- Подсчитал, - сказал Симонэ. - Если они умеют отличать населенные системы от ненаселенных и наблюдают только населенные, то это будет единица минус "е" в степени минус единица.
- Неужели так и будет? - сдержанно ужаснулась госпожа Мозес, одаряя Симонэ восхищенной улыбкой.
Симонэ заржал. Он даже на стуле задвигался. Глаза его увлажнились.
- Сколько же это будет в численном выражении? - осведомился дю Барнстокр, переждав сей акустический налет.
- Приблизительно две трети, - ответил Симонэ, вытирая глаза.
- Но это же огромная вероятность! - с жаром сказал дю Барнстокр. - Я понимаю это так, что мы почти наверняка являемся объектом наблюдения!
Тут деверь в столовую за моей спиной загрохотала и задребезжала, как будто ее толкали плечом с большой силой.
- На себя! - крикнул хозяин. - На себя, пожалуйста!
Я обернулся, и в ту же секунду дверь распахнулась. На пороге появилась удивительная фигура. Массивный пожилой мужчина с совершенно бульдожьим лицом, облаченный в какое-то нелепое подобие средневекового камзола цвета семги с полами до колен. Под камзолам виднелись форменные брюки с золотыми генеральскими лампасами. Одну руку он держал за спиной, а другой сжимал высокую металлическую кружку.
- Ольга! - прорычал он, глядя перед собой мутными глазами. - Супу!
Возникла короткая суета. Госпожа Мозес с какой-то недостойной торопливостью бросилась к столику с супами, хозяин отвалился от буфета и принялся совершать руками движения, означающие готовность всячески услужить, Симонэ поспешно набил рот картофелем и выкатил глаза, чтобы не загоготать, а господин Мозес - ибо, несомненно, это был он, - торжественно вздрагивая щеками, пронес свою кружку к стулу напротив госпожи Мозес и там уселся, едва не промахнувшись мимо сиденья.
- Погода, господа, нынче - снег, - объявил он. Он был совершенно пьян. Госпожа Мозес поставила перед ним суп, он сурово заглянул в тарелку и отхлебнул из кружки. - О чем речь? - осведомился он.
- Мы обсуждали здесь возможность посещения Земли визитерами из космического пространства, - пояснил дю Барнстокр, приятно улыбаясь.
- Что это вы имеете в виду? - спросил господин Мозес, с огромным подозрением уставясь поверх кружки на дю Барнстокра. - Не ожидал этого от вас, Барн… Барл… дю!
- О, это чистая теория! - легко воскликнул дю Барнстокр. - Господин Симонэ подсчитал нам вероятность…
- Вздор, - сказал господин Мозес. - Чепуха. Математика - это не наука… А это кто? - спросил он, выкатывая на меня правый глаз. Мутный какой-то глаз, нехороший.
- Позвольте представить, - поспешно сказал хозяин. - Господин Мозес - господин инспектор Глебски. Господин Глебски - господин Мозес.
- Инспектор… - проворчал Мозес. - Фальшивые квитанции, подложные паспорта… Так вы имейте в виду, Глебски, у меня паспорта не подложные. Память хорошая?
- Не жалуюсь, - сказал я.
- Ну так вот, не забывайте. - Он снова строго посмотрел в тарелку и отхлебнул из кружки. - Хороший суп сегодня, - сообщил он. - Ольга, убери это и дай какого-нибудь мяса. Но что же вы замолчали, господа? Продолжайте, продолжайте, я слушаю.
- По поводу мяса, - сейчас же сказал Симонэ. - Некий чревоугодник заказал в ресторане филе…
- Филе. Так! - одобрительно сказал господин Мозес, пытаясь разрезать жаркое одной рукой. Другую руку он не отнимал от кружки.
- Официант принял заказ, - продолжал Симонэ, - а чревоугодник в ожидании любимого блюда разглядывает девиц на эстраде…
- Смешно, - сказал господин Мозес. - Очень смешно пока. Соли маловато. Ольга, подай сюда соль. Ну-с?
Симонэ заколебался.
- Пардон, - сказал он нерешительно. - У меня тут появились сильнейшие опасения…
- Так. Опасения, - удовлетворенно повторил господин Мозес. - А дальше?
- Все, - сказал с унынием Симонэ и откинулся на спинку стула.
Мозес воззрился на него.
- Как - все? - спросил он с негодованием. - Но ему принесли филе?
- М-м… Собственно… Нет, - сказал Симонэ.
- Это наглость, - сказал Мозес. - Надо было вызвать метрдотеля. - Он с отвращением отодвинул от себя тарелку. - На редкость неприятную историю вы рассказали нам, Симонэ.
- Уж какая есть, - сказал Симонэ, бледно улыбаясь.
Мозес отхлебнул из кружки и повернулся к хозяину.
- Сневар, - сказал он, - вы нашли негодяя, который крадет туфли? Инспектор, вот вам работа. Займитесь-ка на досуге. Все равно вы здесь бездельничаете. Какой-то негодяй крадет туфли и заглядывает в окна.
Я хотел было ответить, что займусь обязательно, но тут чадо завело под самыми окнами своего Буцефала. Стекла в столовой задребезжали, разговаривать стало затруднительно. Все уткнулись в тарелки, а дю Барнстокр, прижав растопыренную пятерню к сердцу, расточал направо и налево немые извинения. Потом Буцефал взревел совсем уж невыносимо, за окнами взлетело облако снежной пыли, рев стремительно удалился и превратился в едва слышное жужжание.
- Совершенно как на Ниагаре, - прозвенел хрустальный голосок госпожи Мозес.
- Как на ракетодроме! - возразил Симонэ. - Зверская машина.
Кайса на цыпочках приблизилась к господину Мозесу и поставила перед ним графин с ананасным сиропом. Мозес благосклонно посмотрел на графин и отхлебнул из кружки.
- Инспектор, - произнес он, - а что вы думаете по поводу этих краж?
- Я думаю, что это шутки кого-то из присутствующих, - ответил я.
- Странная мысль, - неодобрительно сказал Мозес.
- Нисколько, - возразил я. - Во-первых, во всех этих действиях не усматривается никаких иных целей, кроме мистификации. Во-вторых, собака ведет себя так, словно в доме только свои.
- О да! - произнес хозяин глухим голосом. - Конечно, в доме только свои. Но он был для Леля не просто своим. Он был для него богом, господа!
Мозес уставился на него.
- Кто ОН? - спросил он строго.
- ОН. Погибший.
- Как интересно! - прощебетала госпожа Мозес.
- Не забивайте мне голову, - сказал Мозес хозяину. - А если вы знаете, кто занимается этими вещами, то посоветуйте - настоятельно посоветуйте! - ему прекратить. Вы меня понимаете? - Он обвел нас налитыми глазами. - Иначе я тоже начну шутить! - рявкнул он.
Воцарилось молчание. По-моему, все пытались представить себе, чем все это кончится, если Мозес тоже начнет шутить. Не знаю, как у других, а у меня картина получилась очень уж безотрадная. Мозес разглядывал каждого из нас по очереди, не забывая прихлебывать из кружки. Совершенно невозможно было понять, кто он таков и что здесь делает. И почему на нем этот шутовской лапсердак? (Может быть, он уже начал шутить?) И что у него в кружке? И почему она у него все время словно бы полна, хотя он на моих глазах уже прикладывался к ней раз пятьдесят и весьма основательно?
Потом госпожа Мозес отставила тарелку, приложила к прекрасным губам салфетку и, подняв глаза к потолку, сообщила:
- Ах, как я люблю красивые закаты! Этот пир красок!
Я немедленно ощутил сильнейший позыв к одиночеству. Я встал и сказал твердо:
- Благодарю вас, господа. До ужина.
ГЛАВА 3
- Представления не имею, кто он такой, - произнес хозяин, разглядывая стакан на свет. - Записался он у меня в книге коммерсантом, путешествующим по собственной надобности. Но он не коммерсант. Полоумный алхимик, волшебник, изобретатель… но только не коммерсант.
Мы сидели в каминной. Жарко полыхал уголь, кресла были старинные, настоящие, надежные. Портвейн был горячий, с лимоном, ароматный. Полутьма была уютная, красноватая, совершенно домашняя. На дворе начиналась пурга, в каминной трубе посвистывало. В доме было тихо, только временами издалека, как с кладбища, доносились взрывы рыдающего хохота да резкие, как выстрелы, трески удачных клапштосов. На кухне Кайса позвякивала кастрюлями.
- Коммерсанты обычно скупы, - продолжал хозяин задумчиво. - А господин Мозес не скуп, нет. "Могу ли я осведомиться, - спросил я его, - чьей рекомендации обязан я честью вашего посещения?" Вместо ответа он вытащил из бумажника стокроновый билет, поджег его зажигалкой, раскурил от него сигарету и, выпустив дым мне в лицо, ответил: "Я - Мозес, сударь. Альберт Мозес! Мозес не нуждается в рекомендациях. Мозес везде и всюду дома". Что вы на это скажете?
Я подумал.
- У меня был знакомый фальшивомонетчик, который вел себя примерно так же, когда у него спрашивали документы, - сказал я.
- Отпадает, - с удовольствием сказал хозяин. - Билеты у него настоящие.
- Значит, взбесившийся миллионер.
- То, что он миллионер, это ясно, - сказал хозяин. - А вот кто он такой? Путешествует по собственной надобности… По моей долине не путешествуют. У меня здесь ходят на лыжах или лазят по скалам. Здесь тупик. Отсюда никуда нет дороги.
Я совсем лег в кресло и скрестил ноги. Было необычайно приятно расположиться таким вот образом и с самым серьезным видом размышлять, кто такой господин Мозес.
- Ну хорошо, - сказал я. - Тупик. А что делает в этом тупике знаменитый господин дю Барнстокр?
- О, господин дю Барнстокр - это совсем другое дело. Он приезжает ко мне ежегодно вот уже тринадцатый год подряд. Впервые он приехал еще тогда, когда отель назывался просто "Шалаш". Он без ума от моей настойки. А господин Мозес, осмелюсь заметить, постоянно навеселе, а между тем за все время не взял у меня ни бутылки.
Я значительно хмыкнул и сделал хороший глоток.
- Изобретатель, - решительно сказал хозяин. - Изобретатель или волшебник.