Когда они, наконец, распрощались с "алмазным королем" и направились к парокару Джеймса, лорд чувствовал себя как один из рабочих алмазных шахт после трудового дня. Только за этот день он не нашел ни одной ценной крупинки.
- В этих "местах спасения" умерло более двадцати шести тысяч, - вдруг холодно заметила Рената, - в основном это было сельское население, много женщин и детей.
Джеймс рассеянно пожал плечами:
- Они приняли сторону партизан, война есть война.
- Да, пожалуй, - также холодно согласилась она.
- Как насчет остальных ваших свидетелей? - он прислонился к боку кара и скрестил руки на груди. - Они будут также "информированы"?
- Не бывает совсем безполезных свидетелей, - презрительно фыркнула мисс Лайтвуд, её лицо окончательно потеряло светскую беззаботность. Но осталось непроницаемым. - Родс вывел нас на корреспондента, а репортер - это всегда полезно. Я узнаю сегодня же, где он и постараюсь договориться с остальными. А какой Ваш вклад в общее дело?
- Могу Вас подвезти, - скривился лорд, понимая, что доля справедливости в её вопросе есть.
- Не стоит, я люблю ходить пешком, - сообщила она и, более не прощаясь, перешла на тротуар.
И почти мгновенно скрылась в тумане. Будто и не было.
Джеймс сел в парокар, сложил руки на руле и опустил на них голову. Глубоко вздохнул. Попытался упорядочить мысли.
Итак, список Ренаты: те, с кем Кинзман в последнее время вел дела через Банк. Этот корреспондент, Джозеф Риплинг. Список тех, кого смог выявить Джеймс с помощью хиндийки, весьма сомнительный список, но всё же.
Почему Кинзман отправил дикарку именно к нему? Логичный ответ только один - он знал гораздо больше, чем говорил. Но почему тогда не передал с хиндийкой ту вещь? Просто не успел или?…
Последние полгода были, пожалуй, самыми тяжелыми в жизни Джеймса. Тяжелее даже тех дней, когда они с матерью, подхватившие лихорадку, лежали в раскалённой крепости, а половина Хиндии превратилась в истинный ад. Но тогда он почти не осознавал, что происходит, а теперь - осознаёт.
Джеймс поднял голову и решительно завел мотор. Первое, что он должен сделать сейчас - это выяснить всё, что можно о фамилии Лайтвуд.
Глава 7. Посланник
На улице Пенн-мэл стоят строгие особняки без особых опознавательных знаков. Их единственные знаки - их номера. Но все в Империи знают, главное на Пенн-мэл - это не фасады, а то, что за ними.
"Место, где можно молчать или дремать в компании интереснейших людей" - вспомнил Джеймс известный каламбур и усмехнулся. Кивнул швейцару и прошел в первую гостиную.
Клубы для джентльменов. Конечно, про "молчать и дремать" было преувеличением. Еще говорят, что "нет ничего, что не могло бы быть решено в течение часа за рюмкой шерри в клубе". Но в клубах на Пенн-мэл ведутся не какие-то примитивные переговоры как на бирже или в Палате общин. В клубах на Пенн-мэл творится высокое искусство, доступное лишь немногим.
В клубе "Белый щит" Джеймс знал почти всех завсегдатаев. Еще будучи школьником он иногда приходил сюда с отцом.
- О, милорд Леонидас! - прямо на пороге курительной комнаты его встретил не кто-нибудь, а главный редактор газеты "Времена", Джо Баглз. Официально, первый сплетник Империи. Из публичных персон, разумеется. - Давно! Давно мы Вас здесь не видели!
Что ж, на ловца и зверь бежит, как говорится. Джеймс усмехнулся про себя: кто из них сейчас больше охотник, а кто добыча?
- Ну, не так уж и давно, - уклончиво возразил он, позволяя увлечь себя к столику с напитками. - Службе тоже необходимо уделять внимание, согласитесь! - Посещением клуба на Пенн-мэл Джеймс никогда не пренебрегал, пусть Джо не врет. В некоторых случаях посещение Пенн-мэил может быть даже более важным, чем посещение их главного клуба - Палата лордов. - Вижу, сегодня здесь оживленно.
Оживление в клубе джентльменов являло собой негромкие разговоры в небольших группках по три-четыре человека. Вежливость и благодушие, спокойствие и учтивость. Процесс совмещения интересов правящих кругов. Изысканный танец.
- Еще бы! - Баглз лихо подкрутил тонкий ус, словно бывалый вояка. - Но сейчас все разговоры о войне, да еще о том, что в конце месяца Бельфур дает прием. Вы приглашены?
- Разумеется, - соврал Джеймс, приглашение от министра иностранных дел ему еще не поступало. Но лорд и не сомневался, что в ближайшие дни такое приглашение будет. - А как Ваши дела, всё горите на работе?
- Не жалуюсь, - заверил газетчик. Еще бы ему жаловаться! - Тружусь на благо общества. Знаете, меня тут о вас спрашивали…
- Я хотел бы Вас спросить…
Последние фразы они произнесли почти одновременно. Это прозвучало как грубая фальшь посреди великолепной симфонии. Оба дернулись, на мгновение потеряв лицо, но тут же оба рассмеялись:
- Так что Вы хотели…
- Нет, сначала Вы!
- Что ж, извольте, - мысленно ругая себя за оплошность, всё-таки согласился Джеймс, - меня интересует, известно ли Вам что-нибудь о семействе Лайтвуд?
- Хм. Лайтвуд? Хм, - Джо крепко задумался, шевеля бровями.
Джеймс вежливо ждал, разглядывая золотистую жидкость в бокале.
"Атлантия управляется через разветвлённую сеть личных контактов и связей. Это самая скрытая система правления в Европе, - вспомнились вдруг слова отца, когда-то сказанные при входе в этот зал. - Мы все - пауки, плетущие общую, одну на всех паутину, которая удерживает всё: от фабричных рабочих до заморских владений. Ты должен научиться использовать эту паутину и одновременно поддерживать её".
Профессор Адамас называет клубы джентльменов "атрибутом классовой системы" и "узаконенной дискриминацией". Но где бы он сам был со своим Университетом, если бы не их изящная работа! Джеймс раньше просто не понимал логику ректора-алхимика, но в последние месяцы и, особенно, после разговора с адмиралом Дишером…
- Нет, увы, это имя мне не знакомо, - нехотя признался Баглз и спросил уже с профессиональным интересом, - а откуда Вы его знаете?
- Мне довелось познакомиться с финансовым инспектором по такой фамилии, - осторожно ответил лорд, прикидывая, у кого бы еще спросить. Но если Джо Баглз не знает, то кто может знать?!
- Ах, фининспектор… Это сугубо непубличные господа, - с явным сожалением вздохнул редактор, - как практически все сотрудники Банка. Даже главный управляющий редко появляется в свете. А у Вас, простите, какие-то финансовые затруднения?
- А как Вам несчастье с этим антикваром, мистером Кинзманом? - Джеймс учтиво качнул головой, просто проигнорировав последний вопрос.
- Да, - кивнул в ответ Джо, чуть помрачнев, - странное дело. Впрочем, с другой стороны, не такое уж и странное.
- Почему? - как можно более непринужденно спросил лорд, - Вы уже что-то выяснили?
- Увы, не более, чем слухи и сплетни, - вздохнул редактор с притворной скромностью, - магазинчик мистера Кинзмана, что называется, широко известен в узких кругах. И далеко не все его сделки были полностью законны. Где, как, у кого и для кого он доставал свой товар, бог весть…
Джеймс понимающе кивнул. Если Джо и знает что-то конкретное, то вовсе не собирается делиться этими сведениями с лордом Леонидасом. Не те связи.
- Вы сказали, меня здесь кто-то спрашивал?
- Да, какой-то джентльмен, кажется из министерства финансов, - Баглз внезапно смутился и замялся, - кажется я и его не знаю, по крайней мере, в лицо, а спрашивать мне показалось неудобно.
- Он здесь? - глухо перебил Джеймс.
- Да, вон там сидит, - редактор указал на самый дальний угол зала, - Вы меня не просветите на счет…
Но Джеймс уже не слушал его.
В курительном зале установлена хорошая вентиляция, но ему все равно было трудно дышать, не только из-за сигарного дыма. И с каждой минутой становилось всё труднее.
Джеймс пошел сквозь дым-туман, и ему казалось, что он с трудом прорывается сквозь липкие нити. Паутина. Только он уже не паук, а глупая муха.
Джентльмен с незапоминающимся, буквально никаким лицом сидел в кожаном кресле и листал свежую газету.
- Добрый день, Уил, - негромко произнес Джеймс, садясь в кресло напротив, - рад Вас видеть.
- А по-моему, пока нет поводов для радости, - безвыразительно произнес тот, не подняв взгляда от журнала, - итак, Вы потеряли ту вещь.
Джеймс с трудом перевел дыхание и сглотнул. Казалось, что у него в горле застрял комок дыма.
Человек в кресле все-таки поднял на него взгляд. Бесцветно-дымчатые глаза, взгляд впивается, как жало.
- Все наши рыцари очень встревожены, - тихо произнес тот, - Вы потеряли истинно бесценную вещь. Вы хотя бы понимаете, что это, вероятно, была наша единственная надежда на победу?
Холод. Нечеловеческая холодность - вот, пожалуй, единственная запоминающаяся черта этого джентльмена. Холод и стальной взгляд. Но он - друг. По крайней мере, Джеймс очень на это надеется.
Молодой лорд постарался собрать вместе всё самообладание, доставшееся ему от предков и приобретённое самостоятельно, и ответил:
- Это всего лишь временная трудность, я найду ту вещь. Но мне кажется, что её и Кинзмана похитили… они. Возможно, мне понадобится помощь других рыцарей.
Человек в кресле чуть сощурился, но общее выражение его лица так и осталось надменно-равнодушным:
- Это, прежде всего, Ваша миссия, - произнес он, - надеюсь, Вы не забыли, что предыдущий мистер Ди погиб ради этого?
- Я не забыл, - жестко ответил Джеймс, произнося скорее для себя, чем для собеседника.