- Только это, - настойчиво заявил утус Панкор. – Остальные драгоценности из сундука своего батюшки он закопал в лесу.
Голос владельца ломбарда звенит от сарказма. Действительно, если бы Ласс Амнос завладел содержимым несгораемого сундука своего отца, то вряд ли бы у него возникла нужда закладывать украшения матери, то же, между прочим, краденные.
- Вы уверены, что Ласс Амнос ничего, кроме этой цепочки и серёжек, вам не приносил? – на всякий случай уточнил Туран.
- Абсолютно, – утус Панкор не пробиваем. – Я даже больше вам скажу: с некоторых пор младший Амнос регулярно таскает мне драгоценности своей матери. Эту цепочку и серёжки он приносил раза три-четыре.
- Неужели каждый раз выкупал обратно? – усомнился Туран.
- Куда там! – отмахнулся утус Панкор. – Обычно угора Амнос приходила за ними. А один раз сам утус Влиг Амнос явился. Причём, прошу заметить, ни он, ни она даже не пикнули о краже.
Вот оно как получается: когда городские ростовщики наотрез отказали Лассу Амносу в новых кредитах, он нашёл другой источник доходов – воровать украшения родной матери. Любящим родителям не оставалось ничего другого, как выкупать их обратно. Прав был старший Никар Амнос: младший Ласс тянет семью в пропасть. Влиг Амнос богатый купец, но не настолько же, чтобы каждый день давать глупому отпрыску по две зарплаты городового.
Впрочем, на этот раз цепочку с кулончиком и серёжки Ласс Амнос всё же "украл" – будет чем надавить на него.
- Это ещё не всё, – пухлое личико утуса Панкора качнулось в узком окошке. – Ласс Амнос так же регулярно просит у меня в долг. Просто так. Под пустую бумажку с его фамилией.
- И даёте? – наивно поинтересовался Туран.
- Ни за что! – утус Панкор гордо выпрямился и расправил плечи. – Заклад. Проценты вперёд. И никакой бумаги.
Потеря двух с половиной сотен виртов разозлила владельца не на шутку. В подобном состоянии люди с удовольствием рассказывают друг о друге всякие гадости. В особо тяжёлом случае готовы и отца родного сдать. Нужно ловить момент, Туран схватил карандаш и принялся быстро записывать.
- Пишите. Пишите, – утус Панкор одобрительно посмотрел на раскрытый блокнот. – Вот ещё материальчик: с месяц назад ко мне заявился какой-то подозрительный тип с бегающими глазками и предложил выкупить долговые обязательства Ласса Амноса под семьдесят процентов от номинала. Во нахал! За семьдесят процентов.
- И что здесь такого? –Туран на миг оторвался от записей. – У вас ведь всё равно их нет.
Пухленький владелец ломбарда посмотрела на Турана так сурово, как строгий учитель смотрит на безнадёжного двоечника.
- Мастер Атиноу, вы слишком молоды и неопытны. Если кто-то скупает долговые обязательства кого-то, это значит готовится большая пакость. Влигу Амносу ещё аукнется пагубная страсть младшего отпрыска к картам. Ну или тому, кто унаследует его капиталы, - уточнил утус Панкор.
Чем дальше в лес, тем больше дров. По мере продвижения следствия всплывают всё новые и новые подробности. Что дальше? Заговор против императора? Или попытка отколоть Снорскую губернию от Тиллуры? Момент, момент, пока владелец болтлив, как базарная кумушка.
- Вот что, утус Панкор, если у вас есть время, то мы могли бы прямо здесь и сейчас оформить протокол допроса. Тогда вам не придётся наведываться в Управление. Вы согласны? – предложил Туран.
Утус Панкор внутренне напрягся. А владелец не так прост, понимает разницу: одно дело мило беседовать со следователем, и совершенно другое официально давать показания. Чего доброго, на суде выступать придётся. Неужто откажется? Но нет, в эмоциональном фоне утуса Панкора широкой полосой вспыхнула жадность. Две с половиной сотни виртов не дают ему покоя.
- Сочту за честь, - согласился утус Панкор. – Тем более с утра редко кто заходит. Мои клиенты предпочитают вторую половину дня.
Во хитрец! Туран внутренне улыбнулся. Если владелец ломбарда хочет вернуть свои две с половиной сотни, то ему всё равно придётся принять участие в судебном разбирательстве. Если не с самого Ласса Амноса, то с его матери или старшего брата всё же можно будет стребовать отданные под залог средства. А для этого не помешает быть со следователем в хороших отношениях.
Туран вытащил из портфеля чистые листы и принялся оформлять протокол. Всё же хорошо, что утус Бизин спихнул на него бумажную работу. Какая практика. Во как пригодилось. За два месяца до автоматизма заучил строгие правила заполнения деловых бумаг. Ни один прокурор или адвокат не подкопается.
- Пожалуйста, назовите полный адрес вашего заведения? – попросил Туран.
- Улица Колбасный ряд 4, - ответит утус Панкор.
Задавая уточняющие вопросы, Туран быстро заполнил протокол. Благо стенограмма под рукой. Утус Панкор внимательно, даже придирчиво, прочитал протокол, но без лишних вопросов написал: "С моих слов записано верно" и поставил заковыристую подпись.
- Благодарю вас за сотрудничество, - Туран спрятал исписанные листы в портфель.
- Всегда рад оказать содействие полиции, - утус Панкор вновь качнул двумя подбородками.
- Всего вам хорошего, - попрощался Туран.
Выйдя на улицу, Туран вздохнул от радости и облегчения. Дело об убийстве Влига Амноса быстро продвигается вперёд. Удалось найти часть похищенного и узнать несколько очень интересных подробностей. А главное, Туран любовно погладил портфель, есть чем надавить на Ласса Амноса. Одно дело слова, пусть даже произнесённые со зверским выражением на лице, и совсем другое дело показания свидетелей.
Насвистывая весёлый мотивчик, Туран направился в Управление полиции. Младший Амнос уже должен прийти в себя и страдать от дикого похмелья. Специально велел надзирателям не давать ему воды – маленький и не совсем чистый способ давления. А не фиг было нажираться до поросячьего визга.
Глава 10. "Пытка похмельем".
Материал на Ласса Амноса есть. Пусть не столько много, чтобы передать в суд и отправить на каторгу за убийство отца, но достаточно, чтобы надавить и показать чрезмерную осведомлённость. А там видно будет.
Арестантское отделение находится в цокольном этаже в южном крыле Управления полиции. По сути мрачный подвал с бетонным полом, голыми стенами и зарешечёнными окнами под потолком. Ужасного вида железные двери с глазками и деревянные нары без одеял и подушек. Вид свирепых надзирателей в чёрной форме со связками ключей кого хочешь загонит в депрессию и уныние.
Спустившись по бетонной лестнице, Туран остановился перед столом дежурного надзирателя, здоровенного мужика с чёрными усами и большущей дубинкой на правом боку.
- Ласс Амнос, доставленный вчера поздно вечером, очнулся? – спросил Туран.
- Так точно, мастер! – бодро ответил надзиратель. – С час тому назад. Барабанил в дверь, требовал объяснений и слёзно просил воды. Сейчас затих.
- Не давали?
- Никак нет! Согласно вашим указаниям.
- Это правильно. Приведите его в камеру для допросов.
- Будет сделано!
Камера для допросов похожа на тюремную, только ещё хуже. Под зарешечённым окошком железный стол, стул с низкой спинкой и очень неудобная табуретка. Так называемая мебель наглухо вделана в бетонный пол. Керосиновая лампа под потолком освещает табуретку для допрашиваемого и часть стола. Пара толстых колец вделаны в стену как раз рядом с табуреткой.
Туран зашёл в камеру и положил на стол папку с бумагами. Немного радости работать в этом каменном мешке. Наверху, в кабинете утуса Бизина, вести допрос куда приятней и комфортней. Зато полутёмная обстановка и железная мебель идеально подходят для давления на Ласса Амноса. Когда свет дневной с трудом пробивается сквозь толстые прутья решётки, а на душу давят каменные своды, хочется сознаться даже в том, чего не совершал.
Правила арестантского отделения строго настрого запрещают проносить в камеру для допросов какие-либо предметы, но Туран всё равно прихватил прозрачный графин с водой и стальную кружку – реквизит для предстоящего представления.
Туран поставил графин с водой на столик с таким расчётом, чтобы край светового пятна высвечивал его прозрачный бок и содержимое. Похмелье – страшная вещь. А не дать с утра опохмелиться – ещё хуже. Между тем надзиратели заволокли в камеру Ласса Амноса и спорно усадили на неудобный табурет.
Ростом и фигурой Ласс Амнос в мать, такой же невысокий и стройный. Дорогой сюртук изрядно помят и запачкан тюремной грязью. На холёном личике красными пятнами бегают глаза, а на белых щёчках шуршит чёрная щетина. В аккурат дворянин недоделанный.
Лассу Амносу страшно, очень страшно. Вчера вечером он отрубился в любимом "Золотом индюке", а очухался в полутёмной тюремной камере. От столь контрастного перехода у кого хочешь крыша скрипеть начнёт. Молчаливые надзиратели и полная неизвестность оптимизму не добавляют.
Внутри Ласса Амноса полыхает самый настоящий пожар. Невообразимая жажда терзает его душу. Больше всего на свете ему хочется пить. Едва надзиратели усадили его на табурет, как он тут же уставился на вожделенный графин с водой. Мысленно Ласс схватил его со стола и припал губами к горлышку. Вон как кадык дергается.
Клиент дозрел, допрос можно начинать. Но Туран демонстративно раскрыл папку и уставился в исписанные листы. При виде полицейского в штатском в душе Ласса Амноса мелькнул луч надежды. Наконец-то ему объяснят в чём дело и дадут воды. Но не тут-то было. Страх снова взял его за горло. Жажда и жуткая головная боль отступили на задний план.
- Витус, умоляю. Скажите, где я? За что? – сиплым голосом прошептал Ласса Амнос.
Вот теперь можно начинать. Туран захлопнул папку и тяжёлым взглядом уставился на Ласса Амноса.
- За что? Витус, – пискнул Ласс Амнос.