– А почему это? Я окольными путями заказывал в столице научную экспертизу. Примерно так, как сейчас с вами. Выводы укладываются в классическую формулу "Бабушка надвое сказала": одни решительно отрицают, правда, не в состоянии грамотно объяснить, почему, другие в осторожных выражениях допускают. Тоже без теоретического обоснования. Словом, никакой научной ясности нет. И никому нельзя верить, помня конкретные примеры: как академики отрицали метеориты, как за пару лет до первого атомного взрыва самые толковые светила уверяли, что сие невозможно... А по большому счету – меня совершенно не интересует теория. Я практик. В конце концов, я до сих пор не возьму в толк, что такое электрический ток, но это мне не мешает держать пакет акций ГЭС...
– Но зачем вам Александр Второй?
– Ой, господин кандидат наук... Да вы понимаете перспективы? Возможности? Входишь в долю с Эндрю Карнеги – и через пяток лет подгребаешь под себя Соединенные Штаты. Налаживаешь отношения с Княжевичем, с Абазой, с парочкой великих князей – и забираешь в кулак пол-России. Никакого переноса в прошлое наших технических новинок – просто-напросто включаешься в тамошний процесс с н а ш е н с к и м деловым опытом. Господи, там же – рай земной. Хотя бы оттого, что налоговые кодексы и законы не меняются по три раза в месяц! А взятки хапают в сто раз культурнее, чем наша чиновная братия. А о заказных убийствах на коммерческой почве и слыхом не слыхивали. Я же не рассчитываю прожить сто лет – но лет двадцать т а м уж протяну, а то и поболее. Высадишься году в восемьсот восьмидесятом – и за ближайшую четверть века можешь быть покоен, потому что знаешь все наперед...
– Подождите, – в совершеннейшем смятении пробормотал Кузьминкин. – Но ведь, насколько я помню, можно так изменить историю, что весь мир провалится в тартарары...
– Вы про хроноклазмы? – понимающе подхватил Мокин. – Безусловно, дело новое, и осторожность необходима. Но никто не собирается бросаться в прошлое очертя голову. Можно придумать какие-то надежные методы для проверки... И потом, если полагаться на теоретические разработки, есть два варианта: либо все от первого же вмешательства полетит в тартарары, как вы изящно выразились, либо ничего не произойдет. Совсем ничего. Я же не собираюсь перетаскивать туда пулеметы и компьютеры – я хочу в р а с т и. Будет вместо Рябушинского Мокин – только и всего.
– Подождите, – сказал Кузьминкин. – Выходит, правду про вас сплетничают – что у вас грандиозная библиотека фантастики? На все четыре стены?
– Есть такой грех, – чуть смущенно признался Мокин. – Пристрастился в старые времена, еще с армии. За современными изданиями не уследишь, они нынче хлынули потоком, но что касается прежних времен, могу потихоньку похвастать: у меня в коллекции чуть ли не все, что выходило в СССР с двадцать второго года. Так что получил кое-какую теоретическую подготовочку. Научной базы все равно нет, так что на безрыбье... Кстати, т е меня заверяют, что кое-какие эксперименты проводили. И никаких катаклизмов не случилось.
– Хотите сказать, вы уже бывали...
– Только собираюсь, – мотнул головой Мокин. – Другие бывали. Этим монеткам как раз оттого полтора года, что их о т т у д а приволокли.
– Бред. Вздор. Розыгрыш.
– Розыгрыш? – прищурился Мокин. – Конечно, никому нельзя верить в наши извращенные времена. И все же... Во-первых, тому, кто п о б ы в а л, я, в принципе, верю. Во-вторых, были и другие доказательства, кроме монет... – Он полез двумя пальцами в нагрудный карман, вытащил какой-то маленький предмет и со стуком выложил его на стол. – Гляньте.
Кузьминкин повертел грубо отлитый свинцовый шарик величиной с крупную вишню, увесистый, покрытый раковинками и царапинами:
– Это же пуля...
– Ага. Пищальная. Сунулись два идиота в шестьсот седьмой год. То ли романов начитались, то ли фильмов насмотрелись – сабли в самоцветах, кафтаны, аргамаки и прочие гардемарины... – Он задумчиво покрутил головой. – Правда, зная одного из этих индивидуумов близко, мне приходит в голову, что дело вовсе не в романтике. Охотно допускаю, бродила у мужичка светлая идея: под шумок нагрести полный мешок золотишка, самоцветов и всякого антиквариата, благо времена способствовали, поди проследи, кто именно украл и что именно...
– И что? – не без азарта спросил Кузьминкин.
– А нарвались на какую-то непонятную банду. Может, это была и не банда вовсе, а самые что ни на есть правительственные войска... В общем, едва успели добраться до машины. Один получил саблей, хорошо, что вскользь, другому засадили в ногу вот эту самую свинчатку... – Мокин передернулся. – Нет уж, в те времена меня на аркане не затянешь, предпочитаю что-то более цивилизованное и не вижу других альтернатив, кроме восемьсот восьмидесятого...
– А почему не пораньше?
– Пораньше было меньше комфорта, – серьезно объяснил Мокин. – К восьмидесятому стало уже появляться и электричество, и телефоны. Машин, правда, не будет, ну да бог с ними, не принципиально. Надоело мне здесь, Аркадий Сергеич, не вижу никакой перспективы, а за бугор сваливать тем более глупо, там все поделено и шлагбаумами разгорожено...
– У меня в голове не укладывается, – признался Кузьминкин.
– Думаете, у меня укладывалось? – фыркнул он. – Юлька, ущипни-ка нашего консультанта, а то у него такая физиономия лица, словно собрался срочно проснуться...
Его очаровательная пассия, улыбаясь Кузьминкину, протянула узкую ладошку с холеными ногтями и так ущипнула с вывертом, что он едва не взвыл.
– Не действует, – ухмыльнулся Мокин. – Никто почему-то не просыпается. Значит, ничего и не снится.
Помотав головой – и ничуть не сомневаясь, что бодрствует, – Кузьминкин протянул:
– А вы меня, часом, не разыгрываете?
– Ночами не спал, думал, как бы мне вас разыграть, – обиженно покривился Мокин. – Нет у меня других забав...
– Ну, какое-нибудь идиотское пари. Про вас всякое говорят...
– Про меня?
– Нет, я вообще, про новых русских...
– А что – новые русские? – пожал плечами Мокин. – Люди как люди. У меня дома книг больше, чем вы в жизни видели, между прочим. Все первоиздания – и Казанцев, и Ванюшин, и "Зарубежная фантастика", вся серия...
– Хорошо, – сказал Кузьминкин в полнейшем смятении мыслей и чувств. – Что же выходит – вы мне такие деньги заплатили только за то, чтобы задать пару вопросов да рассказать про машину времени?
– "Отнюдь", – сказала графиня"... – усмехнулся Мокин. – Планы у меня идут гораздо дальше... Я же сказал – это аванс. Пойдете со мной т у д а, – он не спрашивал – утверждал.
– Я?!
– Без консультанта мне там не обойтись. А вы здорово волокете в тамошних делах.
– Я не могу, у меня работа...
– Уладим, – сказал Мокин уверенно. – Никто в вашем ученом заведении и не пискнет. И потом, я вам вовсе не предлагаю с маху туда переселяться. Сам пока не собираюсь. Нужно съездить, осмотреться, приноровиться... Скоро и поедем на пару дней. Я с Юлькой. А заодно и вас прихватим. Только не надо делать дебильную физиономию и орать: "Вы серьезно?" Сказал уже – я серьезно.
– Это здесь, в Шантарске?
– Ну что вы... Я же говорю – в России. Как мне объяснили, путешествовать можно только в т о с а м о е место. Отсюда мы попадем только в р а н е ш н и й Шантарск, когда еще не было Транссиба, две недели до России добираться придется... Из данного места можно попасть в какое угодно время, но обязательно в то же самое место. Логично, в общем, такой вариант фантасты тоже просчитывали... Уж я-то помню, я ведь все свои книжки прочитал, не для красоты покупаю.
– Не знаю даже...
– Три тысячи баксов, – сказал Мокин небрежно. – За участие в ознакомительной поездке. Вы посчитайте-ка, сколько лет придется за такие деньги корячиться... У тебя шанс, Сергеич. Извини за прямоту, хрен тебе когда такое выпадет... У тебя два киндера, жена, как рыбка об лед, бьется, чтобы на твои гроши выжить, а она у тебя, Дима авторитетно свидетельствовал, женщина весьма даже симпатичная, ей по-человечески пожить охота... Ну?
– Это же опасно...
– Как же опасно, если розыгрыш? – иезуитски усмехнулся Мокин. – Сам говорил, разыграли меня...
– Да нет, я начинаю верить... Потому и опасно. – Кузьминкин с тоской покосился на бутылку, и Юля, подчиняясь властному жесту Мокина, щедро плеснула ему коньячку. – Закоротит что-нибудь – и разлетимся на атомы. Если вы столь заядлый читатель фантастики, должны понимать.
– До сих пор пока не закорачивало. Бог не выдаст, свинья не съест.
– А если т а м застрянем? Насовсем?
– Вот это уже пошел деловой разговор... – сказал Мокин без всякого неудовольствия. – Риск есть, конечно. Как и в самолете, кстати, и даже в лифте. Только вот что мне приходит в голову... Если мы вдрызг разлетимся на атомы, это будет мгновенно. На случай, если застрянем, я заранее возьму в карман пригоршню брюликов. По миру не пойдем, с моей башкой и с вашими знаниями, притом, что знаем многое наперед, выйдем в люди так или иначе. Мы ж можем задешево прикупить у англичан алмазоносные районы в Южной Африке – тогда там алмазов еще не открыли – и зашибать деньгу. Можем податься в Штаты, можем... да вы представьте, что мы только сможем! Мы же наперед все знаем, а они – нет!
– А если зашвырнет к Иоанну Грозному? Или вообще к динозаврам? Ваши любимые книжки кучу подобных неприятных вариантов предусматривают – я сам фантастикой когда-то увлекался...
– Вот это и будет г л а в н ы й риск, – серьезно признал Мокин. – Сам думал о таком повороте. И все равно... Стоит овчинка выделки. Тут все зависит оттого, какой вы человек. Если хотите и дальше копейки считать, неволить не буду. Прозябайте дальше. И будет жена помаленьку звереть, а детишки слаще паршивого "чупа-чупса" ничего и не увидят...