Она повернулась боком, рассматривая татуировку с "Юнион Джеком" на ягодице. Никто, кроме нее и мастера, делавшего татуировку, ее еще не видел. По кремовому, мохнатому ковру она прошагала к туалетному столику, где лежал мобильник. Рассмеялась, беря его в руки. Номер нигде не числился. Его знали только она да ближайшие подруги. Она перевернула трубку и включила. Не дожидаясь, пока аппаратик найдет сеть, глянула на свою задницу, прикидывая, какой пинок отпустил бы ей папочка, если бы узнал, что она собралась сделать. Она переключила включившийся телефон на режим съемки. Пришлось переждать приступ смеха, а потом уже отщелкать несколько кадров. Большая часть снимков получились расплывчатыми и перекошенными, но она все-таки нашла один подходящий.
Присев на край кровати, набрала номер Джека и добавила короткое сообщение. Нажала "Отправить" и с хохотом повалилась на кровать.
26
"Чепстоу, Чепстоу и Хоук" больше напоминала антикварную лавку, чем юридическую контору. Профессор права из Кембриджа однажды сказал Гидеону, что о человеке можно судить по тому, какого адвоката он нанял. "Чепстоу и К" подтверждала его мысль. Безусловно, консервативное и надежное предприятие, но старомодное и пыльное. Натаниэлю такое вполне подходило.
Седая женщина в очах вежливо сообщила, что мистер Чепстоу готов его принять, и провела к двери с латунной табличкой на панели красного дерева. Из-за тяжелого конторского стола навстречу Гидеону поднялся мужчина.
- Люциан Чепстоу. - Он протянул руку с "Ролексом" на запястье под обшлагом полосатого синего костюма.
- Гидеон Чейз. Очень приятно.
И тут же мысленно выругал себя за машинально произнесенную и вряд ли сейчас уместную вежливую формулу.
- Весьма сожалею о вашем отце. Садитесь, пожалуйста.
Гидеон занял одно из двух кожаных библиотечных кресел перед величественным столом. Адвокат, седой мужчина немногим старше сорока лет, вернулся на свое место, оправил жилет и сел.
- Вам чая? Или воды?
- Благодарю вас, не надо.
Чепстоу протянул руку к настольному телефону.
- Вы уверены?
Настойчивость адвоката разозлила Гидеона. Он отнес несвойственную ему раздражительность на счет неловкости, незнакомой обстановки и печальных обстоятельств.
- Благодарю, ничего не нужно.
Дверь отворилась. В комнату, сутулясь, ввалился ветхий старик - несомненно, отец Люциана, основатель практики.
- Седрик Чепстоу, - пробормотал он, словно отвечая на вопрос, и, не протянув руки, уселся рядом с Гидеоном.
- Надеюсь, вы не против? Я зашел выразить соболезнования. Я очень хорошо знал вашего отца. Прекрасный человек. Я двадцать лет вел его дела.
Гидеону хотелось заметить, что его отца никто не называл прекрасным, но он сдержался.
- Ничуть не возражаю. Благодарю вас. - И, удивив самого себя, он добавил: - Насколько хорошо вы его знали? Какие именно дела вели?
Чепстоу обменялись взглядами. Вопрос их явно смутил, и Гидеона это заинтересовало.
- Скорее профессиональные, чем личные, - ответил старик. - Мы оформляли все его дела: договора, контракты, соглашения, документацию на импорт и экспорт - в таком роде. Он был одним из самых крупных наших клиентов.
- Не сомневаюсь. - Ответ вопреки намерениям Гидеона прозвучал язвительно.
Люциан счел нужным вмешаться:
- Ваш отец был очень увлеченным человеком. И весьма успешным. С ним было приятно работать.
Гидеон не сводил взгляда со старшего Чепстоу.
- А в личном общении каков он был?
Тот поджал старческие губы:
- Мне хочется думать, что мы были друзьями. Нас связывала любовь к истории, уважение к ушедшим поколениям.
Люциан, торопясь перейти к деловой части, достал из ящика стола конверт. Гидеон не спешил.
- Отец оставил мне письмо.
Старый адвокат дрогнул.
- Предсмертную записку. Вы не знаете, что могло заставить его лишить себя жизни?
Седрик округлил глаза.
Гидеон переводил взгляд от отца к сыну.
- Не сможет ли кто-либо из вас сказать, что он сделал, чего стыдился настолько, что это довело его до подобного отчаяния, до такой депрессии?
Чепстоу-старший теребил складку кожи под подбородком.
- Нет. Ничего такого не было. Во всяком случае, в делах. Да мы и не могли бы поделиться подобными сведениями, если бы их имели, мы обязаны соблюдать конфиденциальность.
Теперь уже Гидеон не скрывал раздражения:
- Полагаю, речь о соблюдении конфиденциальности в данном случае неуместна.
Старик покачал головой, словно профессор, собирающийся поправить элементарную ошибку.
- У нас так не делается. Мы храним доверие клиента вечно. - Он смерил Гидеона взглядом. - Мистер Чейз, позвольте вас заверить, что, насколько мне известно, ни в личной, ни в профессиональной жизни вашего отца не было ничего постыдного. Никаких скелетов в шкафах.
- Скелетов? - Гидеон рассмеялся. - Мой отец грабил могилы. Он разорил захоронения в Сирии, Ливии, Мехико и бог весть где еще. Он незаконно продавал уникальные исторические находки за границу или в частные коллекции. Я уверен, что он скрывал целый некрополь скелетов.
Годы практики научили Седрика Чепстоу признавать поражение.
- Люциан, пожалуйста, огласите мистеру Чейзу завещание отца и выдайте ему копию. - Он поднялся, кресло заскрипело. - Удачного дня, сэр.
Люциан заговорил только тогда, когда за его отцом плотно закрылась дверь.
- Они были близкими друзьями, - сказал он. - Ваш отец был одним из немногих, кто бывал у него.
Гидеон еще не успокоился.
- Подходящая пара.
Адвокат сдержанно промолчал. Он выложил на стол конверт и подтолкнул к Гидеону другой такой же.
- Это последняя воля и завещание Натаниэля Чейза, засвидетельствовано в полном соответствии английским законом. Вы хотели бы, чтобы я огласил?
Гидеон двумя руками взял конверт. Из головы у него не шел Седрик Чепстоу. Старик, возможно, знал, что скрывал отец. Иначе к чему эти разговоры о конфиденциальности, подчеркнутое "насколько мне известно"?
- Мистер Чейз, вы хотите, чтобы я прочел вам завещание?
Он поднял голову и кивнул.
- Хочу вас предупредить, что в нем содержится необычное условие. Ваш отец при жизни договорился с Уилтширским крематорием.
Гидеон нахмурился:
- Это необычно?
- Само по себе нет. Многие заранее оговаривают и оплачивают свои похороны. Однако после кремации в Уилтшире он завещал рассеять свой прах над Стоунхенджем.
27
Лондон
Утром, выходя из душа, Джек Тимберленд глянул на себя и чуть не умер. Он вытащил из-под раковины весы и встал на них, как перед судом. Девяносто килограммов - черт побери! Он сошел на пол и встал снова. Никакой ошибки. При его 180 сантиметрах можно набрать восемьдесят пять, но при девяноста - оглянуться не успеешь, как превратишься в жирного толстяка.
Его огорчение сменилось решимостью. Через пятьдесят наклонов он ощутил приятную усталость, и на-строение его улучшилось.
Теперь он сидел в широком кресле своего клуба, пил третий утренний капучино и слушал разглагольствования гостя Максвелла Дальтона о проблемах с денежными потоками, о спаде в экономике, провале рекламной кампании и о том, сколько инвестиций ему необходимо, чтобы вытянуть бизнес. Дальтон был круглолиц, носил очки в оправе, черной, как его волосы, и мешковатые костюмы. Он содержал вебсайт с видеороликами, снятыми неудавшимися телеоператорами.
- Сколько ты хочешь и что я за это получу?
Дальтон нервно рассмеялся и предложил:
- Сто тысяч за десять процентов?
Джек поморщился.
- Двадцать процентов?
Джек молчал, сосредоточив взгляд на яичнице в тарелке Дальтона.
- Двадцать пять? - взмолился Дальтон и добавил: - Больше тридцати никак не могу.
Джеку приятно было бы иметь возможность говорить, что он занят в медиабизнесе. Безусловно, это увеличило бы его привлекательность. При случае можно было назваться продюсером.
- Может, мы и договоримся, но не на сто кусков и не за тридцать процентов.
Дальтон разочарованно сник.
Сотня тысяч для Джека ничего не значила. Он мог бы подмять под себя весь проект старика. А если нет, то пусть сам ищет деньги, тратит поменьше на зимние лыжи и сопутствующую выпивку.
- Слушай, Макс, я вложу в твою компанию пятьдесят тысяч, но за это я хочу пятьдесят один процент.
- Контрольный пакет?
- Точно.
Помрачневший Дальтон наконец выдавил:
- Извини. Сорок девять - максимум, что я готов отдать на условиях равенства, и хочу за это семьдесят пять тысяч.
Джек улыбнулся:
- Я же помочь тебе хочу, а не поиметь. Но этот кусок семидесяти пяти не стоит. Согласен на пятьдесят из сорока девяти процентов. Предложение окончательное.
Дальтону, к которому домохозяин ломился в дверь, требуя плату за аренду, торговаться не приходилось.
- Принято.
Когда Джек встал, чтобы закрепить сделку рукопожатием, у него запиликал мобильный.
- Извини.
Сообщение от Кейтлин - он сразу узнал номер. Он открыл эсэмэску, увидел прицепленную картинку, и глаза у него полезли на лоб. Под татуировкой английского флага было написано: "У меня есть флаг. Найдется ли у тебя подходящий шест? Смайлик. Звони *".
Джек через стол улыбнулся Дальтону и протянул руку. Может статься, он в один день поимеет двоих.