- А мне-то что, инспектор? Он давно уже вычеркнут из моей жизни. Да, он часто впадал в депрессию. Состоял на учете в клинике Святого Церебраллума ещё до того, как я с ним познакомилась. Сами понимаете, в Пасху ему бывало особенно худо, и он всегда слетал с катушек, когда видел в меню омлеты или яйца "Бенедикт". Каждый раз, как появлялась сальмонелла, жизнь казалась ему полной страданий. Иногда он просыпался в поту с воплем: "Помогите, спасите, выньте меня, я варюсь!" Ну и что тут смешного, сержант?
Последнее замечание было адресовано Мэри, которая не вовремя фыркнула и постаралась замаскировать смешок чиханьем.
- Нет-нет, мэм, у меня сенная лихорадка весь год.
- Миссис Болтай, - продолжал Джек, не желая упускать нить разговора, - вы знаете эту женщину?
Он положил перед ней фото из Вены.
- Нет.
- Было бы лучше, посмотри вы на этот снимок прежде, чем отвечать.
Дама коротко глянула на фотографию и глубоко затянулась сигаретой, выпустив в воздух облачко дыма.
- Одна из его шлюшек, смею вам сказать. - Она подняла на Джека глаза и нехорошо прищурилась. - Я два года с ним не виделась, мистер Шпротт. Мы разведены.
Вдова встала, подошла к окну и повернулась к ним спиной. А через мгновение спросила спокойным голосом:
- Он сильно мучился?
- Вряд ли, миссис Болтай.
Похоже, она облегченно вздохнула.
- Спасибо, инспектор. Несмотря ни на что, я рада это слышать.
Она выглянула из окна. Посреди лужайки красовалась кирпичная стена шести футов высотой, в фут шириной и в два фута толщиной. Сооружение поросло мхом, раствор начал выкрашиваться.
- Он любил стены, - рассеянно сказала миссис Болтай, отводя взгляд от строения в саду, и уставилась в пол. - У него было невероятное чувство равновесия. Как-то раз он заснул на стене пьяным в стельку и всё равно не упал. Я возвела эту стену к его пятидесятилетию. Он все говорил мне, что, когда придёт время, хотел бы умереть на какой-нибудь своей любимой стене и сидеть на ней мертвым, пока его не снимут.
Она ещё раз глянула на кирпичный монолит на заднем дворе и произнесла почти шёпотом:
- Теперь это его надгробие.
Джек увидел позади стены Болтая большое деревянное сооружение со стеклянной крышей. Миссис Болтай догадалась, куда он смотрит.
- Это был его бассейн. Он построил его, когда мы сюда переехали. Он хорошо плавал - единственный вид физической деятельности, в котором он преуспел. Хорошая плавучесть, природная обтекаемость, особенно при плавании в обратную сторону - острым концом вперёд, я хочу сказать. Если у вас больше нет вопросов…
- Пока нет, миссис Болтай, спасибо.
- Миссис Болтай! - послышался голос от двери. - Вам пора на получасовую разминочку.
Они обернулись и увидели атлетического сложения блондина лет тридцати, одетого в банный халат. У него были кудрявые волосы и большие карие коровьи глаза.
- Это мистер Грилькур, - быстро сказала вдова, - мой личный тренер.
Грилькур кивнул в знак приветствия. Полицейские оставили их наедине и пошли к машине.
- Думаете, это она прикончила Болтая? - спросила Мэри.
- Да нет. Она не верит, что он мог сам свалиться. Помните, её слова: "заснул на стене пьяным в стельку и всё равно не упал"? Мне кажется, она чего-то недоговаривает. У неё имеются секреты. Может, с его смертью это не связано, но всё равно.
- У большинства людей есть секреты, - заметила Мэри. - Куда мы теперь?
- В "Палитру" к мистеру Туппердяйсу.
- Как он связан с Болтаем?
- Никак.
* * *
Мистер Туппердяйс был крупным добродушным мужчиной с красным лицом. Джек хорошо знал его - их сыновья вместе играли в футбол. Лавка одновременно служила и галереей. На стенах висели картины художников-абстракционистов.
- Мистер Шпротт! - радостно воскликнул мистер Туппердяйс. - Не ожидал вас тут увидеть!
- Я сам этого не ожидал, Эдди. Вы хоть одну из этих картинок продали? - спросил Джек, показывая на заляпанные краской холсты.
- А как же! Двести восемьдесят фунтов за штуку.
- Двести восемьдесят?! Да это ж макакина мазня!
Туппердяйс ахнул и украдкой огляделся по сторонам.
- Невероятно! У вас, детективов, дьявольское шестое чувство! Понимаете, их и правда рисовала обезьяна, шимпанзе, но это между нами, ладно?
Джек положил на прилавок картину.
- Это принадлежит моей маме, - сказал он. - Нарисована тут корова. Она говорит, это Стаббз.
Туппердяйс ничего не сказал и развернул холст.
- Как поживает миссис Шпротт? Кошек прибавилось?
- И не спрашивайте.
- А ваша очаровательная жена? Её снимок на обложке в нынешнем утреннем номере - это просто… Ой!
Он ойкнул так внезапно, что Джек не понял, позитивное это "ой!" или негативное. Туппердяйс достал из кармана зеркальце и несколько мгновений изучал картину, нависая над ней, словно хирург. Несколько раз он хрюкнул, наконец снова выпрямился, снял очки и постучал ими по зубам.
- Да, в одном вы правы.
- Это Стаббз?
- Нет, это корова.
- Не говорите мне, что это подделка.
Мистер Туппердяйс кивнул:
- Боюсь, что так. Написано в его стиле, вероятно в начале того столетия, в котором он жил. Интересно, что нарисована именно корова. Обычно Стаббз писал лошадей, поэтому очень странно, что фальсификатор написал в его стиле корову, а не излюбленный объект мастера.
Джек выдвинул теорию:
- Вероятно, в его стиле это было написано совершенно без задних мыслей, а затем кто-то поставил подпись, намереваясь выдать картину за работу Стаббза?
Туппердяйс улыбнулся.
- Вам бы заниматься расследованиями в нашей области, мистер Шпротт! Наверное, вы правы. В любом случае она тянет максимум на сто фунтов. Может, на аукционе дадут больше, если её примут к торгам.
Джек вздохнул. Когда мама это услышит, она ужасно расстроится. Он подтянул картину к себе и взглянул на неё. Это была хорошая работа. Единственная из принадлежащих матери картин, которую он повесил бы у себя дома.
- Уж постарайтесь, мистер Туппердяйс.
Галерейщик улыбнулся и поставил картину позади прилавка, затем вдруг ему пришла в голову идея, и он вытащил маленькую картонную коробочку.
- Может, вашу маму заинтересует вот это?
Он открыл коробочку. Внутри лежали шесть ярко раскрашенных кормовых бобов величиной с грецкий орех. Они сверкали и сияли на свету. Даже на скептический взгляд Джека они были невероятно красивы.
- Это что?
По лицу мистера Туппердяйса расплылась улыбка.
- Вчера купил у торговца. Он сказал, что они волшебные и очень ценные. Если их посадить, непременно произойдет нечто замечательное.
Джек с сомнением посмотрел на него:
- Так и сказал?
Мистер Туппердяйс пожал плечами:
- Отнесите их своей маме, и если они ей понравятся, то назовем это обменом. Если она не согласится, я заплачу ей сто фунтов за картину. Идёт?
- Идет.
Они пожали друг другу руки, и мистер Туппердяйс опустил крышечку коробки и стянул её резинкой для дополнительной сохранности. Мать Джека любила разные безделушки. Её дом был почти до отказа забит всевозможными пустяками. Такие штучки могут скрасить ей разочарование от того, что Стаббз оказался вовсе не Стаббзом.
Джек вышел из магазинчика и остановился на мостовой, охваченный внезапным любопытством.
- Волшебные бобы за корову Стаббза, - прошептал он себе.
Что-то невероятно знакомое было в том, что он сейчас проделал, но он никак не мог вспомнить, что именно. Он пожал плечами и пошёл к Мэри, дожидавшейся его в машине.
Глава 7
Отдел сказочных преступлений
Отдел сказочных преступлений был создан в 1958 году старшим инспектором Хорнером, которого беспокоила недостаточная подготовленность регулярной полиции к решению зачастую уникальных проблем, возникавших в ходе разработки стандартных дел ОСП. После особо эксцентричного расследования, в котором были замешаны огниво, солдат и несколько говорящих котов с глазами различной степени деформации, он сумел доказать своему растерянному начальству, что необходимо пересмотреть все дела, включающие "любые персонажи и сюжеты детских стихов и сказок". Хорнеру выделили финансирование, дали небольшой кабинет и двух никому больше не нужных полицейских, и он заведовал ОСП вплоть до ухода на пенсию в 1980 году. Привитые им честность, неподкупность и беспристрастность остаются неизменными характеристиками отдела вплоть до наших дней - как и бюджет, размеры кабинета, обои и ковры.
Краткая история ОСП
- Чувствуйте себя как дома, Мэри.
Она огляделась. Кабинет ОСП был тесным и неопрятным. Нет, даже хуже. Он миновал период тесноты и неопрятности, ненадолго задержался на стадии маленького и запущенного и окончательно остановился на состоянии убогого и сырого. Вдоль стен жались помятые и выщербленные стальные шкафы, отчего помещение казалось ещё меньше. Здесь едва хватало места для стола, не говоря уже о трёх стульях.
- И сколько времени ОСП находится в этом кабинете, сэр?
- С самого начала существования отдела. А что?
- Ничего. Правда, он кажется мне немного… тесноватым.
- Он мне нравится, - мягко ответил Джек, доставая из ящика ближнего шкафа телефон. - У нас есть ещё соседняя комната, но большую её часть занимают картотека и Гретель. Как правило, нам этого помещения хватает, если только мы не приходим на работу все одновременно.
- Гретель?