03
– Нет, ну вроде взрослый парень!
Не любит мамка, когда Генка играет за едой. Когда телевизор смотрит, книжку прижимает за тарелкой к банке с чайным грибом или, как теперь, расставляет костяшки домино, которые так замечательно падают друг за другом. А что еще делать, если картошка уже съедена, а стол стоит в саду, и вокруг порхают бабочки и пахнет яблоками? Жаль, что уйти нельзя, пока мама не выговорится. Пока не расскажет дяде Саше, что Генка отбился от рук. Что их сосед – председатель мотоклуба Коля Иванович Рыжков – хоть каждую субботу может устраивать мотопарады для ребятни, никакого скутера у Генки не будет.
– Что тебе подарить? – спросила мамка Генку, наверное, уже в третий раз. – Ты хорошо слышишь? Пропадаешь куда-то. Дядя Саша спрашивает, что тебе подарить?
– Скутер точно нельзя? – на всякий случай спросил Генка.
– Точнее не бывает, – отрезала мамка. – Мне еще компьютер тебе к школе покупать. Старый ремонтировать – себе дороже выйдет.
– Ладно, Анют, – повернулся к Генке дядя Саша. – Но если не скутер, что тогда?
– Может, велосипед? – подала голос мамка.
– Нет, – мотнул головой Генка. – Надо что-то с мотором. Коля Иванович сказал, хоть пылесос. Надо проехать большой круг. Всего пятьсот метров. Тогда могут взять в мотоклуб.
– Ни-за-что! – отчеканила мама.
– А щенка? – подмигнул Генке дядя Саша. – У нас на карьере овчарка таких щенков принесла!
– Саша! – недовольно зашипела мамка.
– У меня была собака, – налил глаза слезами Генка. – Она под машину попала. Другой собаки мне не надо. Собака может быть только одна.
Мамка отчего-то сразу раскраснелась, а дядя Саша запыхтел, как паровоз, и даже расстегнул пуговицу на рубашке и спросил Генку совсем уже жалобно:
– Ну, ни скутер, ни велосипед, ни щенок, но что же тогда?
– Что-нибудь непонятное, – ни с того, ни с сего ляпнул Генка.
Просто так. Чтобы отвязались. Все равно толку не будет.
– Это как же? – не поняла мамка. – Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что?
– Подожди-подожди, – отчего-то оживился дядя Саша. – Ни игру, ни головоломку, а что-то непонятное?
– Чтобы я удивился, – подвел итог разговору Генка. – Мама, ну я пойду уже?
– Гостей пригласи, – разрешила мамка. – Аленку уже пригласил? Молодец. Кого еще хочешь? Котенкина Игоря? Давай. Отличный парень, хоть и старше Генки, полпоселка у него чайники чинит. Братьев Мажуга не забудь! Пусть приходят. Тортик и газировка будут!
04
К сожалению, Генка соседствовал не только с Аленкой и ее бабой Марусей. С другой стороны его дома то и дело порыкивали мотоциклы братьев Рыжковых. Мотоцикл, конечно, был только у Егора, которому уже исполнилось шестнадцать лет. Двенадцатилетний Матвей обходился скутером, а ровесник Генки Семен ходил пешком. Но, в отличие от сверстников, в клубе он катался на настоящем мотоцикле и даже переезжал на нем через невысокие горки, что было причиной отчаянной зависти поселковых мальчишек. По этой или еще по какой причине Семен и его старшие братья источали легкое презрение по отношению к "безмоторным" землякам. А вот Генку, особенно когда он мелькал возле их двора в одиночестве, еще и обижали.
– Малина! – заорал Егор, заметив крадущегося вдоль забора соседа. – Иди сюда!
– Подгребай! – подал голос Матвей.
– Оглох, что ли? – присоединился Семен.
Братья с утра были не в духе. За их спинами стоял изрядно проржавевший мотоцикл "Урал" с коляской, но на сегодня забота у них была другая. Отцовский квадроцикл не заводился.
– Слушай, Малина! – прошипел Егор. – Дуй к Котенкину. Скажи, что опять отец какую-то ерунду выкрутил, завести не можем. Да быстро, а то разжалует нас батя… по самое не балуйся. Бегом. Считаю до пятидесяти. Сорок восемь!
Побежал Генка. Бежал и проклинал сам себя, и даже поплакал на ходу, хотя никто и пальцем его не тронул, но слово противное словно само в уши лезло – "трус, трус, трус".
– Ну чего там? – спросил его Игорь Котенкин, который, как и обычно, сидел у себя в гараже, откусывал от батона, разрезанного вдоль и намазанного вареньем, хлебал горячий чай из литровой кружки и дышал канифольным дымом, поднимающимся от паяльника. – Опять, что ли, посыльным трудишься?
Всякий раз, когда Генка попадал к приятелю в гараж, Малинин застывал с открытым ртом. Почти все стены в обители Котенкина были заняты стеллажами, на которых смиренно ожидали ремонтной участи чайники, утюги, приемники и телевизоры. Слева стоял огромный верстак-стол, справа продавленный диван и остовы двух мопедов, а в центре высилась гордость Котенкина – ярко-красный, украшенный хромированными дугами мотоцикл "Минск". Раритет, как говорил хозяин ремонтного логова.
– Ага, – вздохнул Генка.
– Вот у тебя бинокль на шее, – точно так же вздохнул Котенкин, – сколько раз его у тебя пытались отнять?
– Не помню, – буркнул Генка.
– Раз пять, не меньше, – напомнил Котенкин. – И сколько раз получилось? Ни разу. А почему?
– Так он папкин, – снова вздохнул Генка. – От него только и осталось, что фотокарточки, бинокль и машина.
– Нет, Малинин, – не согласился Котенкин. – Машины нет. Кузов в гармошку, движок чуть ли не вдребезги. Даже на запчасти нечего взять. Уж на что у участкового "УАЗ" еле живой, и то машина все еще. И "Волга" ржавая у твоего дяди Саши – тоже машина, а то, что у тебя под брезентом – это уже не машина.
– Дядя Саша не мой, – почему-то обиделся Генка. – Он мамкин. Наверное…
– Не трусь, Генка, – попросил Котенкин.
– Я стараюсь, – поник головой Генка.
– Плохо стараешься, – огорчился Котенкин. – Представь себе, что ты сам вот как этот бинокль. Держись сам за себя! Понял? Что там опять у Рыжковых? Батя все-таки заставил ржавым "Уралом" заниматься?
– Квадроцикл не заводится, – вспомнил Генка. – Егор говорит, что Коля Иванович приедет и разжалует всех по это самое… по самое не балуйся. А они найти не могут, что он выкрутил.
– Вкрутил он, – недовольно поднялся Котенкин. – Вкрутил! Опять, наверное, жиклер затянул. Ладно. Там дел на пару минут. Ты сам-то куда теперь?
– Я к Мажугам, – вспомнил Генка. – У меня завтра день рождения! Ты хочешь тортика поесть?
– Ну, ты дал парень, – улыбнулся Котенкин. – Чтобы я да отказался от тортика? Тебе чего подарить-то?
– Ничего, – с тоской посмотрел на остовы мопедов Генка.
– Брось ты это, – поморщился Котенкин. – Все равно запчастей нет. Если только у капитана на "Вторчермете", да и то вряд ли. Да и капитан, как "Вторчермет" закрылся, совсем тронулся. То марширует, то военные песни поет. К нему лучше не подходить. Если только с утра.
– Так сейчас утро? – загорелись надеждой Генкины глаза.
– Ну, попробуй, – пожал плечами Котенкин. – Только железку приволоки какую-нибудь. Он только на вес меняет. И это еще, если будет что менять.
05
Отставного капитана, который охранял закрытый по весне "Вторчермет", боялись все окрестные мальчишки. Нрав он имел строгий, вверенное ему хозяйство охранял рьяно, и даже, как говорили некоторые смельчаки, грозился отметить задние места наиболее отчаянных воришек зарядом крупной соли из настоящего ружья. Генка в ружье не верил, но знал точно, что в дальнем углу заповедной территории хранится под брезентом и железным хламом настоящий, пусть и разобранный танк, гусеницы во всяком случае из-под брезента виднелись. Зачем бывшему танкисту танк, никто из мальчишек точно не знал, но священный трепет перед образом отставного капитана гусеничный великан умножал на порядок. Так или иначе, но уже через час Генка вместе с двумя одинаково растрепанными и вымазанными в зеленой траве братьями Мажуга тащил к "Вторчермету" украденную от дома бабы Веры чугунную батарею. Батарея тащилась плохо, зарывалась в землю, проволока, которой мальчишки ее прихватили, резала ладони, поэтому начальственный рык капитана у ворот "Вторчермета" прозвучал неожиданно и заставил взопревших мальчишек присесть от страха.
– Стой! Равняйсь! Смирно! Откуда железка?
Испугаться капитана мог кто угодно: в пыльной фуражке, потертом кителе, штанах с выцветшими лампасами и застиранной гимнастерке он напоминал только что вышедшего из-под огня вояку, и азарт боя все еще светился у него в глазах.
– Вот, – собрался с духом Генка. – Нашли, товарищ капитан, на обмен. Игорь Котенкин посоветовал к вам обратиться, сказал, что кроме вас никто нам не поможет.
– Значит, помощь нужна гражданскому населению? – приосанился капитан.
– Нам бы какой-нибудь моторчик, – сделал жалобное лицо Генка. – Маленький. Вот за эту тяжелую батарею. Или ржавый мопед. Или нержавый. У вас… есть что-нибудь?
– Моторчик, значит, – холодно улыбнулся капитан. – А приятелям твоим что?
– А ничего, – почти хором ответили братья Мажуга. – Мы забесплатно.
– И за тортик, – на всякий случай добавил один из братьев. – У Малинина день рождения завтра!
– Тортик, это серьезно, – устремил взгляд куда-то вдаль седой капитан. – А сам-то Котенкин где?
– А у Рыжковых, – нашелся Генка. – У них квадроцикл не заводится. Помогает.
– Помогает, значит, – подкрутил седой ус капитан. – Что ж, гражданскому населению помочь не грех… Короче, пехота! Затаскивайте вашу батарею внутрь. Только Котенку, Малинин, передай, что забарахлил мой погрузчик. Пусть придет и починит!
Последние двести метров были самыми тяжелыми. Батарея гремела по плитам бетонки и цеплялась за каждую выбоину, пока не уперлась в ржавую рельсу.
– Все! – сказал Вадик или Владик Мажуга. – Больше не могу. Хватит!