- Ланчем, - поправил я. - Да и для ланча уже поздновато.
В конце концов мы решили съесть рыбы с картошкой в забегаловке на Бервик-стрит. В одном конце этой улицы находятся офисы нескольких телекомпаний, посередине - открытый рынок, а в другом конце - пара-тройка неприметных магазинов для взрослых. А еще здесь расположены несколько всемирно известных магазинов, где торгуют только и исключительно виниловыми пластинками. Именно сюда пришел бы мой папа продавать свою коллекцию, если бы вдруг внезапно потерял к ней интерес - чего случиться, разумеется, не могло.
Я объяснил Эшу, в чем его задача.
- Я должен тусоваться в Сохо? - переспросил он.
- Да, - сказал я.
- Зависать в клубах и барах, знакомиться с новыми людьми?
- Ага. И искать среди них агрессивную женщину-убийцу, предположительно сверхъестественного происхождения.
- То есть надо шататься по клубам и искать опасную женщину? - снова переспросил он. - А как она хоть выглядит?
- Похожа на Молли, но, возможно, немного изменила прическу, - ответил я. - Надеюсь, ты ее отличишь сразу - особым, ну, паранормальным, чутьем.
На лице Эша отразилась работа мысли: он переводил мои слова на понятный для себя язык.
- Ага, - ответил он, - понял. А что мне делать, если я ее увижу?
- Сразу же звонить мне и ни в коем случае не приближаться. Это смертельно опасно, ясно?
- Как день, - ответил Эш. - А что мне за это будет?
- Ну, я же накормил тебя ланчем.
- Ну ты и жмот! - фыркнул он. - А на пиво?
- Потом возмещу.
- Нет, выдай уж лучше заранее.
Мы доехали до банкомата, и я снял пятнадцать фунтов на карманные расходы.
- Учти, - сказал я, протягивая Эшу деньги, - с тебя чеки. Иначе я расскажу Тайберн, что на самом деле произошло той ночью в Мейфэйре.
- Это же была всего-навсего кошка, - сказал Эш.
- Есть вещи, которые вообще ни с кем нельзя делать, - назидательно сказал я. - Даже с кошками.
- Ну, она же была так гладко побрита… - попытался оправдаться Эш.
- Думаю, Тайберн имеет совсем другое мнение на этот счет, - возразил я.
- Пожалуй, я начну с "Инстинкта", - решил Эш. - Давай со мной, а?
- Не могу. Кто-то, понимаешь ли, должен еще и на жизнь зарабатывать, - сказал я.
- А я этим и занимаюсь, - заметил Эш, - выполняю твою работу.
- Тогда будь осторожен.
- Представлю себе, что просто прекрасной лунной ночью вышел на охоту без лицензии, - сказал он.
С этими словами он развернулся и затерялся в толпе, попутно свистнув яблоко с рыночного лотка.
Проблема Сохо в том, что на машине через него фиг проедешь, а метро поблизости нет, как и автобусных остановок. Вот и приходится в итоге пробираться пешком. А когда топаешь пешком, можно легко наткнуться на тех, кого не заметил бы, сидя за рулем. Оставив машину на Бик-стрит, я вышел на Бродвик, но не успел достичь границы Сохо, за которой можно перемещаться с нормальной скоростью, как на Лексингтон-стрит меня перехватили.
Несмотря на шум машин, стук каблуков я услышал раньше, чем голос.
- Констебль Грант, вы мне солгали!
Обернувшись, я увидел Симону Фитцуильям - она цокала ко мне по тротуару на своих шпильках. Красный шерстяной кардиган ниспадал с плеч, словно мантия, пуговицы персиковой блузки чуть не расходились на груди, черные леггинсы обтягивали ноги, подчеркивая всю их умопомрачительность. Симона подошла ближе, и я ощутил запахи жимолости, розы и лаванды - запахи английского деревенского сада.
- Мисс Фитцуильям! - поздоровался я, стараясь держать официальный тон.
- Вы солгали! - повторила она. - Ваш отец - Ричард Грант по прозвищу Чертенок. Как же я сама не поняла этого сразу, по вашему лицу? Неудивительно, что вы знали, о чем говорите. Он еще выступает?
- Как вы? - спросил я, чувствуя себя ведущим дневного телевизионного ток-шоу.
Улыбка угасла.
- По-всякому, - сказала Симона. - А знаете, что могло бы поднять мне настроение? Что-нибудь экстраординарное.
Раньше я никогда не слышал, чтобы нормальный человек употребил в повседневной речи слово "экстраординарное".
- Куда бы вам хотелось пойти? - спросил я.
Англичане всегда возбуждали в жителях континента сильную тягу к миссионерским подвигам. И время от времени кто-нибудь не робкого десятка отваживался бросить вызов нашей погоде, нашему водопроводу и нашему юмору, дабы принести на этот несчастный отсталый островок толику утонченной европейской роскоши. По словам Симоны, одна такая миссионерка по имени мадам Валери открыла свою кондитерскую на Фрит-стрит, а когда немцы ее разбомбили, перебралась вместе с заведением на Олд-Комптон-стрит. Патрулируя улицы, я проходил мимо сотни раз, но вызовов в саму кондитерскую никогда не было, ведь там не продают алкоголь.
Симона ухватила меня за руку и буквально втащила внутрь. Витрины тускло поблескивали в дневном свете. На кружевных кремовых салфеточках рядами красовались разнообразные сладости - желтые и розовые, красные и шоколадные, пестрые, как карнавальное шествие.
У Симоны был здесь любимый столик у лестницы, по другую сторону от витрин. Отсюда, заметила она, удобно наблюдать за входящими и выходящими посетителями и одновременно следить за пирожными - на случай, если те решат сбежать. Она вела себя вполне уверенно, и я предоставил ей право выбора. Себе она заказала обманчиво компактное слоеное пирожное со сливками и глазурью. А мне достался целый шоколадный торт с розочками из шоколадного крема и взбитыми сливками с шоколадной крошкой. Интересно, подумал я, меня пытаются соблазнить или ввергнуть в диабетическую кому?
- Расскажите же мне, что вам удалось выяснить, - заявила она. - Я слышала, вчера ночью вы с Джимми и Максом побывали в "Мистериозо"? Ужасное место, не правда ли? Я уверена, вам стоило огромного труда удержаться и не броситься арестовывать злодеев налево и направо.
Я сказал, что действительно побывал в этом клубе, и да, это и вправду средоточие беззакония, но не стал упоминать о Микки-Костяшке, который именно сейчас, в момент нашего разговора, лежал в морге Университетского госпиталя в ожидании вскрытия. Вместо этого я вешал ей лапшу о ходе расследования и любовался, как она ест пирожное. Она поглощала его, как нетерпеливый, но воспитанный ребенок - изящно откусывая маленькими кусочками. И все равно перепачкала губы сливками. Потом слизнула их влажным язычком.
- Знаете, куда вам нужно обратиться? - проговорила она, закончив облизываться. - В Союз музыкантов. В конце концов, там обязаны держать в поле зрения всех своих членов. Если кто и должен знать, что произошло, так это они. Вы будете доедать?
Я предложил ей остаток своего пирожного - и она, прежде чем пододвинуть тарелку к себе, настороженно оглянулась по сторонам, словно нашкодившая школьница.
- Никак не удается умерить аппетит, - пожаловалась она. - Наверное, организму хочется восполнить недостаток сладостей, съеденных в детстве: в те времена ничего нельзя было достать.
- В какие времена?
- В те времена, когда я была маленькая и глупая, - ответила Симона.
На щеке у нее осталось пятнышко шоколада. Я машинально протянул руку и стер его большим пальцем.
- Спасибо, - сказала она. - Пирожных никогда не бывает слишком много.
Как и свободного времени. Я оплатил счет, и Симона проводила меня до того места, где я оставил свой "Форд Асбо". Я спросил, кем она работает.
- Я журналист, - ответила Симона.
- На какое издание работаете?
- Я фрилансер, - сказала она, - так что практически на все.
- А о чем пишете?
- О джазе, разумеется. Музыкальные обозрения, репортажи с лондонских выступлений, сплетни, слухи - большинство моих статей печатаются за рубежом. В основном в Японии: япошки понимают толк в джазе, этого у них не отнять.
Она пояснила, что сильно подозревает, что в Токио есть какое-то издательство-посредник, которое переводит ее статьи на японский, причем при переводе ее имя как-то незаметно теряется.
Мы дошли до угла.
- Я пока тут рядом живу, на Бервик-стрит, - сказала она.
- С сестрами, - дополнил я.
- Вы запомнили? - удивилась она. - Хотя конечно, вы же полицейский. Вас, несомненно, учат все запоминать. Так что если я скажу вам свой адрес, вы наверняка запомните и его.
Она назвала адрес, и я сделал вид - снова - что заучиваю его наизусть.
- Au revoir, - сказала Симона, - до новых встреч.
И она зацокала прочь на своих высоких каблуках, плавно покачивая бедрами вправо-влево. Я глядел ей вслед.
Лесли меня убьет, это точно.