- Да задавайте сколько угодно. Главное, чтобы вы не ждали ответов.
Рыжая огорчилась. Или сделала вид, что огорчилась. Почему-то поверить, что такая девушка легко сдается, было невозможно. Но все равно в качестве утешения Ян посоветовал:
- Лучше расспросите во-он тех людей. Они гораздо охотнее поделятся наболевшим.
- Я отлично знаю, чем они поделятся, - девушка даже не повернула головы в указанную сторону. - Боюсь, сплетни, это не то, что мне хотелось бы знать. Именно поэтому я обратилась к вам…
Ну, немножко лести и проникновенный взгляд в сени длиннющих ресниц, конечно, способен разъесть даже черствый панцирь. Как и умелое движение плечом, позволяющее шелковой блузке чуть плотнее облечь высокую грудь. Немного дешево, но всегда работает.
- Хорошо, - уступил Ян. - Что вы хотели узнать?
- Например, отчего жизнь на околицах стала не в пример опаснее, чем раньше?
- Хм… С этим вопросом вам бы лучше к ребятам в форме обратиться, - Ян кивнул на полицейских. - Это, вроде, в их компетенции.
Журналистка отрицательно покачала головой:
- Речь идет не об обычных преступлениях. Что-то странное происходит на окраинах и возле Замка.
- Про Замок ничего не скажу, а что у нас тут странного?
- По слухам, в заповеднике завелся монстр. Люди болтают, что его видели чуть ли не на здешних улицах.
Ян сделал мысленную заметку. С Евой надо поговорить, а то мало ли… А вслух нейтрально возразил:
- Из леса может выбраться всякое. На то есть егерская служба. Пусть жалуются.
- Мост недалеко рухнул.
- Да, я видел. Печально. Но ему от роду не один век, так что неудивительно.
- А еще у людей зеркала потрескались.
- Хм-м…. Бывает.
- Говорят, на этой улице живет городской горелом?
- Что, действительно так говорят? - неприятно удивился Ян.
- Вас это беспокоит?
- Такие известия плохо сказываются на стоимости недвижимости.
- Не волнуйтесь, пока не говорят, - собеседница не сводила с него изучающего взгляда. - Но у меня свои хорошие источники.
- Ну, в таком случае обратитесь за подтверждением к вашим источникам. А я ничем не могу вам помочь. Тем более, что за раскрытие места обитания сего неприятного субъекта полагается серьезное наказание.
- А если сам субъект раскроет его?
- Это гипотетический вопрос?
- Мне кажется, что вы знаете ответ. И отнюдь не гипотетический.
- Да с чего вы взяли? - Ян невольно засмеялся. Давно уже прошли времена, когда он велся на такие разговоры и внутренне обмирал от малейшего намека.
Рыжая снова прищурилась, но уже иначе, не пытаясь играть с собеседником. Исчезла нарочито милая улыбка, изменилась поза. Даже блузка, кажется, сама собой застегнула провокационную пуговку. Построжев, девушка проницательно заметила:
- Обычно люди напрягаются, стоит упомянуть о близком присутствии горелома. А у вас даже лицо не дрогнуло.
- Я, знаете ли, вообще невозмутимый.
- И это убийство не способно вас растревожить?
- Мир полон опасностей. Но какое отношение убийство имеет ко мне или к предположительному горелому?
- Есть кое-что, что неизвестно посторонним… Но будет очень интересно, например, горелому. Жаль, что вы о нем ничего не знаете, - она убрала диктофон в сумочку и серьезно добавила: - Но если вдруг найдете способ с ним связаться, то не сочтите за труд передать, что сегодня вечером, я буду в "Сломанном роге". Это возле…
- Я знаю.
Девушка мельком усмехнулась, повернулась и зашагала прочь, легко ступая по булыжной мостовой тонкими каблучками. Длинный рыжий хвост на затылке покачивался в такт шагам - ритмично и завораживающе.
- Мне кажется, я уже где-то ее видел, - неслышно подкравшийся Пьетр деликатно подал голос. - Совсем недавно… - Было заметно, что ему ужасно хочется развить тему, но решимости не хватает.
Дочка его отстала и наблюдала, как полицейская собака облаивает зазевавшегося толстяка в домашнем клетчатом халате. В окне дома через дорогу шевельнулась занавеска, обрамив на пару мгновений женский силуэт. Но стоило повернуть голову, как любопытная соседка погрузилась в глубину комнаты, словно рыба на дно.
На обочине дороги стояла еще одна женщина, закутанная в шаль. Но смотрела она не в сторону переполоха. Ее взгляд тянулся за Яном, словно проволока - жесткий, прочный. Эта наблюдательница скрываться не намеревалась.
- Так ты не против, если я позвоню от тебя? - Пьетр виновато моргал, демонстрируя свой треснувший телефон на потной ладони. - А то Лена волноваться будет, что мы задерживаемся…
* * *
Дом номер восемь по Ольховой улице внешне мало чем отличался от соседей, зато внутри представлял собой особое царство со строгими границами и законами. Первый этаж был разделен на общий холл и половину, где обитали хозяева. Второй этаж принадлежал Яну. Еще имелся жилой чердак под треугольной крышей, но туда поднимались редко.
В холле пахло смолой и хвойной горечью от недавно сгоревших можжевеловых веток, которые хозяева упорно жгли в камине, когда Ян отлучался. Считалось, что это бережет от порчи. Ян не возражал. От затхлости это точно помогало. За закрытыми дверями, ведущими вглубь дома, бубнили недовольные голоса.
- Телефон, - Ян указал подбородком на громоздкий старинный аппарат, привешенный на стену, наверное, еще в прошлом веке. И не оглядываясь, поднялся к себе, услышав, как Пьетр суетливо роняет задребезжавшую трубку.
Второй этаж был владением Яна. Целиком и полностью. Он представлял собой обширное, не деленное на комнаты помещение. Единственная деревянная панель отсекала ванную комнату от жилой зоны. Мебели немного, и вся досталась от прежних владельцев - старинная, массивная, дорогая. Жучкам удобно, хозяину - не очень. Сюда аромат сгоревшей хвои тоже проникал через недействующий камин, однако гораздо сильнее здесь пахло пылью. И еще апельсинами, которые лежали на столе.
Немелодично и резко залязгали старинные часы в углу, пробив четыре раза.
- И ничего подобного, - рассеянно пробормотал Ян, стаскивая на ходу спортивный костюм и направляясь к ванной, - сейчас максимум часов девять…
У часов на этот счет имелось свое мнение. Через шум полившейся из душа воды вновь донеслось упрямое лязганье. Четыре раза. Своенравные часы достались от предыдущего обитателя этого этажа. Как, впрочем, и вся мебель. С собой Ян привез только сумку с личными вещами и ноутбук.
В каждом уважающем себя городе зарезервирован дом для таких, как Ян. Они оказывают городу услуги, взамен получают убежище. Но подобных ему мало, а селений много, так что случается между одним постояльцем дома и следующим его обитателем проходит не один год. Кажется, прежний гость съехал отсюда лет десять назад. На кладбище. А до него здесь никто не жил с полвека. Прямо сказать - воодушевляет.
Душ заперхал и зафыркал, выплевывая струйки плотной ржавой жидкости. Он периодически так поступал и раньше - водопровод старый, тоже из прошлого века, - но сейчас ручейки вихрящейся под ногами бурой воды неприятно напомнили струйки крови, что так же вилась, затекая в щели между камнями. Там, на Колокольне…
"…есть кое-что, что неизвестно посторонним, но будет интересно…"
Ты ошибаешься, Рыжая. Ничего уже горелому неинтересно. Да только теперь пройти мимо и сделать вид, что ничего не происходит, не получится.
Ян протер зеркало. Зеркало здесь тоже было старинное - здоровенный полированный пласт серебристого металла, почти не искажавший отражение. По краям пущен чеканный плющ, вверху пробито грубое отверстие и продет ржавый костыль, на котором зеркало и висит. В блестящей, смазанной полосе обозначилась недовольная физиономия - темные, взъерошенные от воды волосы, светлые глаза (карие в прозелень), жесткие скулы, изгиб рта с узкими губами… Любопытно… А отражало ли хоть раз это зеркало Янову довольную физиономию? Он попробовал приветливо улыбнуться. Вышло мерзко.
Прохлада вползала в ванную сквозь щели в деревянных панелях, выстуживая воздух и выцеживая пар. Стаивала туманная дымка с серебряного зеркала. Проведенная ладонью полоса выпускала дорожки стекающих вниз капель. Можно увидеть уже не только лицо. Худощавый, высокий, подтянутый… Скорее гимнаст, чем силовой атлет, но Ян активно с этим боролся. Потому что распускаться нельзя. Потому что тот, кто обитал в этом доме раньше, расслабился и остался в городе навечно. А Яну однажды хочется, подкопив достаточно денег, уехать подальше от людей… Живым.
Снаружи, в комнате что-то с шумом повалилось. Подхватив полотенце, Ян выскочил из ванной.
- Прости, пожалуйста… - бормотал вездесущий Пьетр, суетливо пытаясь вернуть на стол обрушенную стопку бумаг и собрать раскатившиеся оранжевые апельсины.
Не помню, чтобы я приглашал тебя наверх, - угрюмо подумал Ян. Вслух не произнес ни слова, но чуткий Пьетр уже попытался оправдаться:
- Вот… письмо!.. - он протянул длинный голубой конверт, который, похоже, и послужил последним камешком, обрушившим бумажную лавину. - Передала твоя хозяйка, сказала, что принесли с утренней почтой.
Ян терпеть не мог, когда кто-то поднимается в его жилище без разрешения. И Пьетр это прекрасно знает. Хорошо, хоть дочку не притащил за собой. Взяв конверт из рук незваного гостя и, мельком покосившись на обратный адрес, Ян машинально кинул его в приоткрытый ящик стола.
- Это от твоей матушки, - бодро проговорил Пьетр, лишившийся письма, словно верительной грамоты и теперь явно пытающийся сгладить неловкость. - Я подумал, что будет лучше сразу передать его тебе… - он проследил взглядом за упавшим в ящик письмом и увидел там несколько десятков таких же нераспечатанных конвертов.
Лицо у Пьетра вытянулось.