* * *
Весь день Иван сосредоточенно размышлял о чем-то, не обращая внимания на Серегины шуточки и подколки, а вечером, когда вернулись домой, за ужином сказал:
- Надо отнести сундук обратно.
- С какой стати? - изумился Серега. - Ты что, из-за этих россказней Тимофеичевых, что ли? Смешной парень. Я уж и думать о них забыл!
- А что смешного-то?
- Вань, только горячку не пори, ладно? Я этот сундук уже Широкову сосватал. Утром звонил ему - он сказал, что за тридцатник тонн в любом случае его возьмет. А если в хорошем состоянии - обещал пятерку накинуть. Такие сундучки с оковкой и резьбой редко попадаются. Широков врать не станет. Так что, считай, одним мертвяковским сундуком мы свой отпуск уже оплатили.
- Нет, - сказал Иван. - Его надо вернуть. Извиниться надо.
- Ты что, из-за каких-то бабьих сказочек готов от тридцатки тонн отказаться? - удивился Серега. - Шутишь?
Он подошел ближе и заглянул Ивану в глаза. И сделалось ему слегка не по себе, когда увидел он темные, расширенные зрачки - словно чернильные лужи расплылись в глазах приятеля. И лицо у Ивана стало какое-то странное - застывшее, неживое, пожелтелое.
- Ванька, ты это брось. Брось, слышишь? - неуверенно протянул Серега.
Иван встал из-за стола, громыхнув стулом.
- Я спать пошел, - объявил он.
- Иди. Утром поговорим, - сказал Сергей.
Иван, не оглядываясь, ушел в избу. Сергей остался в растерянности: до сих пор в их небольшой компании он был лидером, принимающим решения, а Иван играл роль ведомого, покладистого, никогда ни в чем не возражающего. И вдруг такое.
Это даже не бунт на корабле - это просто полный слом системы. Ведь он даже спорить не пожелал: заявил свою позицию и никакие доводы во внимание не принял. Сергей бесился, чувствуя, как вслед за вполне понятным человеческим раздражением разгорается в нем типичная альфа-самцовая злость против Ивана - звериная, тупая, ничем не обусловленная. Тот, кто был всегда послушен, не должен поднимать голос. Никогда! С точки зрения вожака стаи…
На этой мысли Серегины мутные рассуждения споткнулись: он рассмеялся, почесал затылок. Поразмыслив, успокоился и решил тоже идти спать. Утро вечера мудренее.
* * *
Ночью над деревней прошумел короткий дождь, ветер прогнал облака, раздернул тучи, и вдруг выкатилась в широкое северное небо луна - нестерпимо белая, однобоко-пузатая, как беременная баба.
Она встала напротив Серегиной веранды, наполовину погруженная в океанскую глубину беззвездного неба, напротив черной полосы дальнего леса, словно в раздумьях: выбираться ль уже на берег или поплавать еще?
Молочное сияние изливалось с небес на каждую мелочь внизу, рельефно выделяя и прорисовывая даже самые крохотные детали.
Серега проснулся, зажмурил глаза от лунного света. Тоненькие ситцевые шторки на окнах задернуты. Но толку от них немного. Невозможно спать. Словно фонарь в глаза наставили.
В доме что-то стукнуло. Серега подумал, что Ванька, должно быть, тоже проснулся и не спит.
Если не можешь спать - ешь, вспомнил он армейскую поговорку. И только решил, что стоит, наверное, и вправду чайком побаловаться, пока эта идиотская луна не уберется, не погасит наконец свой прожектор…
Как вдруг мимо веранды, за полупрозрачными занавесочками, проплыла черная тень. Елы-палы! Кто-то двигался по двору, мимо крыльца и палисадника, под самыми окнами.
Серега подпрыгнул и босиком кинулся к занавеске. Отдернул… и увидел за окном Ивана.
Приятель улыбнулся, что-то беззвучно прошептал, уперев в Сергея замороженный взгляд, и пошел от дома к калитке. За собой он тянул тележку с сундуком.
- Хей, братишка, да ты еще и лунатик? - поразился Серега и побежал за приятелем. Должно быть, Иван выбрался из дома через дровяник. Вот что за стук он слышал недавно: дверь с задней стороны дома криво на петлях висит и всегда стучит, когда ее открывают.
Серега в три прыжка догнал напарника.
Иван шел босиком и в одних трусах.
Лунатик, точно, уверился Сергей.
Настигнув Ивана, он схватил его за руку, развернул к дому и повел. Иван послушно пошел, улыбаясь бессмысленной улыбкой и что-то бормоча себе под нос. Сергей напряг слух.
- Не плачь, Домовенок. Вот тебе твоя погремушечка. Сейчас мы будем дома… Мамка ждет, - услышал он и почувствовал, как ледяные мурашки поскакали наперегонки по его голой спине.
В темном коридоре сеней Иван вдруг очнулся.
- Не сюда, - сказал он. Голос его звучал ничуть не сонно.
- Сюда-сюда, - возразил Сергей, нащупывая дверь в избу.
- Нет! - повторил Иван и повернулся к выходу, дернув на себя тележку с сундуком. Серега не пустил.
- Вань, ну, ты прям, я не знаю. Прям Иван-дурак какой-то! - воскликнул он, вцепившись в рукоять тележки железной хваткой. Усталость как-то разом навалилась на него, а вместе с ней и раздражение. Лунатиков еще не хватало, думал Сергей, обшаривая ладонью стену.
Как назло, ручка двери куда-то подевалась. Зато отыскался выключатель - Серега надавил, и в коридоре вспыхнул свет.
- Вот так. А теперь пойдем баинь…
Рядом с левой щекой что-то промелькнуло - Сергей повернулся, чтобы посмотреть, но прямой удар в лоб оглушил его: оказывается, Иван ухитрился в темноте снять сундук с тележки, занес его над головой приятеля и им ударил.
В голове Сергея раздался грохот, как будто кто-то разбил рояль, а потом все звуки исчезли, изображение перед глазами расплылось, осталась только жгучая боль в языке - он прокусил его, когда падал.
- Стой, - прошептал он, не слыша самого себя и не понимая произносимых слов. - Стой, сука.
И захлебнулся кровью.
Иван приподнял Серегу за волосы, глянул в его быстро тускнеющие глаза и отпустил. Нагнулся, чтоб подобрать упавший сундук.
Мертвый Серега подержался на ногах секунду и рухнул, врезавшись лбом в стену. Весь костяк ветхой избы содрогнулся от удара. В этот момент Иван поднимался, задрав лицо и подняв плечи, отрывая от пола свою увесистую ношу.
Старый крестьянский серп, висевший на гвозде над его головой, сорвался и с размаху вонзился Ивану в глаз. Ржавое острие, пробив насквозь глазное яблоко, всего лишь на четверть сантиметра проникло в мягкие ткани мозга. Но и этого хватило.
Иван упал, держа сундук на руках, словно баюкая младенца, оберегая его от кровавой лужи, которая натекла с убитого Сереги.
Из Ивановой головы кровь брызнула тоненькой струйкой - на крышку сундука упало лишь несколько капель. Когда второе мертвое тело завалилось набок, в сундуке радостно звякнула детская погремушка - нежные колокольчики. Дзынь-динь-динь.
* * *
Смерть двоих городских переполошила всю деревню. Павел Тимофеич чувствовал себя особенно виноватым: когда среди вещей погибших нашелся сундучок, старик сразу догадался, откуда он появился у ребят.
Тимофеич упрашивал полицейских позволить ему похоронить сундучок где-то на освященной земле.
Но следователь был из района и, конечно, ни на какие поблажки не пошел. Сундучок со всем содержимым увезли в райцентр для экспертиз - все-таки орудие убийства…
Но там следы его затерялись: кто-то украл старинный предмет.
Не исключено, что когда-нибудь он всплывет на одном из интернет-аукционов, где анонимно торгуют антиквариатом. И Домовенок вновь поменяет и дом, и хозяев. Дзынь-динь!
ПОЛОВОДЬЕ МЕРТВЕЦОВ
Московская область, г. Воскресенск
Газель все замедляла ход в потоке машин и, наконец, резко встала. Взвизгнули тормозные колодки. Пассажиры микроавтобуса повалились вперед и друг на друга и загалдели.
Водитель - темный, горбоносый, с вальяжным пузцом представитель народов Кавказа - выругался и вылез из машины. Ромка Меркулов пробовал рассмотреть обстановку с того места в маршрутке, где сидел - рядом с водителем, но без толку. Тогда он подхватил свой рюкзак с рыболовными снастями и припасами и выбрался тоже - поглядеть, что там, на трассе, творится такое.
А творилось натуральное светопреставление.
Огромная фура, пытавшаяся, как видно, развернуться на узком пятачке, чтобы вылезти из битком забитой полосы в обратную сторону, навалилась передними колесами на рыхлую, пропитанную талым снегом непрочную обочину. Земля просела под тяжестью многотонного грузовика и сползла в кювет. Часть фуры осталась на дороге, перекрыв и закупорив движение и вперед, и назад, а кабина оказалась внизу.
На дороге суетились водители ближайших машин, обсуждая, можно ли вытянуть грузовик из кювета без помощи спецтехники.
Водитель фуры, успевший выпрыгнуть в снег из падающей кабины, теперь красный, потный, стоял тут же, молча выслушивая всевозможные определения в свой адрес. На критику он не реагировал и вообще пребывал в легкой эйфории от чудесного спасения - всем улыбался.
- Ишь ты, зубоскал! Черт свинячий. И без него в пробке торчали, а теперь и вовсе труба. Не выбересся, - пробормотал рядом с Ромкой какой-то седобородый дед в пестрой молодежной толстовке.
Разговаривая, он придерживал дверцу малолитражной "исудзу".
- Накрылась моя рыбалка медным тазом, - поделился с дедом Роман. - Блин!
Старик захлопнул свою приземистую машинку и поставил на сигнализацию.
- Рыбак? - Он покосился на Ромкину пуховую куртку, унты и рюкзак.
- Ага, - кивнул Ромка. И пожаловался: - Пропали "выхи". Из-за таких вот раздолбаев, как этот…
Дед неожиданно сменил тон, заступившись за водителя фуры, которого сам только что костерил.