Глава 19
22 июля, 03.35, Нероград
Я проснулся оттого, что меня кто-то позвал. Зевая, уселся на диванчике и посмотрел на часы: Господи, рань-то какая! Спать бы еще да спать… В конце концов, имею я право после всех приключений минувших суток отоспаться по-человечески? Кому это я понадобился?!
В поисках объекта своего негодования я окинул взглядом тесное Ванькино жилище. Сам хозяин мирно сопел на раскладушке у противоположной стены. Сон его был глубок и спокоен. Я ощутил прилив черной зависти: Петрович, понимаешь ли, спит сном младенца, а я? А что, собственно, я? Точно помню, проснулся оттого, что меня позвали. По имени. Тихо так, но требовательно: "Павел!" Но если Ванька дрыхнет, то кто же меня звал?
Петрович зачмокал во сне и перевернулся на другой бок. Я поморгал слипающимися глазами, но не увидел никого, кто мог бы меня разбудить. Да и не мог увидеть: в квартире мы были вдвоем.
Должен заметить, что решение остаться сегодня ночевать дома у Петровича далось мне ох как непросто! После вчерашних событий Кларочка просто прилипла ко мне, категорически отказываясь отпускать даже ненадолго. Справедливости ради, не могу сказать, чтобы мне это не нравилось, совсем наоборот: вызволенное из неволи восхитительное юное создание, трепещущее в моих объятиях, - это, пожалуй, самое острое ощущение из всех пережитых мною за минувшие сутки. И уж, безусловно, самое приятное! В моем полупроснувшемся сознании короткой очередью пронеслись события прошедшего дня.
"Шеф" так и не приехал. То ли почувствовал что-то неладное, то ли банально передумал. Как бы то ни было, прождав напрасно около часа, я вызвал милицию. Те примчались мгновенно: противный доктор Симакин оказался на редкость бдительным и поднял на уши всех нероградских силовиков; в поисках похищенной реанимационной бригады оказались задействованными не только милиция, но и ФСБ, и даже военные. Город, как выяснилось, в считанные минуты после похищения, был оцеплен. Но "скорая" с нашими спеленутыми телами успела проскочить до того, как были расставлены посты.
Как и предполагалось по нашему с Петровичем сценарию, мы не стали выдвигать никаких версий причин нападения неизвестных нам (якобы!) злодеев. Всего лишь констатировали факты: дескать, прибежали на вызов в приемное отделение, хотели оказать помощь неведомому пациенту прямо в машине (кстати, по просьбе врача "скорой помощи"!), подверглись коварному нападению, пришли в себя уже в незнакомом загородном доме. Удалось выкрутиться из пут, обезвредить супостатов и т. д. и т. п. Словом, рассказали почти все так, как и было на самом деле… за небольшим исключением.
Оперативников исключения не интересовали. Детально опросив нас и тщательно все запротоколировав, они принялись за несчастных Леху с Серым. Через час после начала их допроса приехала бригада психиатров. Мы с Петровичем многозначительно переглянулись: все-таки излишняя откровенность до добра не доводит!
Сдав "свихнувшихся" бандитов заботам психиатров, оперативники с помпой вернули нас в больницу. Зрелище было потрясающим: поутру в больничный двор торжественно въехал внушительный кортеж, состоящий из:
1. Машины ГИБДД с включенными "мигалками".
2. Трофейной "скорой помощи" с нами внутри.
3. Двух патрульных милицейских "коробков", опять же с включенными спецсигналами.
4. Двух черных "Волг" с чекистами.
5. Большого автобуса с зарешеченными окнами, откуда мрачно взирали на окружающий мир бойцы ОМОНа, так и не пригодившиеся при нашем освобождении.
И уж вовсе сюрреалистично замыкал процессию зеленый армейский восьмиколесный броневик с весьма символичным белым номером на броне: 03.
Все, кто мог ходить, высыпали на улицу. Кто не мог - подползли к окнам. Я ощутил некоторое разочарование, не обнаружив ковровой дорожки у входа в больницу и статной девицы в кокошнике, с хлебом-солью в руках. Вместо последней на крыльце приемного отделения красовался доктор Симакин. Без хлеба и соли.
Потом были объятия, похлопывания по плечу, расспросы и прочие атрибуты неожиданной славы. Примчались даже газетчики с телевизионщиками. Правда, интервью им отчего-то давал начмед Гаденыч, усиленно раздувая и без того не худенькие щеки.
Примерно через час суета улеглась. Мы допили кофе в ординаторской, в сотый раз пересказывая коллегам свои приключения (опять же с некоторыми поправками, не позволяющими заподозрить нас в психическом нездоровье!), сдали дежурство (а как же, похищение похищением, а дело - делом!) и отправились по домам.
Но до этого Кларочка под каким-то предлогом увлекла меня в сестринскую. Едва дверь закрылась, прелестница повисла на моей шее, прижимаясь всем телом, целуя и торопливо, сбивчиво шепча в самое ухо:
- Не оставляй меня сегодня, ладно? Я очень, очень тебя прошу! Я с ума сойду, если останусь одна… пожалуйста, поедем ко мне! Я дура, я не должна себя так вести, знаю… сама не пойму, что на меня нашло! Не оставляй меня, прошу тебя! Ведь не оставишь, правда? Поедешь?
От неожиданного напора я онемел. И с приятным удивлением обнаружил, что часть моего организма готова принять Кларочкино приглашение. Прямо сейчас. Но тут некстати включился мозг.
С неохотой оторвавшись от ее губ, я улыбнулся:
- Нет, маленькая! Не поеду. Но, поверь, очень хотел бы.
- Тогда почему не поедешь? - Огромные серые глаза широко раскрылись в недоумении.
Я погладил Кларочку по щеке, поняв попутно, отчего молодых девушек иной раз сравнивают с персиками. Тактильные ощущения те же.
- По двум причинам, милая. Во-первых, близкие отношения, возникающие при экстремальных обстоятельствах, как правило, обречены на недолгую жизнь. А мне не хотелось бы, чтобы, к примеру, уже завтра, в относительно спокойном состоянии, ты пожалела о своем минутном порыве…
- Это не порыв!.. - возразила было она, но я закрыл ее губы своими.
Через минуту, вновь с трудом найдя в себе силы для того, чтобы оторваться от нее, я продолжил:
- Очень, очень на это надеюсь… Но поверь, с уверенностью утверждать это ты сможешь лишь тогда, когда все успокоится.
Кларочка напряженно покусывала губы:
- А какая вторая причина?
- Банальнейшая. Нам обоим нужен отдых. А если мы поедем к тебе, отдохнуть не получится. Верно? - я взял ее лицо в ладони и пытливо заглянул в глаза.
Девушка помолчала немного и улыбнулась, немного виновато:
- Верно. Не получится.
- Ну вот. А поскольку мы сейчас практически на военном положении, отдых нам жизненно необходим. Поэтому пока мы разъедемся по своим домам, но твое предложение, надеюсь, останется в силе?
- Конечно, - она еще крепче прижалась ко мне. - И в следующий раз я не приму никаких отговорок!
В дверь, которую я подпирал собственной спиной, заколотили:
- Палыч, ты там? Пошли скорей, Витаминыч для нас "развозку" вызвал. Домой отвезут как белых людей! - орал Петрович.
- Уже иду! - через дверь ответил я и вновь приник к Кларочкиным губам. "Развозка" подождет.
Проводив девушку домой и вернувшись в берлогу Петровича, я, как пишут в романах, "забылся тяжелым сном". Сказались все-таки потрясения последних дней… А как же, у меня за всю предыдущую жизнь не было стольких приключений, сколько выпало на наши с Ванькой (и Кларочкой, разумеется!) головы за эти пару десятков часов…
…И вот какая-то… какой-то нехороший человек осмелился потревожить мой сон!
Я встал с диванчика, отчаянно борясь с зевотой. Подошел к дрыхнущему Петровичу и с минуту постоял над сопящим телом. Тело не проявляло никаких признаков сознания и не издавало посторонних звуков. Ясно, Ванька отпадает. Тогда кто?
В полном недоумении я побродил по темной комнате, зачем-то выглянул в окно: в темном спящем дворе не было ни души…
- Павел… - прошептала ночь позади меня.
Я вздрогнул и обернулся. В комнате по-прежнему не было никого, кроме нас с Петровичем. Неужто допрыгался до глюков? Того и гляди полезут изо всех щелей маленькие зеленые человечки и уведут меня с собой в страну вечной радости, антидепрессантов и смирительных рубашек. Перспективка…
- Павел! - повторило пустое пространство.
Я почувствовал горячее желание перекреститься и сказать "Чур меня, чур!" Ибо голос, совершенно точно, доносился из маленькой прихожей прямо передо мной. И я видел ясно, что там - никого!
Перебирая в уме знакомых психиатров, я осторожно вошел в прихожую. Даже если предположить реальное существование неведомого шутника, мешающего мне спать, спрятаться ему в крохотном помещении было бы решительно негде. Стойка-вешалка для одежды, микротумбочка (что в ней может хранить человек с габаритами слона средней упитанности, абсолютная загадка!), да еще предусмотрительно повернутое нами к стене зеркало, - вот и вся обстановка стандартного совкового тамбура. Его и прихожей-то назвать трудно: именно тамбур, не иначе. На всякий случай я открыл тумбочку, как и следовало ожидать, внутри никто не скрывался.
- Не там ищешь. Подними голову! - несколько раздраженно, как мне показалось, посоветовал голос.
Последовав рекомендации, я уперся взглядом в пустую стену. Впрочем, не совсем пустую: аккурат перед моим носом красовалась задняя поверхность "поставленного в угол" зеркала. Матовый прямоугольник по диагонали неторопливо пересекал упитанный таракан.
- Я тут! - сообщил он мне, не останавливаясь.
"Ну, здравствуй, дурдом!" - обреченно подумал я, наблюдая, как болтливое насекомое скрывается за зеркальной рамой. Но и после ухода подлый таракан не унимался: