- Извини, мне пришлось изолировать нас во времени… Иначе твоей девушке, да и всем окружающим показалась бы несколько странной твоя привычка разговаривать с пустотой… - Хруль хихикнул и повертел правым ухом у виска. - Но вернемся к нашему делу. Если я правильно понял, ты принял решение?
- Ты понял правильно. Я пойду за жезлом.
- Отлично! Это хорошая новость. А вот плохая - как только ты коснешься печати, на тебя начнется охота. И закончится только тогда, когда ты завладеешь жезлом. Или когда тебя убьют, - оптимистично закончил мысль ушастый добряк.
Я крякнул. Перспективы заманчивые, что и говорить.
- А скажи, пожалуйста, есть какие-нибудь способы противостоять Охотникам? И Хозяевам?
Хруль задумался. Потом медленно заговорил, помахивая ушами:
- Очень мало. Запомни простые вещи. Во-первых, Хозяева появляются только ночью. С наступления темноты до рассвета, если точнее. Во-вторых, в твоем доме они тебя не достанут. Даже во временном. Номер отеля, больничная палата, шалаш - для них закрыты. В-третьих, если уж ты ночью оказался вне своего жилища, держись подальше от зеркал. От любых зеркал, даже их осколков. Да, вот еще что: сами Хозяева не могут определить, где ты находишься. Искать и преследовать тебя будут Охотники… а они, по сути, - обычные люди. От них можно убежать, их можно ранить… даже убить. Никакими такими волшебными способностями они не обладают. Но зато крайне целеустремленны и последовательны в преследовании своей жертвы. И не связаны никакими моральными запретами. - Хруль допил мой кофе и теперь издавал непотребные звуки, пытаясь высосать через соломинку несуществующие остатки со дна бокала.
- А как ты думаешь, что они предпримут? Попытаются просто не дать мне добраться до жезла или сами захотят завладеть им? - Я машинально огляделся, не слышит ли кто-нибудь хлюпанье, издаваемое полтергейстом.
- Ну-у… не знаю, - протянул Хруль задумчиво. - Видишь ли, неизвестно, дастся ли жезл им в руки… Поэтому, честно говоря, им проще было бы помешать дойти тебе. Любыми способами. Хотя, возможно, они попробуют завладеть жезлом сами. Или уничтожить его, чтобы обезопасить себя от подобных проблем в будущем.
- Его можно уничтожить? - удивился я.
- А почему нет? - недоуменно приподнял ухо мой собеседник. - Обычный деревянный посох, если вдуматься. Хрясь об колено, и всё… делов-то!
- И что произойдет тогда?
- Да ничего особенного. Конец света уж точно не наступит. Подозреваю, что сломавшего жезл даже молния не поразит и земля под ним не разверзнется. Просто артефакт будет навсегда утрачен для людей… со всеми вытекающими последствиями…
- Погоди, погоди! - меня осенило очередное нехорошее подозрение. - Выходит, что даже если я получу жезл, эти… Охотники с их Хозяевами от меня не отстанут? Чтобы его уничтожить?
Хруль энергично замотал головой.
- Как только ты коснешься жезла, Хозяева исчезнут. Навсегда. А души Охотников вернутся в Ульи. И преследовать тебя будет некому.
Что и говорить, это успокаивало. Но оставалось неясным еще одно:
- Грек говорил, что, завладев жезлом, я получу дар целительства. А как все это будет происходить? Я имею в виду исцеление. Мне что, нужно будет умирающего жезлом тыкать? Или руки на бледное чело накладывать? Слова какие-то особенные говорить?
- Киношек насмотрелся? - тяжело вздохнул Хруль. - Никаких ритуалов не будет. Просто коснись рукой болезного и вели ему исцелиться. Мысленно, но если тебе так уж нужны театральные эффекты, можешь торжественно произнести что-нибудь вроде: "Встань и иди!" - полтергейст хмыкнул.
- И исцелится?
- И исцелится. Мгновенно, полностью и навсегда, - Хруль пристально посмотрел на меня.
Я чувствовал какой-то подвох, но не мог понять, в чем именно он заключается. Очень похоже, что мой новый приятель чего-то не договаривает.
- Есть еще что-нибудь, что я должен знать? - осторожно поинтересовался я.
- Ну ладно, - Хруль опять вздохнул. - Видишь ли, покойный Антониди сказал тебе не все. Не со зла, наверное, он и сам этого не знал.
- Чего "этого"?
- Ты действительно получишь дар исцеления. Но… применить его сможешь только один раз. Не ошибись с выбором, Павел!
Ну вот, так и знал! Либо руки мыть с мылом, либо чай с сахаром… все в лучших традициях сказок народов мира: если уж получаешь чудесный дар, то непременно с условием. Иначе никак…
- У тебя останется дар целительства, - поспешно продолжил Хруль, заметив мое разочарование. - То есть станешь ты, что называется, "врачом от Бога". Сможешь постичь суть любой болезни, увидеть ее причину, найти единственно правильное средство для борьбы с ней… никогда не допустишь врачебной ошибки. Но действительно ИСЦЕЛИТЬ безнадежного больного сможешь лишь один раз.
- И на том спасибо! - я немного успокоился.
- Не за что, - буркнул Хруль, еще раз заглянул в бокал и засобирался. - Ну, мне пора. Дела, знаешь ли. Кстати, если тебе понадобится мой совет или помощь, просто подумай об этом. Я услышу.
- Ладно. За предложение спасибо.
- И еще одно. Чуть не забыл. Где-то рядом с тобой - Охотник.
Я напрягся. Началось? Уже?
- Где? Кто?
Хруль пожал плечами:
- Не могу точно сказать. Может, здесь, в кафе. Или где-то в соседних домах. Или курит на улице… И, кстати, не факт, что этот Охотник идет именно по твоему следу. Я просто чувствую, что он где-то рядом.
Да, ценная информация, нечего сказать! Тем не менее я начал озираться в поисках вероятного противника. Хруль противно захихикал:
- Ты что же, думаешь, у него на лбу крупно написано "Убью Палыча"? Пока он на тебя не нападет, не поймешь. Так что расслабься и допивай свой кофе!
- Мой кофе уже кое-кто допил! - возмутился я.
- Да? - наглец повертел пустой бокал в толстеньких пальцах. - Ну, закажи еще. Он вкусный.
И исчез. Тут же раздался треск разбитого фарфора. Чашка, оброненная официантом, завершила свой последний путь. Мир вокруг ожил.
- Пал Палыч, когда это вы успели свой кофе выпить? - изумилась выпавшая из темпоральной заморозки Кларочка.
19 июля, 12.30, Нероград, улица Туркестанская
Мы уже вошли в подъезд, когда Кларочка вдруг вспомнила:
- Ой, я же подружке должна была позвонить! Пал Палыч, вы подождите минуточку, я быстро! - И, достав из сумочки мобильник, выскочила на улицу.
Я присел на перила и задумался. Судя по всему, девушка всерьез увлеклась авантюрой, в которую я ее втянул. По крайней мере, на протяжении всего моего рассказа она ни разу не проявила никаких сомнений в том, что вся эта полусказочная история - правда. Никакого скепсиса, лишь сосредоточенное внимание, да изредка - уточняющие вопросы. Уж легкомысленной и ветреной особой ее никак не назовешь - видно было, что еще в ходе нашего разговора она обстоятельно готовилась к предстоящей операции, просчитывая возможные ее сценарии. Или мне показалось, и я выдаю желаемое за действительное?
- А вот и я! - впорхнувшая в подъезд Кларочка ухватила меня под руку. - Ну что, вперед, навстречу приключениям?
- Вперед, дитя мое, и да пребудет с нами Сила! - процитировал я какой-то фильм, и мы двинулись вверх.
Антониди жил на пятом этаже. Лифта, естественно, в хрущевке не было, поэтому, подойдя к заветной двери, мы оба дышали, будто актеры, занятые в озвучке порнографических фильмов. Я вставил ключ в скважину и, затаив дыхание, повернул. Замок старенькой двери открылся на удивление легко и почти беззвучно. Клара легонько толкнула дверь и опасливо попятилась за меня. Дверь открылась. Я шагнул внутрь, увлекая за собой, мою оробевшую сообщницу.
Интерьер жилища Димаса поражал убожеством. Собственно, интерьера-то не было никакого: в крохотной однокомнатной квартире из мебели присутствовали только самодельный грубо сколоченный из толстых досок стол на микроскопической кухне; самодельный же табурет (явно угадывалась рука того же мастера) и огромный нелепый шкаф в жилой комнатке. Спал грек, видимо, на матрасе, валяющемся на полу у окна. Такая роскошь, как бытовая техника и занавески, отсутствовала напрочь.
- Господи! - прошептала за спиной Кларочка и сжала мою руку. - Нищета-то какая!
Я угрюмо кивнул. Как же ты жил тут, Димас Антониди? И что же все-таки побудило тебя променять свой благословенный Крит сначала на сталинские лагеря, а потом на эту конуру? Теперь уж не узнать. Одно ясно: долго искать печать нам не придется. Вот он, шкаф-то!
Я осторожно освободился от Клариных пальчиков и шагнул вперед. Помнится, грек говорил, что шкатулка с печатью лежит в нижнем ящике. В гигантском шкафу их было несколько. И все нижние. Присев, я начал выдвигать один за другим. Шкаф скрипел и угрожающе раскачивался, извергая облака пыли. Кроме пыли и нескольких дохлых тараканов, внутри не было ничего.
Разумеется, шкатулка обнаружилась в последнем из исследуемых ящиков. Обычная старая коробка из-под кубинских сигар. Когда-то, в полузабытые советские времена, такие коробки можно было найти в любом продуктовом магазине - товарищ Кастро исправно снабжал строящий коммунизм советский народ стратегической продукцией острова Свободы.
Я осторожно поднял коробку: легкая. Одно из двух, либо там ничего нет, либо каменная печать не такая большая, как я себе представлял.
Мне в ухо взволнованно задышала Кларочка, отошедшая наконец от первоначального шока. Я скосил глаза и увидел живое воплощение классической фразы из старинных любовных романов: "Грудь ее волнующе вздымалась…" Пожалуй, даже слишком волнующе.
- Это оно? - выдохнула Кларочка из вздымающейся груди.
- Надеюсь! - я осторожно приподнял крышку.