Ее руки были бледно-голубого цвета и угрожающе синели на глазах. Темная сетка вен проступила под тонкой кожей. Ногти посерели.
- Они забрали мои рабочие перчатки, - сказала Эмма тонким срывающимся голосом. - Они забрали мои перчатки…
Я встал.
- Вот что, включи везде свет и запри двери. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
Она схватила меня за рукав. Ее пальцы бессильно скользнули по моей толстовке, будто отказываясь повиноваться.
- Постой… ты куда?
- За твоими перчатками.
Глава двадцать шестая
ЦЕНА
Внизу, под шлаковым отвалом, весь Дом Хаоса пропитался дождевой сыростью. В углах огромного вестибюля жарко горели оба камина, сегодня здесь было теплее, чем обычно.
Полуразложившиеся синюшные девицы стояли возле одного из каминов. Они перебирали подносы с аптечными пузырьками, плавили воск и запечатывали горлышки. Работали они передавая друг другу бутылочки и приглушенно переговариваясь между собой.
Морриган сидела на полу за стойкой и возилась с куклой, сделанной из перьев и грязной бечевки.
Я обогнул стойку и остановился над ней.
- Привет, отщепенец, - сказала Морриган, не поднимая головы. - Пришел сказать, как сожалеешь, что предал нас и побежал выклянчивать милости у моей сестрицы?
- Нет, я пришел сказать, что ты сделала чертовски большую ошибку. И прекрати называть меня отщепенцем!
- А как тебя называть? Может, подкидышем? Или подменышем? Младенчиком, оставленным в чужой колыбельке? - Она отшвырнула куклу и уставилась на меня снизу вверх. Ее зубки, как булавки, сверкнули в свете камина. - Я дала тебе лекарства и целебные настойки, я ухаживала за тобой, когда ты заболел! Если бы не я, ты бы умер, а вместо благодарности ты унизил меня перед сестрой!
- Да, я разговаривал с твоей сестрой! Отлично, я подонок и мерзавец! Довольна? А теперь прикажи своим протухшим потаскухам отдать Эммины перчатки!
Морриган величественно кивнула в дальний угол комнаты.
- Сам скажи!
Девицы сгрудились в кружок, тихонько хихикая. Одна из них, с виду самая изможденная, со спутанными волосами и рваными ранами на руках, щеголяла в розовых замшевых перчатках для работы в саду.
Я направился к ним через зал. В тепле они воняли еще отвратительнее - жирной сырой землей и разлагающейся плотью. В мерцающем свете огня их кожа приобрела зеленоватый оттенок.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь? - пропела та, что нацепила перчатки Эммы. И улыбнулась мне широкой игривой улыбкой, обнажив черные зубы и гнилые десны.
- Угу, давай сюда!
- Что тебе дать?
- Перчатки моей сестры. И быстрее, я сыт по горло вашими шуточками.
Девица, стоявшая рядом с моей собеседницей, наклонилась и пихнула ее локтем, ухмыляясь мне в лицо. Она держала в руке дымящуюся палочку и кусок размягченного воска. Язык у нее был синий, а во рту кишели белые черви.
- А чем ты отблагодаришь ее за сговорчивость?
- Поцелуй ее! - прошептала девушка, которую я впервые увидел на вечеринке.
Остальные захихикали, прикрывая провалившиеся рты ладошками.
- Да-да, поцелуй ее, и тогда мы отдадим тебе розовые ручки твоей сестры!
Та, что в перчатках, с улыбкой шагнула ко мне.
- Всего разочек, - попросила она гораздо скромнее, чем подруги, почти грустно. - Поцелуй меня разок, и я отдам перчатки.
Я посмотрел на нее. Наверное, когда-то ее глаза были зелеными, но теперь потускнели и покрылись мутной пеленой.
- Не обязательно страстно, - добавила она. - И даже не надо делать вид, будто тебе этого хочется. Просто дай мне возможность представить, будто я тебе не омерзительна.
Остальные девицы жадно и настырно следили за нами, но девушка в перчатках выглядела только холодной. Она не смеялась.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку, возле уголка рта. Пахло ужасно. Сточной водой, смертью и разложением, но из-под всего этого пробивался едва уловимый аромат церковного ладана и погребальных цветов, а также гнетущий запах печали и вечной неупокоенности.
Еще какое-то время я не отстранялся от нее, не отрывал губ от ее щеки, хотя уже дал ей то, о чем она просила. То единственное, о чем она просила. Я хотел, чтобы это что-то значило, потому что мне было ее жаль. Потому что она была мертва, а я нет.
Когда я выпрямился и отступил назад, девицы начали шумно перешептываться, но та, у которой были перчатки, смотрела на меня с сожалением.
- Это было чудесно, - прошептала она, протягивая мне руки.
Я снял с ее пальцев перчатки, потом стянул их. Кисти ее рук неожиданно оказались здорового розового цвета, но даже при свете камина было заметно, как цвет быстро сбегает с ее кожи. Теплый оттенок стремительно бледнел, и вот уже ее ногти снова приобрели отвратительный черно-синий цвет. Девушка вздохнула и улыбнулась мне. От этой улыбки у нее растрескались губы.
Сунув перчатки в карман толстовки, я вернулся к стойке, под которой Морриган все также играла со своей куклой, заставляя ее плясать по полу.
Я чувствовал запах и ледяной холод кожи мертвой девушки, призрачные испарения плыли по комнате, пропитывая и меня.
Морриган сладко мурлыкала над своей куклой, и мне впервые захотелось ее пнуть.
- Как ты могла позволить им так поступить с Эммой? Я думал, мы договорились, что ты оставишь ее в покое, если я соглашусь работать на тебя! Я думал, они с Джанис подруги!
Морриган посмотрела на меня гневно.
- Ты сам решил обратиться к моей сестре! При первой же возможности ты побежал к ней! Она уничтожает этот город, а ты пошел к ней на поклон! - Она бросила куклу за ножку стола. Кукольная голова глухо стукнулась об пол. - Они не захотят добровольно воздавать нам почести, если у них горе. Они будут поглощены своей трагедией, своей болью и не станут любить нас!
- Знаешь, вообще-то все случилось из-за тебя. Это ты разозлила Госпожу, когда украла у нее мою мать!
Морриган подвернула под себя ноги, подобрала куклу и прижала ее к груди.
- И теперь город болен. С каждым годом становится все хуже, дома рушатся, уничтожен дом Божий, даже рельсы и эстакады ржавеют.
Я выдохнул сквозь зубы и протянул ей язычок от молнии.
- Они собираются убить трехлетнюю девочку. Не воина, и не короля. Всего лишь девочку - такую же, как ты.
Морриган взяла у меня крошечного пластмассового мишку, покрутила в руках. Потом подняла глаза, и я увидел ее острые блестящие зубы.
- Нет, не такую, как я. Ничего похожего. Вообще-то, я довольно выносливая. Но у нее, конечно, крови будет побольше.
Когда я нашел в себе силы заговорить, то очень сухо спросил:
- Что с тобой?
Морриган положила куклу на колени и посмотрела на меня исподлобья, сжимая в кулачке пластмассовый язычок молнии.
- Ты всегда выбираешь их, а не нас! Все время, во всем!
- И буду продолжать это делать! Пойми, дело не в выборе! Госпожа давно выжила из ума, а ты знаешь, как ее остановить. Скажи, что я должен сделать, чтобы спасти Натали!
Мне показалось, что Морриган всерьез задумалась над моими словами. Потом взглянула на меня лукаво.
- Мертвые - они и есть мертвые, - сказала она. - Но моя сестрица сама холодная, как ледышка. Порой ей трудно заметить разницу.
- Замечательно, и что это значит?
- Только то, что всегда можно найти ничейного ребенка, умершего в чужой кроватке, похороненного в чужой одежде и ждущего, когда его используют для дела.
Она улыбалась до ушей, и на этот раз я не мог понять, откуда исходит жестокость - от самой Морриган или только от ее улыбки.
- Нет, - я покачал головой. - Ты говоришь не о детях. Ты говоришь о трупах. О разграблении могил.
- Называй, как хочешь! Ты спросил, как я это сделала, и я тебе ответила. Ночь была долгая, в гостиной моей сестры полно мертвой красоты, так что я просто заменила живую красавицу мертвой, и прошло несколько часов, прежде чем Госпожа об этом догадалась. Прежде, чем она поняла, что ее сокровище исчезло, а молчаливое дитя в ее гостиной было одной из наших.
Я сделал глубокий вдох, чтобы справиться с тошнотой.
- Расскажи как! Как ты смогла убедить ее в том, что это… было настоящее тело?
Морриган с улыбкой покачала головой.
- Миленький, но ведь оно и было настоящим! В чем проблема?
- Как ты сделала это достоверным? Я хочу сказать, как можно заменить живое… неживым?
Морриган задумчиво замурлыкала себе под нос, раскачиваясь и вертя в руках пластмассового мишку.
- Наши детки гниют, но не так быстро, как их. Они у нас шустрые ребята, эти несостоявшиеся подменыши!
Возле камина синюшные девицы шептались и хихикали, заплетая друг другу ломкие волосы в тощие косички. Та, которую я поцеловал, бросила на меня быстрый взгляд. Потом отвернулась и потупилась.
Морриган встала с пола, держа в одной руке свою уродскую куклу, а в другой - пластмассовый язычок от молнии. Она выглядела, как маленькая девочка - вся такая странная и старинная - только зубы у нее были злые, а глаза огромные и черные, как ночь.
- Я не твоя хранительница, отныне я тебе больше ничего не должна. Если хочешь перейти дорогу моей сестрице, дело твое, но ты должен знать цену. Всегда нужно представлять себе последствия своих поступков.
- И какова цена?
Она выронила куклу, и та шлепнулась на пол как морская звезда, раскинув в стороны руки и ноги.
- Если ты после своей утренней выходки этого не понял, то я тебе точно этого не скажу!
Она улыбнулась и протянула мне пластмассового медвежонка. Я помедлил секунду, потом взял его.