- Ты остаешься здесь! - строго произнес я. - А вот мы уходим, - позвал я Белую Мышку.
* * *
Пробираться по джунглям было занятием не из легких. Мышка шла впереди и пользовалась старинным мачете, расчищая дорогу. В первое время я хотел отобрать у нее оружие, но вскоре убедился, что у нее это получается гораздо лучше. Ветви, казалось, сами спешили убраться с нашего пути.
- На флаере лететь бесполезно, - словно оправдываясь, сказала Мышка. - Там негде приземлиться. Кстати, что ты будешь делать, если мы не найдем королеву роя?
- Найдем, - кивнул я.
Дождь все шел и шел, но я уже привык к его холодным соленым каплям.
Даже если мы найдем сосредоточение роя, то что будет, если его уничтожить? В прошлый раз, когда оборвалась связь, части роевика, обезумев, просто уничтожили сознание людей, в которых жили.
Моя мама, связанная ремнями, мечущаяся на кровати…
Я, идущий по городу-лабиринту, когда Зверь впивался в мой мозг…
Все повторится.
- Кажется, идут фудформы, - сказал я.
- Да. Точно. Ползут, - кивнула Мышка и прислушалась. - И их довольно много. Надо быстрее убираться отсюда. Слева есть скала.
Вскоре мы поднялись на небольшую скалу, будто утес, возвышающуюся над зеленым морем. Я стоял почти вровень с вершинами деревьев. Розетки на их верхушках шевелились от ветра.
- Видишь, вон Харибда, - махнула рукой Мышка.
На поляне среди леса темнел колодец, усеянный острыми зубами, похожими на бивни слона. Зубы шевелились, будто лапы ползущей многоножки, - вверх-вниз, и казалось, что по стенам колодца пробегают волны. К его краю подползла фудформа и бросилась вниз. Раздался чавкающий звук.
- Жрет, - прошептала Мышка. - Знаешь, когда в нее проваливаешься, почти ничего не чувствуешь. Нет боли, только спокойствие и умиротворение. Харибда впрыскивает наркотик. Обезболивающее. Словно проваливаешься в сон, - вздрогнула она. - Пойдем отсюда. Вон там твои колодцы.
Спустя полчаса мы стояли на краю глубокого провала. Его ровные стены исчезали в темноте, откуда слышался шепот ветра. И чужие мысли.
- Он здесь, - сказал я и достал из сумки мононить.
Такими пользуются скалолазы. Хорошая вещь, когда необходимо куда-либо спуститься или подняться. Надежная.
- Останешься здесь, - сказал я.
- Нет-нет, - замотала головой Мышка. - Я с тобой. Пожалуйста.
- Как хочешь, - пожал я плечами и принялся затягивать конец нити вокруг ближайшего дерева.
Через минуту мы спускались в бездну, крепко прижавшись друг к другу. Луч фонаря дрожал на стенах, по которым ручьями сбегала вода.
- Какая здесь глубина? - спросил я, и эхо убежало в глубь колодца.
- Около километра, - прошептала Мышка.
Мне было не по себе от ее пристального взгляда. И даже Зверь вел себя неожиданно тихо. Даже тогда, когда мы опустились на дно и к нам потянулось чужое сознание. Но не напало. Коснулось и отпрянуло назад, как приливная волна.
Мы стояли по щиколотку в воде, которая просачивалась сквозь пористую горную породу. Где-то в глубине шумела подземная река.
- Видишь? - прошептала Мышка.
Она не отпускала мою руку.
- Вижу, - сказал я и шагнул к чужаку.
Это был мантисс.
Это был старый, высохший мантисс, от которого осталась практически одна оболочка. Он лежал в воде, и только глаза на его сморщенном лице казались живыми.
"Человек", - сказал он, вновь коснувшись моего разума.
Зверь отпрянул, тревожно виляя хвостом. Впервые он искал у меня защиты, будто нашкодивший малыш при виде воспитателя.
- Ты и есть рой? - спросил я, мысленно выстукивая кастаньетами древнюю речь.
Говорить образами, чувствами, но не словами. И мантисс понял.
"Рой? Да, мы рой. Мы… прилетели сюда давно. Это тело может жить долго. Очень долго. Мы просыпаемся и засыпаем, когда это нужно. Нет еды - засыпаем. Есть еда - просыпаемся. Еда и место для жизни. Нас много - мы разумны. Нас мало - и мы просто живем".
- Значит, вы прилетели сюда в поисках новых тел? - спросил я.
"Да. Когда-то давно, когда наша раса умирала. Не хватало еды. Не хватало тел. Детям нужно место для жизни".
- Детям?
"Много детей. Они все здесь. С нами. Нужны тела. Живые тела. Сначала дети растут под нашим присмотром. Потом соединяются в собственный разум. Сейчас вы пришли - и дети растут. Раньше здесь была жизнь, но не было тел. Мы очень долго ждали".
- Вы знаете, что люди разумны? Понимаете, что ваши дети нас убивают?
Я присел на корточки, смотря в его глаза.
Старый мантисс, может быть, последний из разумных, охранял свое потомство. В его разуме слышался шепот тысяч зародышей роя. Они ждали. Мой Зверь потянулся к ним.
"Мы не виноваты. Мы… слишком слабы, чтобы их удержать. Слишком долго была жизнь, но не было тел. Ты ведь один из нас. Ты понимаешь, что такое рой".
Я закрыл глаза. Мой рой. Моя семья. Они стояли и ждали меня, того, кто поведет их за собой, вырастит, сделает разумными, вновь подарит космос, как в то время, когда они еще обладали собственными телами.
Откуда-то издалека я услышал крик запертой в собственном сознании Белой Мышки.
"Помогите мне! Спасите меня!"
Тогда я достал пистолет и приставил к голове мантисса. В тишине пещеры было слышно, как шумно дышит за моей спиной Мышка. Рука мантисса слабо шевельнулась. Коготки процарапали землю.
"Если ты нас убьешь, то связи с детьми оборвутся. Они обезумеют. Нет разума. Почти звери. Как и твой. Он ведь сам. Ему одиноко без роя".
- Не обезумеют, - сказал я. - Прости.
И спустил курок.
Грохот выстрела прокатился по пещере и поднялся ввысь затихающим эхом. Я нажимал на спуск снова и снова, и пули разрывали голову чужака. Части панциря разлетались по сторонам, выстрелы выбивали фонтаны воды и камней.
- Хватит! - вцепилась в мою руку Мышка. - Остановись!
Но я прекратил, только когда пистолет издал щелчок. Патроны кончились.
Мой зверь выл, не переставая.
Умирающий разум роя терял связи со своими детьми. Я подхватил их, соединил на себя…
И стал всеми.
Мои дети. Моя семья. Мой рой. Они ждали с надеждой и тревогой.
- Идите ко мне, - сказал я. - Вскоре я дам вам много новых тел.
Я представил занесенный песком Осирис, где бродят дикие, лишенные разума мантиссы, - вместилища для их свободных от плоти собратьев.
Осколки роя ринулись в мой разум, освобождая сознания людей, и Зверь побежал им навстречу, виляя хвостом. Чужих сознаний было много. Очень много. Они переполняли мою голову, и я пытался не потеряться в этом хаосе, сосредоточившись на самой важной мысли.
Главное, чтобы ее не почувствовал играющий с собратьями Зверь.
Пока еще есть время.
Жаль, что в пистолете не осталось больше патронов.
- Поднимаемся, - прохрипел я.
Вода холодными солеными каплями стекала по лицу. Небо над головой казалось бездонно-синим.
- Запоминай, - обхватил я ладонями голову Мышки. - Скажешь Флеру - это глава службы безопасности… Скажешь, чтобы отвез тебя на Осирис и оставил в городе-лабиринте. Это твой шанс, ведь я не могу вытащить твоего… паука. Ты справишься, не бойся. Держи, это передатчик. Я… сейчас уйду. Спустя час ты нажмешь первую кнопку. Запомнила? Не перепутай - первую. Сюда прилетят люди. Много людей. Они помогут. Все будет хорошо.
Я повернулся к лесу.
- Стой! Не надо! - прокричала мне вслед Мышка.
Но я уже бежал как можно быстрее, боясь передумать.
Зверь все еще играл с собратьями. Это хорошо. Очень хорошо. Значит, я успею.
Ведь если я подарю новую жизнь рою, то вскоре безграничный космос станет слишком тесным для мантисс и людей. Простая логика: либо мы, либо они.
На мгновение остановившись, я скинул ботинки и босиком, утопая по щиколотки во влажной лесной подстилке, побежал к раскрытой пасти Харибды.
Аглая Белая
Деметра
1
- Мир начал меняться. Мир начал расти. Мир изменился до конца.
- А потом?
- Потом?
- Да. Что было потом?
Она пожимает плечами. На губах ее бродит усмешка - солнечный зайчик в жаркий летний полдень.
- Неужели, - говорю я, - конец?
И тогда она опять улыбается. Вытягивает руку. Прикладывает палец к моим губам.
- Тихо. Слушай. Что ты слышишь?
- Ничего. Или…
- Ты слышишь. Ты знаешь. И потому - молчи.