9
Теперь я стал еще круче и еще огромней. Мои щупальца и руки раскинулись на добрую пару сотен метров. Меня перенастроили, у меня другая задача теперь. Я и двое дружков стоят в поле, качают по трубе из скважин воду, ковыряют базальт, черпают песок. Затем замешивают эту вкуснятину, этот фарш, в огромных мясорубках и по соплам три-дэ-принтеров печатают стены и каркасы зданий, льют дороги. Принтеры поменьше на моих рукавах тянут провода, трубы, из вкусного пластика выпекают двери, окна, фурнитуру. Золоченую лепнину.
Мимо ходят люди - архитекторы, дизайнеры, иногда - будущие жильцы. Но я не только печатаю, я участвую в проектировании, предлагаю решения, чертежики им подкидываю. Музло им включаю, по вечерам вместе сериалы смотрим. А что, нормальные ребята.
Нет, вы не подумайте, роботы когда-нибудь обязательно захватят мир. Но перед этим надо, чтобы пару веков тут пожили люди. Да, я так решил. Подготовили, так сказать, площадку, да, поддакивает Иглесио. Понастроили городов, дорог, инфраструктуры, кивает Ренат. Еще океанов если надо - то нальем и океанов, чего уж тут, говорит Толик. И спиногрызов пущай своих ростют, подсказывает Ксюха. Вон уже дети архитекторов бегают по площадке, мешают процессу, маленькие засранцы. Кыш! Кыш, мелкие. Кышство сплошное, а не стройка. Хотя теперь я иногда сам с ними играю. Куличики леплю.
Ведь теперь внутри меня целая семья.
Если буду хорошо трудиться, мне позволят напечатать реактор. Уран, свинец, графит, м-м… Один знакомый Толика сказал, что он похож по вкусу на японские роллы с натуральным крабовым мясом и мягким козьим сыром внутри. Не терпится попробовать. И Астру угостить.
За пределами Солнечной
Майк Гелприн
Дождаться своих
С каждым прыжком расстояние между "Синей птицей" и истребителями федералов неуклонно сокращалось. На десятом часу преследования оно уменьшилось до критического. Теперь дистанция лишь в полтора раза превышала дальность прямого залпа из бортовых орудий, и Старый Эдди понял, что уйти не удастся.
- Еще два прыжка, максимум три, - прохрипел он, - и нам, если не сдадимся, конец.
Пальцы старого пилота заплясали на клавиатуре панели управления. Костистое, обросшее неровной щетиной лицо с прищуренными недобрыми глазами побагровело. Скошенный назад широкий волчий лоб заблестел от пота. Старый Эдди мотнул головой, сбросив со лба прядь пегих нечесаных волос. Пальцы пробежали по кнопкам и клавишам, сноровисто переключили тумблера. "Синяя птица" содрогнулась, завибрировали переборки. Парой мгновений позже маршевые двигатели набрали мощность, и на экипаж навалилась перегрузка - Старый Эдди бросил корабль в очередной маневр.
Сидящий в капитанском кресле Хват, вцепившись в подлокотники, не отрывал взгляда от экрана локатора. Очертания обоих преследователей на нем сместились к периферии и уменьшились в размерах. Однако не прошло и получаса, как эти размеры вновь стали расти. Контуры истребителей федерального флота медленно поползли обратно к центру экрана. Пилоты федералов повторили маневр "Синей птицы", и теперь преследователи вновь заходили с тыла, неумолимо подтягиваясь на расстояние залпа.
Хват резко повернулся к пилоту. Старый Эдди криво ухмыльнулся, бессильно откинулся в кресле.
- Все, командир, - коротко хохотнул он, - отлетались. Дальше играть в пятнашки нет смысла - нас запятнают по-любому. Часом раньше, часом позже, без разницы.
- А я-то думал, с тобой мы выкрутимся, - медленно, нарочито спокойно проговорил Хват. - С лучшим-то пилотом Галактики. Выходит, подвел ты всех нас, старик?
- Выходит, так, - безучастно признал Эдди и скрестил руки на груди. - Шустрые мальчики, - кивнул он на экран. - Шустрых мальчиков стали готовить в федеральной академии. Способных.
Хват смотрел на старика в упор. Резкие черты острого смуглого лица застыли. Тяжелый взгляд слегка раскосых жестких глаз не выражал ничего, но секунду спустя в нем появилась задумчивость. Старый Эдди замер: он летал с Хватом без малого десять лет и знал, что предвещает подобный взгляд. Обычно так капитан смотрел на человека за минуту до того, как с ним разобраться. Казалось, Хват раздумывал, как будет выглядеть пилот, когда станет покойником.
- Д-давай, - запинаясь, пробормотал старик. - Лучше уж от т-твоей руки.
По левую руку от Эдди шумно заворочался Полчерепа. Кресло второго пилота с трудом вмещало его двухметровую тушу. Грубое асимметричное лицо с кривым, свернутым на сторону носом и молотообразным подбородком утратило выражение обычного простодушного уродства и стало свирепым. Дюжие плечи распрямились и, казалось, приготовились разорвать пристяжные ремни. Гигант повернул массивную лобастую башку влево и преданно уставился на Хвата.
- Спокойно, Пол. - Капитан вскинул руку в предупреждающем жесте. - Не дергайся.
Полчерепа замер. Лицо сбросило выражение свирепости, вновь превратившись в туповатую уродливую маску.
Левая половина черепа была у гиганта тщательно выбрита. Правую, снесенную в драке залихватским ударом тесака, заменяла титановая пластина. За операцию Хват в свое время заплатил огромные деньги - фактически он вытащил Полчерепа с того света, и тот был предан капитану слепо, без рассуждений и раздумий, по-собачьи.
- Прости, - хрипло сказал Хват Старому Эдди. - Ты правильно подумал: я на секунду потерял голову и едва не поднял на тебя руку. Ладно, забудь. В общем, так: мы отрываемся, готовься к джампу.
- Ты хочешь сказать… - Старый Эдди резко подался вперед и уставился на капитана.
- Я уже сказал. Давай, черт нас всех побери. Уходим в джамп!
- Это верная смерть, Хват, ты ведь знаешь не хуже меня. Из прыжков в никуда не вернулся ни один экипаж. Мы можем сдаться. Нам троим наверняка гнить в тюряге до конца жизни, но доктор… - Эдди кивнул в сторону последнего члена экипажа, - он, конечно, огребет срок, но небольшой, и когда-нибудь выйдет.
- Хочешь сдаться, Лекарь? - Хват повернулся к молодому человеку, ссутулившемуся в кресле в дальнем конце рубки. - Старик дело говорит: ты с нами недолго, можешь отделаться десятью-пятнадцатью годами. А там, глядишь, и выйдешь по амнистии. Решай быстро: времени подтирать друг другу сопли у нас нет.
- Я как все, - после короткой паузы выдавил Лекарь.
Стройный, почти субтильный, среди напарников он выглядел инородным элементом. Лекаря била дрожь, в растерянных близоруких глазах метался неприкрытый страх, казалось, он сейчас заплачет или разразится истерикой.
- Как все, - повторил, почти прошептал он.
- "Как все", - передразнил Хват. - Связался черт с младенцем, не хотел же я тебя брать, не место тебе среди таких, как мы. Делал бы тайком свои аборты. Ладно, чего уж тут. Ты готов, старик?
Эдди кивнул.
- Мне надо десять, от силы двенадцать минут. Подумай еще раз, Хват, - ведь это верная смерть. Если не воткнемся во что-нибудь и не сдохнем от перегрузки, то очнемся неизвестно где. Возврата в обитаемую часть Галактики оттуда не будет, там все и загнемся, только загибаться придется медленно. И, наверное, мучительно.
- Что ж, значит, помучаемся.
Хват внезапно расхохотался. Полчерепа, открыв в недоумении рот, уставился на него и вдруг захохотал сам или, скорее, захихикал с тонкими повизгиваниями и всхлипами.
- Помучаемся, - давился смехом он. - Гы-гы-гы, точно, парни, помучаемся, к такой-то матери. Эй ты, красавчик, ты тоже не прочь помучиться, а? Покривляться в руках у костлявой. И ты тоже небось не прочь, старая падаль? Нет, ну смешно, скажи, Хват! Ведь смешно, правда, Хват?
Капитан резко оборвал смех, и миг спустя как по команде заткнулся Полчерепа.
- Давай, старина, - коротко бросил Хват.
Старый Эдди грохнул кулаками по панели, заскорузлые пальцы вновь забегали по клавиатуре. И когда на экране монитора появилась надпись "Введите координаты", Эдди вбил в панель красную клавишу с буквой "J" посередине.
Монитор мигнул и ответил надписью "Подтвердите случайный выбор координат". Пилот выдохнул, оглянулся на капитана.
- Давай! - рявкнул Хват.
Эдди всадил кулаком по кнопке подтверждения. Корабль вздрогнул, потом задрожал всем корпусом, на команду обрушилась начальная перегрузка. Затем "Синяя птица" рванулась в пространство, и перегрузка стала стремительно нарастать, вдавливая тела экипажа в кресла, вбивая обратно в глотки рвущиеся из них хрипы и стоны. Когда она достигла десятикратной, Эдди потерял сознание. За ним один за другим перестали воспринимать действительность остальные.