Ночь прошла спокойно, и выспались они хорошо. За завтраком в общем нижнем зале оказалось, что их новый знакомый уже уехал. Катарина не расстроилась по этому поводу: он был немного глуховат и часто переспрашивал, да и собеседником оказался скучноватым – почти все его интересы сводились к достоинствам и продаже его коней (он содержал конезавод, если можно это так назвать в четырнадцатом веке), и недостаткам коней конкурентов, и сложностям заготовки хороших кормов. А так как в этих вопросах Катарина разбиралась гораздо хуже, чем, например, в оружии или одежде, поддерживать беседу было неинтересно. Всё же конспирацию она пока соблюдала – о своих планах не распространялась, и хоть соблазн был велик, о предстоящей дороге и возможных препятствиях не расспрашивала.
Полдня они снова ехали по большой дороге, но после обеда в очередном трактире Катарина решила придать жизни разнообразия, и снова начались блуждания по лесам, лугам и холмам.
Кстати, леса теперь выглядели совсем по-другому – привычные раскидистые дубы и платаны сменились грабом и хвойными, и даже запахи были совершенно не теми, что во Франции. Чувствовался некий "горный" природный "стиль"…
К закату прибыли как раз туда, куда стремились – на маленький, редко посещаемый, типично швейцарский постоялый двор.
Здесь уже возникли языковые проблемы. Пришлось вспомнить школьные уроки немецкого – немного же они помогли! – и подключить Пьера, который с интересом наблюдал, как она жестикулирует.
Не без злорадного удовлетворения она понаблюдала и за его жестикуляцией – он тоже немецким не особенно владел. Всё равно договорились они обо всём без больших проблем. Золотые же монеты везде были универсальной валютой.
Сняли одну комнату для Марии, так как в очередном лесу её преобразили в дворянку, пожилую и стеснённую в средствах, и другую – для слуг, то есть для Катарины и Пьера. Он, хоть и качал головой, и вздыхал, но вёл себя с ней, пока она была в его комнате, как истинный джентльмен.
И эта ночь прошла спокойно.
На следующее утро они имели возможность наблюдать Швейцарские Альпы во всём великолепии. Ярко светило солнце, и туманная дымка, стлавшаяся последние два утра над землёй, полностью исчезла. Катарина поразилась, как далеко и быстро они заехали в уже сугубо горную страну, и полдня только и делала, что восторгалась великолепием природы и чистотой ручьёв и воздуха. Здесь даже (вот ведь сила самовнушения!) запах воздуха оказался совершенно чужой, непривычный…
Теперь она с интересом приглядывалась ко всему, что их окружало: жители предгорий выглядели совсем по-другому. Одежда, дома, и даже куры во дворах отличались от привычных, а дворовые собаки были теперь не мелкими скандально-гавкучими шавками, а солидными, лохматыми и крупными – словом, те ещё волкодавы: укусит – мало не покажется. Несущие балки крыш были куда более массивны – явно на случай толстого слоя снега.
Хозяин очередной гостиницы, на их счастье, немного говорил по-французски, хоть и со страшным акцентом и коверкая слова, но всё же гораздо лучше, чем они с Пьером вместе взятые – по-немецки. Его румяная жена, подававшая им еду, "по-французски" знала только одно слово: "битте" – его она и произносила, мило улыбаясь, и выставляя на стол местные деликатесы, снимая их с огромного почерневшего от времени подноса.
Еда теперь тоже стала другой. Но не в смысле блюд, а в смысле вкуса: варенное мясо неизменно было недоварено (опять-таки, наверное, из-за условий высокогорья – вода кипела, скорее всего, при плюс девяносто пяти), и они налегали на жаркое. Но и его вкус казался совсем иным, возможно, из-за местных трав, добавляемых вместо специй, или из-за кормёжки скота на местных пастбищах, принимавшим опять-таки местные травы, но уже вовнутрь.
Нельзя сказать, что вкус от этого проигрывал – скорее наоборот. А вот жёсткость мяса заставляла пережёвывать его лучше. Катарина справлялась, Мария помогала себе ножом. Запах и привкус для Катарины, всё ещё страдавшей от отсутствия перца, зры, кинзы и прочих приправ, был настоящим праздником: хоть что-то, после однообразно-пресной пищи равнин.
Мария же кривилась и жаловалась, что всё "горькое" и "недожаренное", и что у неё будет болеть живот: играла ворчливую хозяйку изо всех сил. K счастью, пока хоть с этим проблем не было – расстройство желудка могло здесь обернуться настоящей катастрофой.
Из народных средств Катарина помнила только марганцовку, кожуру граната (интересно, где её здесь достанешь!) и толчёные сушёные куриные пупочки – слава Богу, пока воспользоваться не пришлось (тьфу-тьфу!).
Вино здесь стоило дороже, и вкус его Катарине не понравился, поэтому они пили пиво. Всё-таки влияние и близость Германии и Чехии ощущались.
Кстати, о Германии, Швейцарии и Австрии – Катарина продолжала про себя их так называть, хотя в действительности таких стран ещё не существовало. Так, Швейцарией имели право называться только три Кантона – Швиц, Ури и Унтервальден, только двенадцать лет назад, в 1291 году заключивших союз в многовековой борьбе их свободного (не прикреплённого к земле, а реально свободного!!!) крестьянства против правящей тогда династии Габсбургов, и к которому, очевидно, впоследствии, присоединятся остальные – числом около двадцати.
Конечно, приятно присутствовать при образовании независимого Государства… Но оставаться при этом лучше в другом. Это Катарина отлично усвоила при развале другого, не менее великого, государства…
Однажды она даже спросила кого-то из местных пожилых трактирщиков о Вильгельме Телле, но тот только пожал плечами – скорее всего, этот замечательный и патриотичный народный персонаж ещё не родился. Или не был "выдуман".
Это – в зависимости от того, с чьей стороны на него смотреть – угнетаемых, или завоевателей.
Однако люди, которые встречались им здесь, явно не слишком напоминали мирных земледельцев, или скотоводов: эти продублённые ветрами и ярким солнцем суровые здоровяки могли дорого продать свои жизни, особенно за стоящее дело. Насколько она помнила, именно они-то, свободные и независимые профессионалы, и составляли основную массу наёмников во всех позднейших вооружённых разборках в старушке Европе. Ну а нанимал их тот, кто имел больше денег.
Просто, но эффективно.
Австрия (вернее, народы, её составляющие) амбиций ещё не проявляла, в результате была герцогством, где как раз и заправляли всем пресловутые Габсбурги, под чьё крылышко теперь так стремилась Катарина, надеясь, что длинная и достаточно могущественная рука Филипа Красивого не сможет её оттуда вытащить, даже если станет известно, где она укрылась.
И хотя политика и связанные с ней безобразия и интриги мало интересовали её сейчас, приходилось запоминать и откладывать в памяти те сведения о существующем Статус Кво, чтобы воспользоваться при необходимости, и не сесть в лужу, брякнув что-нибудь из положения стран Европы в её время. И, особенно – не дай Бог, о Новом Свете, которого нет и в помине, и даже легенды про что-то такое пока не существует.
Через два дня неторопливой езды они достигли Цюриха. Зрелище этого города наполнило её ностальгией – почти так же он выглядел на фотографиях, целую пачку которых ей подарили отдыхавшие здесь знакомые. Вот это строители! Возводили на века. И – красиво и практично.
Отдыху и экскурсии по этому "историческому центру" Катарина посвятила целый день.
С утра её сопровождал в неторопливом обходе беззлобно ворчавший Пьер, после обеда – тоже ворчавшая Мария. (Их-то достопримечательности нимало не интересовали.) Ей же город понравился.
Местные жители, впрочем, могли бы быть и поприветливей. Сразу видно – туристов привлекать ещё не надо, деньги и так есть. То, что они есть, недвусмысленно доказывали добротные дома и хорошие товары. Впрочем, покупать она не стала ничего. Багажа и так везли достаточно…
На всякий случай они продолжали придерживаться схемы два плюс один, да и Мария уверенней себя чувствовала в женской одежде. Сердито брюзжать "на нерадивых Поля и Анри" получалось без проблем, единственное, что ей ещё не слишком хорошо удавалось – командный дворянский тон в обращении со слугами, имена которых она всё время к тому же путала.
Ещё бы: Катарина иногда и сама не помнила, как её зовут сегодня с утра. Впрочем, они с Пьером были вполне дисциплинированны – у "хозяйки" не было причин пожаловаться на их исполнительность.
Более-менее наладилось с общением – Катарина и Пьер выучили несколько десятков самых ходовых слов на местном диалекте, и заказывали комнаты и еду без мучений первых попыток, почти всегда умудряясь получить то, что хотели.
Катарина теперь с интересом и волнением готовилась к новым приключениям и впечатлениям, как ложась спать, так и собираясь в дорогу утром.
Ведь то, что она пережила здесь, в консервативно-спокойном, буржуазно-добропо-рядочном Цюрихе, по яркости и адреналину не уступало тому, что они пережили в дороге.
32
Началось всё вполне невинно – просто они, или от усталости, или от плохой погоды (с утра было пасмурно и весь день покрапывал ранний осенний дождичек) поужинали плотнее обычного, как всегда отдав дань местной замечательной чесночной колбасе и прочим мясным и молочно-сырным деликатесам, и спать легли довольно рано. Катарина обнаружила что Мария, спавшая с ней в одной комнате, да и Пьер, погружены в глубокий и спокойный сон.
Что ж. Лучших условий и не придумаешь. Да и сама она вполне созрела.
Хотя, наверное, ничего бы всё-таки она не "выкинула", если бы крыша соседнего дома не приходилась прямо под окнами их комнаты на втором этаже…
Соблазн оказался слишком велик!..