- Что-то в этом роде, но в данном случае, хотя обе делят одно пространство, одна может быть в другом измерении.
Теперь киммериец был совершенно обескуражен:
- Скажи мне вот что: имеет это какое-нибудь отношение к тому, чтобы нам попасть туда и захватить сокровища?
- У меня нет способа узнать это. Именно поэтому было бы хорошо прежде всего взглянуть в самую крипту.
- Почему все должно быть так запутано! - тяжело вздохнул Конан. - Человек способен организовать простой грабеж без вмешательства омерзительных богов и зловредных духов!
- А что с этим алтарем? - спросила Лейла. - Он необычайно уродлив, но смотрится просто обработанным камнем. Ты находишь в нем что-нибудь особенное, отец?
- Он и есть самое жуткое, - сказал Волволикус. - То не был ни естественный камень, ни вообще что-либо, имеющее источник в этом мире. Но жрец не показал его нам полностью, только часть. Я говорил вам, что любой камень и любой металл - это кристалл. Каждый кристалл обладает своими флюидами, отличными от других, и все они мне известны. Но там было другое вещество. Алтарь не испускал флюид, ощутимых на этом уровне бытия. Он был абсолютно инертен, его вещество казалось мертвым.
- Тогда, наверное, это ни камень, ни металл, - предположила Лейла.
- Нет, это камень, но камень, не схожий с каким-либо земным.
Конану весь этот разговор был очень не по душе.
- Как это все влияет на добычу сокровищ?
- Я не знаю, но это вещь огромной и жуткой силы.
- Как я поняла из уличной болтовни, - сказала Лейла, - жрецы разрешили занять крипту под сокровищницу в качестве платы за то, что Торгут-хан дозволил строительство храма в черте города. У них нет никакой заинтересованности охранять казну. Они должны даже обрадоваться, увидев, что сокровищ больше нет.
- Это возможно, - допустил маг.
- Да видишь ты что-нибудь, что может помешать нам слямзить сокровища? - гнул свою линию Конан.
- Нет, не вижу. Если ты со своими людьми доставишь нас внутрь и достаточно долго сможешь удержать ворота открытыми, я смогу переместить казну в твое убежище.
- Отлично! - сказал Конан.
- Но как нам самим выбраться из города? - спросила Лейла.
- Этот вопрос целиком к нашему другу-варвару. Усилия для перемещения металла займут меня всего - без остатка даже на простенькое заклинание невидимости.
- А ты справишься с этим? - спросила она киммерийца.
- У меня курс твердый, - сурово ответил Конан. - Любой смертный, кто встанет между мной и моей местью, будет уничтожен.
- Какое утешение, - насмешливо воскликнула она.
Когда город скрылся из виду, они свернули с дороги на узкую козлиную тропу, что вилась к южным холмам. Час езды, и они оказались в лагере у ручейка, где основная часть шайки бездельничала вокруг костра, попивая слабое вино или заваривая травяной чай, высокочтимый в этих краях. Все настороженно смотрели на прибывших.
- Ну, как там? - спросил Осман.
- Сделать можно, - сказал киммериец. Его слова вызвали довольное ворчание. - Мы должны аккуратно все спланировать, ибо есть только один путь туда и обратно. То есть один путь для людей. Сокровище проследует таким путем, который нам не подходит. - Он спрыгнул с лошади и подошел к огню. - Что с верблюдами?
- Ауда с нашими пустынножителями еще не вернулся, но я ожидаю их до темноты, - сказал Осман.
- Так, - начал докладывать Убо, - в дне пути верхом отсюда есть деревня под названием Телмак. Трижды в год там устраивают большую верблюжью ярмарку, и одна из них как раз сейчас. Ауда с остальными решили, что будет гораздо проще угнать несколько десятков голов из одного места, чем воровать по две, по три из многих караванов и деревень.
- Должно быть, они правы, - сказал Чемик, - ведь они опытные похитители верблюдов.
- Превосходно, - одобрил Конан. - Я должен кое-что подготовить, затем хочу, чтобы вы все собрались и послушали меня.
Следующий час киммериец собирал палки, камни, листья и прочий мусор и строил на земле какой-то узор. Некоторое время разбойники удивленно наблюдали за ним, затем разбрелись по своим делам, кои в основном состояли из бессмысленных шатаний, чесания языками, а также игры, где ставкой был куш, на который они рассчитывали.
Ближе к ночи наконец прибыл Ауда и с ним еще двое обитателей пустынь; их кони устали, сами они были возбуждены.
- Девяносто три первоклассные скотины! - объявил Ауда под одобрительные возгласы своих приятелей. - Они ожидают в нашем логове.
- Где Джунис? - спросил Конан.
- Погонщик верблюдов попался очень резвый и заехал Джунису пикой в бедро. В конце концов, теперь есть кому присматривать за верблюдами. Скорей всего, он будет жить, если рана не загноится.
- И одним меньше для набега.
- Один человек не слишком высокая плата за девяносто три верблюда, - сказал Убо.
- Думаю, да, - согласился киммериец. - А теперь давайте сюда, негодяи. Ты тоже, Волволикус. - Вся компания собралась вокруг непонятного сочетания мусора, что разложил на земле Конан. - Перед вами город Шахпур.
- Он съежился с тех пор, как я был там в последний раз, - высказался иранистанец.
Конан не обратил на него внимания.
- Эти палки - стены города. Виноградные стебли - главные улицы и площади. Большие камни - крупные дома, маленькие - поменьше. - Говоря, он показывал своим кинжалом. - Маленькие черные камешки - это места, где сосредоточены стражники.
- А что это за кусок верблюжьего дерьма?
- Это Торгут-хан, - заявил Осман. - Разве ты не узнал его?
Все остальные весело загоготали. Конан был доволен расположением духа своих людей. Боевой настрой важен в столь рискованном предприятии, целой военной операции. Сам он не был столь жизнерадостен. Храм и слова колдуна угнетали Конана. Если бы не страстная жажда мести, он мог и отказаться от своих намерений. Он согнал с себя черную тоску и продолжил:
- Здесь главные ворота. - Его кинжал указывал на брешь в палках. - Послезавтра утром вы войдете сюда по одному или мелкими группками - в это время множество приехавших на празднество идут пировать и ротозейничать. Ведите себя как обыкновенные крестьяне или горожане. Те, у кого есть отметины палача, должны прикрыть их.
- Да я горжусь ими, Конан! - крикнул ухмыляющийся хорайанец по имени Мамос, своим порочным видом выделяющийся даже в этой компании. На лбу у него был выжжен замысловатый узор, выдающий убийцу собственных родителей. След от веревки на его шее свидетельствовал о том, что он один из тех редких людей, которые имели счастье или несчастье пережить веревку. Он всегда заявлял, что никогда не был пойман за действительно серьезные преступления.
- Проглоти свою спесь и закрой голову чалмой, Мамос, - посоветовал Конан. - Это всего на несколько часов. Золотом, что ты получишь, можешь позолотить свои шрамы.
- Вернемся к делу, псы, - прикрикнул Осман. - Наш атаман собрался поведать нам, как мы все станем богатыми людьми! Давай, Конан. - Он ухмылялся, глаза его алчно горели.
- Волволикус войдет, когда утром откроют ворота. Прямо перед полуднем, когда толпа гуще всего, он пройдет в храм с теми зеваками, которых поведут в этот раз. В храме только один вход, и закрывается он не просто дверью или воротами, а подъемной решеткой, как в замке. Часть из вас должна будет держать ее открытой все время нападения. Мы не имели возможности пронюхать, что за механизм поднимает ее, но у меня есть способ управиться с нею. Дорога будет каждая минута, поэтому мы должны проиграть всю операцию здесь сегодня вечером и завтра, пока каждый назубок не выучит свою роль.
Остаток дня он натаскивал их. Люди стонали и вздыхали, протестуя и ворча, - дескать, нельзя заставлять бандита зарабатывать на жизнь работой. Впрочем, то была добродушная перебранка, ибо перспектива несметного богатства склонила поработать день-другой даже этих. Атаман разделил их на группы, поставив перед каждой определенную задачу: кому-то стоять на стреме в портале собора, другим перебить стражников, третьим обеспечить проход через городские ворота.
Все уловки были разработаны и испытаны на осуществимость. То, что оказывалось слишком сложным или слишком много оставляло случаю, киммериец безжалостно отвергал.
- Во имя белых ляжек Иштар! - вскричал Мамос, вытирая пот со своего ужасного клейменого лба после очередного изнурительного прогона. - Почему мы должны пахать, будто рабы или крестьяне, когда этот колдун, - он кивнул на Волволикуса, - может сработать все дельце, пробормотав несколько своих заклятий?
- Если бы он мог, - сказал Конан, - что за нужда была бы ему в нас?
- Об этом я не подумал, - признал хорайанец.
- Думы оставь тем, у кого думалка есть, - съязвил Осман.
Однако через несколько минут коротышка подошел к Конану и прошептал:
- Мой атаман, а что, собственно, помешает колдуну удрать со всеми сокровищами?
- Он сказал, что его не волнует богатство.
Осман похлопал Конана по плечу:
- Конан, друг мой, должен сказать тебе, что я уже слышал такие слова от многих колдунов. Часто говорившие так были жрецами, или философами, или всякими другими, что заявляют, будто вещи, которые они ценят, не от мира сего. - Он помедлил. - Конан, мне очень жалко это говорить, но все они лгали.
- Я это все и сам знаю, - сказал Конан. - Горьким опытом научен, что красивые слова часто скрывают грязные намерения и ничто не заслуживает меньше доверия, чем набожные речи.
- А! Ты говоришь как цивилизованный человек, - одобрил Осман.