Но над всеми трудами рук человеческих царили джунгли, вплотную приближавшиеся к полям и готовые поглотить их при малейшей возможности. Субанцы жили в вечной борьбе с зелеными соседями и с огромным трудом отражали их весенние атаки. Белит любила джунгли гораздо больше человеческих поселений, и ощущение их силы было одним из первых уроков Самди. Сейчас, идя с мужем к берегу, Белит не могла не обернуться и не кинуть взгляд в сторону леса.
Почти все население Субы уже собралось на берегу.
Рослые воины выстроились вдоль берега, их единственную одежду составляли пышные травяные юбки и огромное количество украшений из кости, металла, камней, издававших дробный перестук при каждом движении хозяев. Старики, старухи, вечно кричащие и суетящиеся ребятишки, статные черные женщины -все вышли навстречу неизвестному кораблю.
- Что ты думаешь об этом судне, Алал?
Юноша прищурился, глядя на переливающуюся гладь океана. Корабль приблизился уже на десять полетов копья, и можно было разглядеть черные пузатые бока и несколько рядов весел, дружно вспенивающих воду. Багряный стяг бился на ветру, и принадлежать он мог только одной стране - гордой Стигии, страде тайн, мудрости и древнего зла.
- Судя по цвету и оснастке, корабль может быть только стигийским,- ответил Алал.- Но готов поспорить, - команда сборная. Стигийцы - плохие моряки и нанимают мореходов со всего света.
Странная волна дрожи пробежала по телу Белит. Молодая женщина оглянулась по сторонам, пытаясь определить, что вызывает в ней это ощущение. Алал почувствовал тревогу жены и, осторожно сжав ее локоть, ободряюще улыбнулся.
- Что с тобой, Белит?
- Не знаю, мне почему-то не по себе.
- Тогда иди домой, я скоро приду,- предложил Алал.
- Нет, ничего страшного, я побуду здесь с тобой.
Уже отказавшись, Белит поняла, как ей хочется уйти, но было слишком поздно.
- Что могло здесь понадобиться стигийцам? - удивился Хоаким.- Черное побережье редко удостаивается внимания детей Сета.
- Может быть, они ищут новых знаний? - предположила Шаафи.- Хоть о них и говорят много дурного, но я слыхала, что стигийцы - народ великой мудрости.
Хоаким только покачал в ответ головой, но ничего н" сказал.
Корабль быстро приближался.
- Готовьте оружие! На них тяжелые доспехи,- прозвучал вдруг пронзительный крик Унгеду. - Женщины, дети - прочь с берега!
С оглушительным грохотом корабль ударился о деревянную пристань, и стигийцы заметались по палубе, выкатывая и направляя на берег огромные сосуды на ржами треножниках, а затем из странных, похожих на змей приспособлений вырвались струи серого дыма.
Подхваченные дующим с моря ветром, серые облака накатывались на берег густой тошнотворной волной, и те, кого она накрывала, шатаясь, хватались за горло. Воины пытались держать в руках оружие, но оно падало из ослабевших пальцев, а за ним опускались на песок и его владельцы.
Все произошло слишком быстро, и почти никто не успел покинуть берег, однако перемена ветра спасла женщин и детей, а также семью Белит, стоявших в стороне от воинов.
- Спасительница Иштар,- воскликнул Хоаким, обнажая кривой аргосский клинок,- это охотники за рабами! Они посылают какой-то яд, и воины не могут сражаться. Уводи женщин в лес!
С криком "Ко мне, воины Субы!" - Хоаким побежал к оставшимся на ногах субанцам.
В отличие от растерявшихся субанцев, стигийцы действовали четко и организованно. По сброшенным сходням на пристань спустились тяжеловооруженные воины. Горстка субанцев по главе с Хоакимом встала на дороге в отчаянной попытке преградить путь охотникам за рабами или хотя бы дать возможность женщинам и детям укрыться в чаще. Быстрее, быстрее! - Унгеду поторапливал бегущих. Древний старик, он старался помочь, подхватив на руки двоих маленьких ребятишек, которые не поспевали за остальными, но и сам начал безнадежно отставать. Белит с Алалом бежали в первых рядах и первыми заметили всадника на снежно-белой лошади, мчавшегося к пристани.
- Джихан! - отчаянно закричала Белит, но брат даже не взглянул в ее сторону, торопясь на помощь отцу.
Белит остановилась и, не в силах покинуть близких ей людей, повернулась к пристани. Джихан уже подбегал к отцу, когда тяжелое копье, пущенное уверенной рукой, вонзилось Хоакима. Старик зашатался и тяжело опустился на землю.
- Отец! - долетел до Белит дикий крик брата. Слезы застлали ей глаза, и силы покинули онемевшее тело.
- Нам надо уходить,- Алал тряс ее за плечи.- Вспомни о Кедроне! У тебя есть сын, наследник Хоакима! Очнись!
Белит не отвечала. Алал резко, наотмашь ударил ее по лицу. Один раз. Второй.
Словно очнувшись от забытья, Белит повернулась и, даже взглянув на Алала, побежала к селению.
Опередившая их Шаафи уже собрала самые необходимые вещи и ждала их на пороге с Кедроном на руках. Она не видела смерти мужа, но слышала крик Джихаиа, а вид Белит подтвердил ее самые худшие опасения. Но она была матерью и бабушкой, а теперь стала старшей в семье, и никто никогда не увидит ее слез.
- Бежим! - коротко приказала она.
Белит протянула руки к малышу, но старуха покачала головой.
- Я понесу его сама, а вы, молодые, должны защитить нас, если придется.
Белит вихрем влетела в комнату, схватила со стены копье - подарок Крима - и встала рядом с Алалом.
- Идем, мама.
Они вышли из селения через маленькую дверцу и частоколе, обращенную к джунглям. Большинство жителей бежали в ту же сторону, и их фигуры ярко выделялись на зеленеющих полях. Белит бежала изо всех сил, но то и дело оборачивалась взглянуть на мать. Губы Шаафи посинели, но руки крепко прижимали к груди спящего малыша, а лицо выражало никаких чувств, кроме горькой решимости.
Спасительные джунгли были уже так близко, когда из-за живой изгороди вынырнули четверо стигийцев.
- Скорей! - крикнул Алал и, схватив Белит за руку, потащил за собой.
- Мама! - Молодая женщина вырвалась от мужа и бросилась к матери.- Давай Кедрона, мама, так тебе будет, легче,
- Я больше не могу, дочка,- хрипло выдохнула Шаафи, опускаясь на колени.- Спасайтесь сами! А меня ждет отец…
- Нет, мама, нет! - Слезы текли по лицу Белит.
- Я приказываю тебе, Белит! - собрав остатки сил, твердо отчеканила мать.
Алал снова схватил Белит за руку.
- Бежим, лес уже близко.
Погоня стремительно приближалась. Между воинами и беглецами не больше пятидесяти шагов, и стигийцы бросились наперерез, чтобы отрезать своих жертв от леса.
Шаафи затянула последнюю молитву и вонзила кинжал себе в грудь.
- Я сделаю для тебя то же самое, - пообещал жене Алал.
Расстояние до леса все сокращалось, и Белит была поста, что они успеют скрыться. Но они не успели. Пущенный из пращи шар ударил Алала в затылок. Без единого стона муж Белит рухнул на землю.
И вот тогда-то Белит побежала так, как бегут в последнем порыве отчаяния. Она и сама удивлялась, откуда взялись у нее силы. Не чувствуя усталости, позабыв о страхе… ненависть несла ее на своих черных крыльях.
Оглушительно кричал Кедрон, радостно перекликались стигийцы уверенные в близкой добыче стигийцы, но женщина не слышала ничего, кроме звука глухого удара камня о кость затылка, все еще звучавшего у нее в ушах. Граница леса была совсем близко, спасительные деревья могли скрыть преследователей - как вдруг острая боль пронзила ногу, Белит упала.
Стигийское копье вонзилось неглубоко, и, стиснув зубы, на выдернула его одним рывком и из последних сил ползла к деревьям. Спрятавшись под ветвями невысокой акации, Белит разорвала на груди платье и в последний раз приложила сына к сочащейся молоком груди. В наступившей тишине она слышала голоса перекликавшихся преследователей. Понимая, что ее найдут непременно, женщина поступила так, как может поступить только мать. Когда наевшийся Кедрон заснул, она положила его на землю в густых зарослях и начала отползать в сторону.
Субанцы видели, как они убегали; они знали, что произошло с Шаафи и Алалом, а значит, после смерти Белит кто-нибудь вернется в лес узнать о судьбе Кедрона. Пусть за жизнь мальчика стигийцы возьмут ее жизнь!. Белит подползла к дереву и, привалившись к его шершавому стволу, взяла копье на изготовку и стала ждать охотников за рабами.
Первый из появившихся стигийцев рухнул с копьем в животе. Второй, явно не ожидавший сопротивления, п им тому не успевший защититься, вскоре уже хрипел и захлебывался собственной кровью. Из его горла торчал короткий кинжал.
Но двое других были более осторожны - да и у женщины не осталось больше оружия… Одновременно накинувшись на Белит с обеих сторон, стигийцы опутали ее веревками и, закинув на плечи, потащили на корабль.
Глава IV.
Пленников загнали в грязный темный трюм, предварительно надев на ноги тяжелые цепи. Сваленные вповалку люди, среди которых были и раненые, кричали, ругались, стонали, метались в тесном закутке под палубой, призывая и проклиная всех богов.
Один раз в день люк открывался, и рабам бросали несколько краюх черного хлеба, а затем с грохотом опускалось ржаное ведро с привязанным к нему ковшом - скудный запас воды на целые сутки. Запах пота и человеческих нечистот становился все более невыносимым день ото дня, и люди уже начали задыхаться. Любая, даже самая маленькая царапина нагнаивалась. Большая часть раненых уже находилась на границе жизни и смерти, когда корабль работорговцев бросил якорь в гавани Кеми. Субанцы могли гордиться друг другом - в бедственном положении находились все но самые сильные заботились о слабых, здоровые о больных, мужчины о женщинах. Если бы не это, стигийцы бы не довезли живыми даже половины пленников.