* * *
В конце концов они сговорились о том, что за выпивку заплатят пополам, после чего вернулись на площадь. Заграт уже ушел и, как и предполагал Конан, он отправился в общественные бани, так что киммериец с новообретенным приятелем и компаньоном дружно зашагали прямо туда.
Шадизарские общественные бани представляли собой подземные сооружения, выстроенные над горячими источниками. Их помещения не были особенно большими, однако ощущения тесноты не возникало - места хватало всем желающим.
В банях было светло - яркий солнечный свет проникал сквозь окна, проделанные в потолке. В первом помещении посетители раздевались, оставляя свои вещи под присмотр банного служителя, на редкость волосатого детины, расхаживавшего по своим "владениям" с таким высокомерным видом, будто они действительно искони являлись его вотчиной. Отчасти так оно и было, поскольку и отец, и дед смотрителя здесь работали.
Нынешний смотритель славился своей беспримерной честностью. При нем в банях никогда еще не случалось краж. Разумеется, на это можно возразить, что в общественные бани ходят люди, у которых и стащить-то нечего, но, как любил повторять смотритель, даже если бы сюда явился первейший богач из числа вендийских купцов - он бы вышел отсюда таким же замотанным в шелка, унизанным золотыми кольцами и браслетами как и вошел.
Впрочем, пресловутая честность отнюдь не отменяла множества мелких услуг, которые смотритель оказывал своим лучшим друзьям. А Конан-киммериец входил в число избранных.
Точнее, он стал считаться таковым, едва лишь появился в банях вместе с бритунцем и, выудив из кошеля Олдвина пару золотых, показал их смотрителю.
- О, мой друг! - поспешил к нему смотритель, низко кланяясь и простирая руки как бы в ожидании неслыханных милостей от всемогущего покровителя.
Конан сжал монеты в кулаке.
Смотритель выпрямился и устремил на Конана честный взгляд широко раскрытых темных глаз.
- Мы желаем навестить бани, - сказал киммериец. - Мой друг, - он показал на Олдвина, - путешествует. Он изучает нравы и обычаи разных людей. Ведет записки.
- Э? - смотритель приподнял брови и сложил
их "домиком". Теперь он напоминал ученика, внимающего учителю.
Конан отметил про себя, что у смотрителя имеется несколько выражений лица, припасенных на всякий случай жизни и для каждой ситуации. Набор случаев и ситуаций, очевидно, был у смотрителя весьма ограничен. Сейчас он пытался понять, с каким именно феноменом он столкнулся и перебирает последовательно наиболее подходящие гримасы.
- Итак, мой друг бритунец, господин Олдвин, желает посетить общественные бани Шадизара, - продолжал Конан. - Ия хотел бы, чтобы у него остались наилучшие воспоминания об этом.
- Это запросто можно устроить, - заявил смотритель, с облегчением помещая на своей физиономии широкую дружескую улыбку. Он наконец понял, что от него ожидают услуг и любезностей и готовы оплатить хорошее поведение парой золотых.
- Нам нужно чистое белое покрывало, кусок мыльного корня и… взглянуть на вещи дервиша Заграта, - продолжал Конан.
Не переставая улыбаться, смотритель заметил:
- Уже десять поколений моих предков служили в этих банях. И ни разу за все эти века ни одна вещь здесь не пропала. Гости никогда не бывали недовольны. Все и всегда счастливы видеть нас, потому что мы…
- Да, да, - перебил Конан, - я знаю, что ты честен, как и всякий замориец.
В последней фразе варвара таилась злая ирония: ни один народ во всем Хайборийском мире не пользовался такой скверной репутацией лжецов, воров и проклятых злослужителей, как заморийцы. Однако сами они, потомки древнего народа, полагали себя людьми высшей расы и держались соответствующе, особенно перед чужаками.
- И коль скоро моя честность не должна подвергаться ни сомнениям, ни испытаниям… - продолжал смотритель одежд.
- Никто не намерен подвергать твою честность испытанию, - перебил Олдвин. Он счел, что Конан слишком медлит при ведении переговоров. Дело-то пустяковое! И что это киммериец вздумал разводить долгие дискуссии? Не лучше ли сразу сообщить, что именно требуется от этого полуголого банщика!
Конан остановил приятеля движением руки.
- Я вовсе не желаю ничего здесь украсть, - сказал киммериец возмущенно.
Смотритель чуть отступил от него, шлепнув по влажному полу босой ногой.
- Я ведь не знаю, что у тебя на уме, чужеземец.
- Всего лишь взглянуть на одежду Заграта-дервиша, - был ответ.
- Взглянуть? - переспросил смотритель.
- Брось притворяться! Не ломайся, ты ведь не девственница в лапах разбойников! - взорвался Конан. - Можно подумать, ты никогда не оказывал таких услуг своим друзьям, когда они заходили в баню…
- Сейчас я, кажется, припоминаю один похожий случай, - как бы между делом заметил смотритель. - Да, это был очень похожий случай, если не считать одного различия. Небольшого, но существенного отличия.
- Какого? - нетерпеливо спросил бритунец.
Смотритель устремил на него пронзительный взгляд.
- В том случае, о котором я вдруг вспомнил, речь шла не о двух золотых, а о пяти. Полагаю, мы могли бы подстегнуть мою память… Мне лучше думается, когда обстановка в точности повторяется…
- Дайте ему пять золотых, - обратился Конан к бритунцу. - Скорей! Не будем терять время!
Олдвин выложил пять золотых. Смотритель взял их быстрым, уверенным жестом. Конан мог бы поклясться, что это движение смотритель бань повторяет в тысячный раз. Да от предков наверняка кое-что унаследовал. Хватку - это уж точно.
- Вот его вещи, господа! - Смотритель подвел Конана и его спутника к кучке неопрятного тряпья, сброшенного прямо на пол. - Погодите, не нужно их ворошить!
- Лично я не намерен к ним прикасаться! - прошептал бритунец. - Даже интерес к чужим нравам и обычаям не вынудит меня трогать эти кошмарные лохмотья.
- Я должен запомнить, как они лежат, - пояснил смотритель, - чтобы потом, когда вы закончите, вернуть одежде ее, так сказать, изначальное состояние. Мне совсем не нужно, чтобы посетитель был недоволен. Он вообще не должен догадаться о том, что кто-то нарушил покой его вещей, покуда сам он наслаждался услугами нашей купальни.
Конан весело фыркнул, а на лице бритунца появился ужас.
Возможность порыться в барахле дервиша больше не представлялась ему такой уж заманчивой. Конан, напротив, предвкушал нечто необычное и, несомненно, интересное.
Киммериец наклонился над тряпками. Олдвин тронул его за плечо.
- Осторожней! - произнес он.
Конан повернулся к нему.
- Что такое?
- Разве вы не видите?
Он указал на лохмотья дервиша. По тряпкам медленно, с достоинством перемещалась огромная вошь: Из складок деловито выбралась другая и присоединилась к первой.
Конан поворошил тряпки ногой, и вдруг что-то звякнуло среди ветоши. Киммериец быстро протянул руку и схватил некий маленький предмет.
Смотритель одежд наблюдал за ним ревниво.
- Ничего не красть! - повторил он, беспокойно ворочая головой на тонкой шее. - Все положить как есть обратно!
Конан ухмыльнулся и, не обращая внимания на смотрителя, показал Олдвину находку. Это был ножной браслет, до того засаленный и почерневший от толстого слоя жирной грязи, что невозможно было рассмотреть, из чего он сделан.
Не успел банщик повторить - наверное, в десятый раз, - свое предупреждение, как Конан уже вытащил кинжал и снял толстую полоску грязи с браслета.
Блеснул желтый металл, и солнечный луч с готовностью заиграл на его поверхности.
- Золото! - прошептал банщик. Он дрожал с головы до ног и то и дело бросал испуганные взгляды в сторону входа в парильни, где, очевидно, сейчас находился дервиш. - Это же золото!
- Чистейшее! - весело подтвердил Конан.
- Но вы испортили вещь! - запричитал банщик.
- Погоди, - остановил его Конан, поскольку он уже протянул руку, чтобы схватить браслет и положить его обратно в кучу тряпья. - Коль скоро мы уже тут похозяйничали, позволь нам насладиться плодами наших трудов.
- Меня убьют! - бормотал безутешный смотритель одежд. - Мне отрежут голову и выставят ее на площади, потому что я - позор моих предков и всей моей честной семьи! Мы всегда славились нашей честностью!
- Ну да, как все заморийцы, - повторил свою несмешную шутку Конан. - А теперь отойди.
- Добавьте пару монет за риск, - сказал смотритель совсем другим тоном.
Зачем тебе еще пара монет, если тебе все равно отрежут голову? - рассеянно осведомился киммериец, поворачивая браслет дервиша у себя перед глазами.
Олдвин тоже захотел разглядеть эту вещь поближе.
- Позволь, - он забрал браслет у своего приятеля. - Мне кажется, здесь интересные узоры…
Некоторое время он изучал браслет, а затем вернул его смотрителю одежд. Тот, едва не плача, подобрал с пола срезанную Конаном полоску грязи и, послюнив ее, попытался прилепить "на место".
- Это те самые письмена, - прошептал Олдвин на ухо Конану. - Знаки исчезнувшего народа.
- Вероятно, этот народ не такой уж "исчезнувший", коль скоро его представитель свободно расхаживает среди нас и ни в малейшей степени не похож на призрака, - возразил Конан.
- Я полагаю, он попросту отыскал в пустыне "спрятанный город", - отозвался бритунец. - Проклятье! Я бы все отдал, лишь бы поглядеть на него хоть краешком глаза. По легенде, сокровищ там должно быть видимо-невидимо, - добавил он, желая заинтересовать Конана.
Конан пожал плечами.
- Для начала заплатим за вход в бани и хорошенько искупаемся, - предложил он. - А заодно поглядим на Заграта.
- Он же там голый! - всполошился бритунец.