* * *
Ларен, хозяин дома, удивленно смотрел на гостью, которую внесли к нему в сад на наемном паланкине. За паланкином шагал здоровенный верзила-телохранитель, варвар с лицом разбойника и пройдохи. Ярко-синие глаза телохранителя с интересом оглядывали дом, сад, Ларена, слуг, прибежавших на суматоху и вертевшихся поблизости. "Как будто ощупывает, - подумал Ларен неприязненно. - Интересно, сколько ему платит старая ведьма, чтобы он занимался таким ненужным делом - охранял этот полутруп? Наверное, немало!"
- Любезная… э… - обратился Ларен к гостье.
Та куталась в покрывало и молча моргала.
Конан выступил вперед.
- Мою нанимательницу зовут Эригона, - сообщил он звучным голосом.
Судя по тому, какое бессмысленное лицо сделалось у Ларена при этом заявлении, имя "Эригона" не говорило ему решительно ничего.
Старуха, напротив, заметно оживилась.
- Эригона! - провозгласила она. - Мое имя. А ваше - Ларен. А как поживает милая Нэнд? Такое несчастье, такое несчастье! Как вы только перенесли это, мои дорогие!..
Ее голос дрогнул, но она, словно желая скрыть смятение, забарахталась в паланкине.
- Вытащи меня отсюда! Болван! - закричала она, адресуясь к Конану.
Киммериец, который по настоянию Эригоны и оплатил наемный паланкин, заскрежетал зубами. Тем не менее он не стал нарушать игру и схватил своими могучими ручищами старуху за талию. Она была такой хрупкой, что, казалось, одно неверное движение - и старая женщина переломится пополам.
Конан выволок ее из паланкина, не столько грубо, сколько неловко, и водрузил на ноги. Она потрясла головой, пытаясь обрести равновесие и вернуть себе присутствие духа. Киммериец махнул слугам, принесшим паланкин, и те поспешно удалились.
- Невоспитанные скоты! - крикнула Эригона им вслед. Они прибавили шагу. Один из них мельком успел увидеть лицо старухи, и этого хватило, чтобы все четверо только и мечтали оказаться где-нибудь подальше от страшилища.
Ларен вздохнул.
- После гибели нашей… нашей Майры… - он с трудом выговорил имя дочери. Горло у него перехватило, и он зарыдал.
Старуха глядела на него одним глазом, быстро моргая. Затем она заговорила хрипло:
- Я сразу же приехала из Аренджуна, как только известие дошло до нас. Вы, конечно, помните Рэинду? Одна, бедняжка, овдовела в прошлом году. И вот, когда Мананнун прибыл с косметикой для Ильвары, мы с Киноссой сразу же рассудили между собой, что негоже оставлять родню в беде без родственного участия и поддержки. Я побывала у Эланны - и вот я здесь.
Она сыпала именами, которые ровным счетом ничего не говорили ошеломленному Ларену. Конан восхищался находчивостью своей нанимательницы. Все эти старушачьи речи звучали в ее устах так естественно, что никому и в голову не пришло бы усомниться в реальности Эланны, бедняжки Рэинды, Киноссы и прочих персонажей. В конце концов, Ларен проникся мысль о том, что прибытие Эригоны - великое благо для всей семьи и что только близкий друг и родственник мог поступить так великодушно.
- Боги, но ведь вы совсем одряхлели, дорогая Эригона! - слабо улыбнулся Ларен. - Как же вы решились на столь трудное и долгое путешествие?
- Разве могут физические немощи служить препятствием в том случае, когда речь идет о моей родне, любезный Ларен! - вскричала Эригона. Этот порыв отобрал у нее остаток сил, и она обвисла на руках у Конана. - Вот мой телохранитель, - пробормотала она. - Примите и его как члена нашей семьи. Если бы не Конан, мне бы не удалось… прижать… вас к груди…
И она, к удивлению всех присутствующих, мирно засопела. Конан понял, что старуха спит. Уснула посреди слова. И при этом - киммериец мог бы покляться, что так оно и есть! - Эригона не притворялась. Она действительно спала.
Ларен перевел взгляд на киммерийца, и Конан увидел в глазах мужчины сочувствие.
- Давно вы с ней возитесь? - тихо спросил Ларен.
- Пару лет.
- Тяжело вам приходится!
- Она умная, - сказал Конан. - Правда, в последнее время впадает в маразм. Кроме того, она страшнее смерти, но это только внешность, видимость. Если привыкнуть, то ничего. А в первое время я по ночам просыпался с громким криком, если она мне снилась.
- На все нужна привычка, - согласился Ларен. - Только к одному привыкнуть невозможно: к смерти своего ребенка…
Он снова заплакал.
- Будьте мужественны, - сказал Конан. - Только это вам и остается.
- Я еще держусь, а вот моя жена… Нэнд… Она совершенно утратила рассудок. О нет, она не буйная. Она, напротив, сделалась на удивление тихой. Все ходит, ходит по саду, напевает что-то. Разговаривает сама с собой. И выглядит счастливой! Вы можете себе это представить?
- Могу ли я себе представить счастливую женщину? - переспросил Конан и глубоко задумался. Затем посмотрел на старуху, которая кулем висела в его руках. - Пожалуй, да. Если уж это существо способно смеяться и выглядеть вполне довольной, то, наверное, любое другое - тем более.
- Я не об этом! - воскликнул Ларен и нахмурился. - Я о состоянии моей жены.
- Я ведь не врач и не жрец, - напомнил Конан. - Я телохранитель этого тела. - Он бесцеремонно тряхнул старухой, но та и не подумала просыпаться. - Куда бы мне ее положить? Конечно, она не тяжелая, и я мог бы носить ее на руках повсюду, но это, наверное, вызовет смятение в умах ваших домочадцев.
Ларен спохватился.
- Видите, в каком ужасном состоянии я нахожусь! - воскликнул он. - Я забыл свой долг хозяина дома.
- Это ничего, - утешил его Конан. - Я знавал одного жреца, так он забыл имя собственного божества. Начал читать заклинание и… забыл. Вылетело из головы. А спустя миг вылетела и его голова.
- Голова? - Ларен попытался улыбнуться. Смысл рассуждений киммерийца совершенно ускользал от него. - В каком смысле - "вылетела голова"?
- В прямом, - объяснил Конан. - Она вылетела в окно, в то время как тело осталось в помещении. Забавно, правда? Я сам придумал эту шутку.
Ларен предпочел не вдаваться в подробности и просто велел слугам проводить Конана в покои, предназначенные для гостей. Конану досталась весьма болтливая и вертлявая служаночка. Ей не терпелось расспросить этого красивого, интересного мужчину о нем самом и его хозяйке, поэтому она держалась чрезвычайно предупредительно.
- А ваша хозяйка - она кто?
- Дальняя родственница твоего хозяина, милая.
- О! Ей, наверное, сто лет!
- Да уж не меньше.
- Ну да! А как она на характер? Сердитая?
- На меня трудно сердиться, - сказал Конан.
- Это точно. Вы такой очаровательный мужчина.
Конан оскалился и зарычал, подражая дикому зверю. Служаночка в восторге захлопала в ладоши.
- Я так и думала! Как вас увидела, так сразу и подумала!
- Что?
- Не притворяйтесь! Вы знаете - что!
- Что я оборотень?
- Нет, что вы страстный мужчина.
- Я буду страстным, если ты мне кое-что расскажешь. Кто тут главный?
- Хозяин. Ларен.
- Он, кажется, убит горем.
- Не настолько, чтобы не заправлять всем в собственном доме. От него ни одна мелочь не уйдет, будьте уверены! Вы его с толку сбили, я видела, но это ненадолго. Он уже скоро во всем разберется.
- Он не сумел разобраться с исчезновением собственной дочери, где уж ему меня раскусить.
- Это правда, - девушка лукаво блеснула глазами. - Раскусить такого мужчину под силу только женщине…
- Кстати, о женщинах, - Конан не поддержал ее игривого тона, хотя в другое время не упустил бы случая. - Нэнд, жена хозяина. Какая она?
- Тихая. Хозяин думает, она сошла с ума, но она просто… она мечтательная. Ей все думается, что она разговаривает с Майрой. Майра была ее единственным ребенком. У них больше почему-то не рождалось детей. Боги не были благосклонны к Ларену и Нэнд, и тут уж ничего не поделаешь. А когда Майра погибла… Жаль ее. Она хорошая была. - Служаночка на миг затуманилась грустью. - Майра никогда не сердилась, а уж какая насмешница! Мы с ней, бывало, хохотали и хохотали!.. К ней двое сватались. Аркамон и Рувио.
- И как они, симпатичные? - поддразнил девушку Конан.
Она надулась.
- За кого вы меня принимаете? Я чужих женихов не отбиваю. Рувио - просто душенька. На вас чем-то похож, только с бородкой. Маленькая такая бородочка, он ее маслом смазывает. От него всегда приятно пахнет.
- Хочешь сказать - потом, сталью, конским навозом, пылью?
- Фи, мой господин, как вы можете такие ароматы назвать приятными! Нет, амброй и мускусом.
- Кром! Какая мерзость!
- Он мужественный. И нравился Майре. Лицо открытое, доброе. Да вы его увидите, поймете.
- Где же я смогу его увидеть? Не на гладиаторской же арене!
- Помилуйте, господин мой, вы все шутите! Господин Рувио гостит в доме. Это наш хозяин, господин Ларен, придумал. И Рувио, и Аркамон - оба наши гости. Как в былые времена, когда они ухаживали за Майрой. Госпожа Нэнд их видит, и ей кажется, будто все как встарь, будто Майра вот-вот войдет в сад и со смехом подбежит сперва к матушке, а потом к батюшке, ну уж а после примется дразнить женихов.
- Стало быть, в доме сейчас гостят оба соперника… - задумчиво повторил Конан. - Интересно.
- Да уж куда интереснее! - служанка наморщила нос. - Оба мрачные, друг на друга волками глядят. Как будто подозревают, что кто-то из них утопил Майру в пруду.
- А что, такое возможно?
- Да чтоб вам провалиться, мой дорогой господин, с подобными предположениями! Мне и самой иной раз в голову лезет… Да я ведь глупая служанка, что на меня глядеть.
Конан остановился и воззрился на девушку.
- Ну вот, я на тебя гляжу.