- Исчезла? - недоверчиво переспросил Конан. - А ее семья? Насколько я понял, она была хороша собой и богата, так неужели ее родня не предпринимала попыток отыскать дочь? Или ее похитили? Такое тоже случается. В таком случае мы пойдем за ними, и обещаю, что отыщу ее. Мне уже доводилось выслеживать такие караваны и отбивать украденных женщин у торговцев живым товаром. Надеюсь, это случилось недавно, и они не успели уйти далеко - и тем более не успели всучить твою красавицу с раздавленной бабочкой на физиономии какому-нибудь похотливому владельцу гарема.
- Она погибла, - сказала старуха.
- В таком случае, я вообще не вижу смысла ее искать.
- Родные думают, что она погибла, - пояснила старая женщина. - Поэтому и не ищут. Видишь ли, в жаркий день она направилась к пруду, что имелся во дворе дома ее родителей. Ее одежда осталась на берегу, а сама девушка бесследно пропала.
- Они что, не смогли найти собственную дочь на дне собственного пруда? - поразился Конан.
- Ты поймешь, если я объясню тебе кое-что, - сказала старуха задумчиво. - Этот вопрос меня также занимал. Дело в том, что пруд выкопан в очень странном месте. В нем никто не купается. Оттуда берут воду для хозяйственных нужд. Иногда женщины дома приходят на берег и обливаются водой, зачерпнутой кувшинами. На поверхности, в том слое воды, который прогревается лучами солнца, плавают и резвятся маленькие золотые рыбки…
- Ты так подробно рассказываешь, как будто сама там побывала!
- Я и побывала там однажды под видом торговки мазями.
- Ты ведь не разбираешься в травах!
- Именно, - старуха кивнула. - Поэтому я всучила им овечье сало с мелко порубленной петрушкой. Не знаю уж, какое место на своем теле они стали этим смазывать… Какой-нибудь бедняк вполне мог бы приправить этой штукой свою похлебку.
- Возможно, они смазали служанку и съели ее, - с серьезным видом произнес Конан.
Старуха вздохнула.
- Я смеюсь, чтобы не плакать… А ты?
- А я смеюсь просто потому, что мне весело.
- Если бы я была здоровенным мужчиной, верзилой с конской гривой вместо волос на голове, с вот такими ручищами, - сухая лапка коснулась плеча Конана и снова юркнула под покрывало, - с такой улыбкой, как у тебя…
- Не вздумай со мной заигрывать, - предупредил Конан. - Я люблю женщин, но всему есть предел.
Эригона грустно вздохнула.
- Я не заигрываю с тобой, киммериец. Ты мне как правнук. Я восхищаюсь твоими статями.
- Еще скажи - что я тебе как конь.
- В таком случае - правнук моего коня… - Она засопела, как будто досадуя. - Словом, будь я мужчиной твоих статей, я бы тоже веселилась по поводу и без повода. Но у меня другая участь.
- Послушай, Эригона, ты была молода, хоть и очень давно, и наверняка взяла свое от жизни. Так что не печалься, а лучше вспоминай былое. Это должно тебя утешить. Во всяком случае, так говорили мне старики у нас в Киммерии… очень давно.
Она кивнула.
- Поверь мне, если бы у меня была бурная молодость… - Она осеклась и быстро закончила: - Будь у меня что вспомнить, я бы вспомнила.
- Неужели ты была жрицей-девственницей? - в тоне Конана послышался неподдельный ужас.
- Что-то вроде того.
- В таком случае наверстаем упущенное, - решил киммериец. - Я расскажу тебе десяток моих приключений, а ты уж постарайся впасть в маразм и решить, что это были твои приключения.
- На это нет времени, - сказала старуха. - Мы говорили о том, почему родственники Майры не стали обыскивать пруд.
- Насколько я понял, дно пруда представляет собой омут или зыбучий песок, или еще что-то в том же роде?
- Именно. Ты быстро соображаешь.
- Таково свойство варварского ума.
- Остается лишь позавидовать. - Эригона опять приложилась к своей кружке.
Конан с любопытством наблюдал за ней.
- Ты уверена, что не голодна?
- Уверена… Разве что немного хлеба. Белого, если есть. И чуть-чуть овощей. Хорошо потушенных. Мне нравится со сметаной. Как ты думаешь, у этого Абулетеса есть сметана?
* * *
Эригона не объяснила, откуда у нее самой взялась уверенность в том, что Майра жива.
- Хочешь сказать, что тебе открыли боги? - допытывался Конан. Он припомнил, что она не стала отрицать, когда он предположил, будто Эригона была жрицей какой-нибудь богини.
- Я ничего не хочу сказать… Но пусть будет так. Мне открыли боги. В видении. Тебя устроит такое объяснение?
- Нет.
- Я так почему-то и решила. Конан, Майра жива! Я это чувствую.
Киммериец покусал губу.
- Хорошо. Надеюсь, мы не найдем труп. Или, того хуже, призрак, мстительный и требующий человеческой крови. Потому что если такое случится, я отдам ему тебя. Ненавижу призраков!
- Такого не случится.
И тут Эригона в очередной раз удивила Конана. Она повозилась под своим покрывалом и вдруг сунула в руку киммерийца какой-то небольшой предмет.
- Возьми, это задаток.
- Задаток? Я, кажется, не просил задатка… но все равно спасибо. Это очень приятно.
Он разжал пальцы. На его ладони лежал искусно сработанный золотой браслет, украшенный так тонко, с таким изяществом, что сомнений не оставалось: вещь очень дорогая.
- Откуда у тебя это?
- Это вещь из дома, где жила Майра.
- Ты украла эту штуку?
- Завидуешь? Можешь всем рассказывать, что обчистил меня. Надеюсь, это прибавит чести к твоей воровской репутации.
Конан только головой качал.
- Ты знаешь о том, что ты - самая большая язва… в здешнем кабаке?
- В таком случае, не завидую хозяину. У него скучная жизнь, если я могу считаться здесь самой большой язвой.
- Жизнь делают интересной не… - начал было Конан, но Эригона прервала его:
- Довольно скалить зубы. Ты берешь браслет?
- Конечно, беру!
- Молодец. Вещь не заговоренная, самая обычная, только краденая. Поэтому продавать ее лучше не в Шадизаре, а где-нибудь подальше отсюда. Ты понял?
- Да. Все равно спасибо.
Старуха наелась и побрела к лестнице на второй этаж. Конан пошел следом, делая вид, что все происходящее имеет к нему весьма косвенное отношение. Ему приходилось прикладывать огромные усилия для того, чтобы не озираться по сторонам и не слушать насмешливые возгласы завсегдатаев кабачка. Ехидные замечания сопровождали киммерийца, пока он поднимался по лестнице вслед за старухой и показывал ей комнату, где та могла отдохнуть.
Затем Конан спустился обратно в зал, заказал еще кувшин вина и основательно напился.
* * *
Как и предсказывала Эригона, скоро в кабачке Абулетеса к ней все привыкли. Кое-кто начал именовать ее "мать", нашлись и такие, кто возомнил, будто она - целительница (раз уж не ведьма) и с охотой воспользовался мазью из овечьего жира и порубленной петрушкой. В знак благодарности исцеленный от синяков и шишек пациент преподнес Эригоне горшочек меда. Лакомство это в тот же вечер слопал киммериец. Он даже не поинтересовался, откуда мед.
- Я разведал сегодня дом Майры, - сообщил Конан своей сообщнице, облизывая липкие пальцы. - Сад обнесен стеной, но перебраться через такую стену для меня ничего не стоит. В саду все, как ты говорила. Пруд с рыбками, деревья, беседка. Сам дом недурен, но далеко не так богат, как хотелось бы. Создается такое впечатление, что семейство все деньги потратило на сад.
- А что не так с домом? - насторожилась Эригона.
- Фасад довольно грязный, резьба кое-где обвалилась… Впрочем, мне до этого нет никакого дела! - рассердился вдруг Конан. - Лишь бы там было достаточно всяких блестящих побрякушек.
- Будут у тебя побрякушки, - с отвращением произнесла Эригона. - Неужели тебя больше ничто не интересует?
- А что меня должно интересовать? Безутешные родители погибшей Майры? Хороши родители, если так быстро "похоронили" в мыслях свою дочь!
- А что они, по-твоему, должны сделать?
- Хотя бы осушить этот проклятый пруд. Посмотреть, нет ли на дне распухшего, посиневшего, полуразложившегося тельца их милой доченьки. Лично я именно так и поступил бы.
- Ты отвратителен, - помолчав, произнесла Эригона.
- На себя посмотри, - огрызнулся он.
- Нет уж, я желаю спать спокойно! - отозвалась она.
Конан в очередной раз прикусил язык.
- Вот что я намерена сделать, - заговорила Эригона после паузы. - Представлюсь их дальней родственницей. У знатных людей всегда есть какие-то дальние родственники. Скажу, что прибыла из Аренджуна. Они сейчас убиты горем, так что не станут докапываться, откуда я взялась на самом деле. Поселюсь у них. Ты будешь при мне. Мой телохранитель и все такое. Присмотрись к происходящему.
- А ты?
- Я? Я впаду в маразм и буду мирно дремать на солнышке.
- Кром! - проговорил Конан. - Не будь ты так стара и безобразна, я пригласил бы тебя побродить со мной по свету. Да, от такого сообщника, как ты, я бы не отказался. Жаль, что нас разделяют почти сто лет. Сдается мне, в своей молодости ты вытворяла такие штуки, что мне и не снилось, и я с рассказами о моих похождениях кажусь тебе просто жалким.
Эригона не ответила. Она задремала, пустив слюнку из уголка рта.