– Иван Ростиславич, я плачу тебе деньги. Поэтому могу ничего не говорить, а приказать тебе выполнять заключённый между нами договор, но я отвечу. – Бывший князь нахмурился, а я продолжил: – Ты знаешь всех князей на Руси, и тебя пригласят туда, куда мне доступ закрыт. Ведь это ты Рюрикович, а не я. И, как верно подмечено, ты князь. А раз подчиняешься мне, то это не зазорно, и любой понимающий человек, который слышал о Вадиме Соколе и умеет считать деньги, сразу поймёт, что я – не очередной вожак вольнонаёмных варягов из Венедии. Значит, твоё присутствие повышает мою репутацию и придаёт мне вес. Кроме того, ты можешь пополнить свою дружину, ибо тебя здесь помнят, и многие воины готовы служить бывшему владетелю Звенигорода и Галича, но не мне. Так что, Иван Ростиславич, когда встретишься с другими Рюриковичами, то не тушуйся, а гордись тем, что ты под рукой Вадима Сокола, и смотри на всё происходящее с другой стороны.
– С какой такой другой стороны? – Князь слегка вытянул вперёд голову.
– А с такой, Иван Ростиславич, что служба у меня – это не просто махание клинком за серебро, а задел на будущее. Ведь придёт срок, и мои владения будут расширяться. А за всеми землями я уследить не смогу, да и удержать их будет трудно. Следовательно, на новых местах сядут умные люди, которым я доверяю и которые имеют опыт управления крупными поселениями и владениями. Мы об этом никогда не говорили, ибо повода не было. Но я запомнил твои слова, что ты подумываешь о том, чтобы перевезти семью в Зеландию или на Руян. Поэтому я и думаю о тебе, бывший владетельный князь, который может вновь стать настоящим властителем.
– То есть ты предлагаешь мне стать твоим вассалом?
– Пока нет, ведь есть планы, но нет конкретного намерения. Однако ход твоих мыслей мне нравится.
– Ну и куда ты хочешь ударить?
– Сейчас мне интересен Норланд, где живут дикие лапоны и вендели. Так что думай, Иван Ростиславич. Думай. Через год-другой начнётся захват новых земель, и ты сможешь стать князем Норландского плоскогорья. Представь себе – князь Иван Норландский? Звучит?
– Это да, звучит. Но если я стану князем, то кем тогда будешь ты? Неужели великим князем?
– Очень даже может быть.
– Так быстро?
– Почему быстро? Нет. Если завоёвывать богатый Норланд, то это займёт лет десять, а то и больше. Да и то если нам повезёт и хватит сил. Вот и считай. Пока мы по Руси погуляем и связями обрастём да пока воинов наберём. Затем вернёмся в Рарог и отправим на север разведку. Потом станем думать, составлять карты и готовить людей для поселения и строительства крепостей, а только после этого придёт очередь войны. Вот тебе и сроки. Впрочем, повторюсь, пока это всего лишь планы, но расширяться придётся в любом случае. Не в Норланд пойдём, так в Студёное море, а то и ещё дальше, в земли, о которых мало кто знает.
– Выходит, что я уже сейчас могу рассчитывать на собственное владение? – уточнил Берладник.
– Да.
– Тогда насмешки других Рюриковичей мне не страшны. Что мне до них? – Князь улыбнулся и махнул рукой. – Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, и это буду я.
– Так ты со мной?
– До конца, ибо я верю тебе, Вадим Сокол. – Берладник резко встал, коротко кивнул и покинул меня.
Вот так прошёл этот вечер, а на следующий день, с утра пораньше, подстриженный и гладко выбритый, в отглаженном мундире при погонах, в сопровождении Хорояра, Поято Ратмировича и нескольких воинов, я пошёл на княжий двор. Письмо Мальмфриды Мстиславны к её родному брату отправилось к адресату ещё вечером, а потому я надеялся на приём. Великий князь уже должен был его прочесть и узнать о прибытии в Киев такого человека, как Вадим Сокол, который оказал его близкой родственнице пару неоценимых услуг и имеет при себе рекомендации от бывшей норвежско-датской королевы. Разумеется, Изяслав Мстиславич этим заинтересуется, а значит, когда он услышит, что я прошу его о встрече, не откажет. Хм! Наверное, не откажет, ибо утверждать это с уверенностью было нельзя. Ведь мне неизвестно, что у него на уме и какой информацией такой человек обладает на мой счёт. Поэтому я мог строить предположения, и только.
Перед княжеским детинцем, который был забит собирающимися в дорогу воинами, как водится, стояла усиленная стража в полной боевой экипировке – война ведь. Но меня и моих дружинников это не смущало. Я остановился перед воротами, назвался и сказал, что желаю видеть великого князя. Десятник доложил о госте из Венедии сотнику, а тот, в свою очередь, кому-то из близких к киевскому властителю людей. И только затем я попал на двор и вскоре предстал перед Изяславом Мстиславичем, который находился в просторной светлой горнице в обществе митрополита Климента Смолятича. Это совпадение я расценил как удачу и, обменявшись с сыном Мстислава Великого дежурными приветствиями, передал ему рекомендательное письмо Мальмфриды.
Великий князь сломал печать, развернул свиток, указал мне на кресло напротив себя и погрузился в чтение. Я сел и огляделся.
Передо мной на небольшом возвышении – Изяслав, пожилой статный красавец с длинными русыми волосами и голубыми глазами, которого я обозначил как гусара. Отчего так, сам не сразу понял, и только позже сообразил, что великий князь очень напомнил мне актёров из советских кинофильмов о 1812 годе. Стройный, подтянутый, слегка вытянутое породистое лицо, шикарные усы, кончики которых браво вздёрнуты, и расшитый шнурами венгерский доломан. Видимо, князь специально так одевался, чтобы пришедшие к нему на помощь угры считали его за своего. Правда, образ немного портили слишком умные глаза, которые многое могли сказать о нём, и небольшая бородка клинышком, да и бакенбарды отсутствовали, но основа была неизменна. Поэтому гусар – и точка.
Митрополит Климент сидел по левую руку от великого князя и напоминал сову. Сутулый и слегка нахохлившийся полноватый брюнет. Лицо округлое, волосы с проседью, густая борода и подслеповатый взгляд заядлого книжника. Одет скромно, в серый подрясник, а в руках, кстати широких, словно у кузнеца, зажат резной посох с серебряным набалдашником.
В общем, пока всё было неплохо. Встреча в неофициальной обстановке, с глазу на глаз, так сказать. Посторонних не было, и советники отсутствовали, хотя за дверью находились вооружённые воины. Но они не помеха, а значит, беседе и нашему знакомству никто не помешает. Разумеется, если не случится чего-то необычного.
Князь прочитал текст и посмотрел на меня. Я встретил его взгляд, и Изяслав, удовлетворённо кивнув, обратился ко мне:
– Так что тебя привело в наше княжество, Вадим Сокол из Рарога?
– Желаю мир посмотреть, наладить торговые связи с Киевом и провести поднаём воинов, – выдал я заранее заготовленный ответ.
– А мне сдаётся, что ты прибыл шпионить.
По губам Рюриковича пробежала усмешка, и я тоже улыбнулся:
– Это само собой, только не шпионить, а вести разведку и собирать сведения.
– И ты не боишься своих слов?
– Нет. Мой страх остался там, – голова слегка мотнулась назад, – в саксонских лесах, в Ла-Манше, в Северном море, в датских проливах и под Волегощем. Опять же зачем отрицать очевидное. Любой иноземный купец и путешественник – это не только торгаш и любопытствующий человек, но и разведчик. Разве ромеи, половцы, ляхи, булгары или угры, которые сейчас находятся в Киеве, не считают твоих воинов и не пытаются узнать, куда ты нанесёшь свой следующий удар по противникам? Конечно же считают и поставляют своим старшим все доступные им сведения.
– Да, так и есть. – Изяслав кинул взгляд на митрополита, который молчал, и добавил: – Однако они – не ты.
– А разве я особенный?
– Мои, – это слово великий князь выделил, – заморские купцы утверждают, что да, и я им верю. Ведь как человек, которого никто не знал, вдруг был пригрет арконскими волхвами, получил их поддержку, а затем так быстро взлетел? За несколько лет из нищего бродяги ты вырос в витязя, имя которого известно в любом конце Венедии. Это меня настораживает и заставляет вспомнить, что в своё время ты пленил князя Игоря Ольговича, моего противника, но Рюриковича. И ещё я помню, что ты не отдал этого пленника моему брату Святополку, а потом мне докладывают, что уехавшие из Киева воины и мастеровые люди, которые сейчас нужны здесь, служат не кому-то, а именно тебе. Это так?
– Да, всё так, – согласился я. – Игоря Ольговича я пленил и выкуп за него взял, а потом воинов с мастеровыми набирал. Это было.
– Вот-вот. – Князь откинулся на спинку кресла и свысока посмотрел на меня. – Так что же тебе на самом деле нужно в Киеве? Только не говори, что воинов нанять желаешь и торговать. Это могли сделать людишки попроще, вроде ладожских приказчиков.
"Хочешь откровенного разговора? – мысленно усмехнулся я. – Что ж, дело хорошее. Только не пришло ещё для него время, великий князь. Сначала я к тебе присмотрюсь. Затем постараюсь найти к тебе и митрополиту подходы. Пристрою к вам своих людей, если получится. И только потом мы поговорим всерьёз. Ну а пока можно ограничиться намёками".
– Присмотреться к тебе хочу, великий князь, – слегка пожал я плечами.
– А для чего?
– Чтобы понять, можно ли иметь с тобой дело, или венедам проще с Гюрги Долгоруким договориться.
– Вы хотите вмешаться в наши дела?
– Нет. Нам пока не до этого, слишком большие потери мы понесли в битвах с крестоносцами. Но наша дружба всё же дорогого стоит, ибо мы единое государство, которое вскоре восстановит свои силы.
– Ты говоришь так, словно имеешь влияние на решение венедских князей.
– Они ко мне прислушиваются. Да и ты сказал, что в Венедии я не последний человек, и это правда.