* * *
- Говори! Говори, тварь!
Кнут снова и снова опускался на обнаженную спину девушки. Она хрипло мычала, билась головой об окровавленный деревянный столб, к которому дюжие рабы Арессы приковали ее, вдев нежные запястья в железные наручни. Потом голова девушки бессильно склонилась на плечо - она потеряла сознание.
Аресса была облачена в облегающий ярко-красный костюм: штаны до середины щиколоток и рубашка с длинными рукавами, закрывающими кисти рук и оставляющими на виду только длинные белые сильные пальцы. Жрица отложила кнут.
Соня, кусая губу, наблюдала за действиями Арессы. Боги видят совсем не этого добивалась Рыжая Соня, когда явилась в храм Митры со своим рассказом о встрече с распятой лисицей на страшной лесной поляне! Ей совсем не по душе было то, что происходило сейчас во внутреннем дворе велитриумского святилища.
Аресса в одежде палача, облегающей тело так плотно, что было чересчур хорошо заметно отсутствие признаков пола, выглядела сейчас почти чудовищем.
Да, мертвая лисица оказалась права даже в этом! Не человек, не чудовище, не зверь…
А кто?
Аресса!
Слишком многое вмещало в себя теперь для Сони это имя, свистящее, как полет стрелы.
Молодая рабыня, купленная Арессой у зингарских купцов, носила имя Макдашу. Девушка была ласковой, привязчивой, тихой, преданной. Иногда она пробиралась в покои своей госпожи и засыпала там прямо на полу у ее ног. Изредка она просыпалась и в полусне целовала ступни Арессы. Девушка добросовестно служила Митре… Вернее, выполняла все приказания госпожи и младших жриц.
По знаку Арессы несчастную окатили ведром холодной воды. Девушка застонала и задергала руками, инстинктивно пытаясь высвободить их из жестокой хватки наручней.
Аресса приблизилась к ней. Жрица обратила к себе мокрое, полубезумное лицо рабыни с плотно зажмуренными веками и впилась поцелуем в ее распухшие губы. Руки жрицы с шевелящимися под красными манжетами пальцами коснулись грудей Макдашу и больно сжали их.
- Говори, тварь! - повторила Аресса почти нежно.
Острые ногти впились в бедро жертвы и оставили на нем глубокую кровавую царапину.
Макдашу застонала.
- Остановись, Аресса! - крикнула Соня.
Она хотела было вскочить и броситься на помощь несчастной рабыне, чтобы прекратить эту пытку, но какая-то неведомая сила удержала Соню на месте.
- Ведьма…- прошептала Соня, с бессильным гневом глядя на Арессу.- Все-таки ты настоящая ведьма.
Аресса не обратила на это никакого внимания. Она продолжала ласкать свою жертву, а затем неожиданно вновь несколько раз сильно хлестнула ее кнутом. Казалось, жрице это доставляло огромное наслаждение.
Девушка плакала и корчилась у столба, невнятно умоляя избавить ее от мучений.
- Говори! - велела Аресса.
Макдашу раскрыла глаза, полные мучительной боли, и произнесла с видимым усилием:
- Граф… Ардалион… Твой отец, госпожа… Нет ему покоя… нет покоя…
- Мой отец! - не помня себя закричала Аресса. От ее мраморной невозмутимости не осталось и следа.- Ты говоришь, что он жив?
- Он мертв, и нет ему покоя… Он отрекся от Митры, Аресса, он проклят и зверобогами… Он проклят… Он распял лисицу в лесу на той поляне, где вождь Скарроу настиг его и предал мучительной смерти. Кости графа Ардалиона висят на дубе, а дух его мечется по Боссонским топям…
Голос девушки звучал сейчас совершенно иначе. Это больше не был нежный голос молодой рабыни. Не принадлежал он и мертвой лисице, которая разговаривала с Соней. Макдашу, несомненно, обладала тонкой душой, восприимчивой к чужой воле. Но кто говорил сейчас ее устами? Этого не знали ни Соня, ни Аресса.
- Кто ты? - требовательно спрашивала Аресса.- Говори! Говори! Говори!
Каждое свое слово жрица сопровождала беспощадным ударом кнута.
- Остановись! - снова закричала Соня.- Ты запытаешь ее до смерти!
- Не бей меня,- произнесла Макдашу неожиданно спокойно. От этого ровного тона мороз пробежал у Сони по коже.- Это тело еще послужит нам… Я - Сила, у которой нет имени на вашем языке. Ваша речь слишком бедна для того, чтобы найти понятие, равноценное смыслу, заложенному во мне. Я - та стихия, что бушует в чреслах мужчин и женщин и вынуждает их совершать безумства. Ты не могла ее знать, Аресса, тебе не дано испытать на себе ее могущество. Но даже в тебе, несчастном уроде, в проклятом выродке, последнем в твоем роду, она время от времени пробуждается. Это она тревожит тебя, заставляет мечтать то о мужских, то о женских поцелуях,- грезить о том, что тебе в силу твоего уродства недоступно! Пикты чтут меня под видом лисицы…
- Мне неинтересно, под каким звериным обличьем чтут тебя варвары! - оборвала Аресса.- И я плевать хотела на все, что ты говоришь обо мне и моем роде! Отвечай: где мой отец?
Аресса опустила кнут.
- Везде и нигде - вот где граф Ардалион,- был ответ.- Я поведаю тебе, каким образом он умер… И как вышло, что он до сих пор остается жив…
* * *
Гордый граф Ардалион всегда жил одиноко и замкнуто. Он был не слишком богат. Его поместья, некогда довольно зажиточные, располагались на границе с боссонцами и во время войн сильно пострадали.
Над его родом, старинным и весьма известным в истории Аквилонии, словно тяготело какое-то проклятие. Возможно, об этом проклятии что-то более определенное и знали какие-то далекие предки графа Ардалиона. Сам граф, большую часть жизни проведший на охоте и войне, не давал себе труда во всем этом разобраться. Он не верил в мистику, равнодушно проходил мимо магии и предсказаний - особенно с тех пор, как их объявили вне закона и начали беспощадно преследовать. Все это, полагал граф Ардалион, выдумки глупых суеверных нянек, которым больше нечем развлечь и утихомирить капризных детей.
Отец графа Ардалиона пропал без вести где-то в Асгарде. Поговаривали, будто старый граф сорвался со скалы и разбился насмерть, однако тела его так и не нашли.
Дед Ардалиона утонул во время рыбной ловли на Громовой. Он выпал из лодки во время качки, и бурные воды реки поглотили его в тот же миг, словно только и ожидали этого случая.
Могилы у графа нет: как ни искали труп верные слуги и друзья несчастного, они нигде не могли его обнаружить.
Несчастья и беды, казалось, преследовали графа Ардалиона по пятам. Грабители сожгли два его поместья.
Затем пикты разорили и разрушили любимый охотничий замок графа Ардалиона. Все его имущество теперь ограничивалось городским домом в Велитриуме.
А тут еще супруга графа Ардалиона, разродившись непомерно крупным младенцем, скончалась в родах. Граф горько оплакивал жену: она была единственным человеком, который по-настоящему его любил. Жестокая судьба отняла у него самое дорогое…
Но настоящий ужас охватил графа, когда он выхватил младенца из рук плачущей, насмерть перепуганной повитухи и развернул пеленки. Ребенок оказался бесполым.
Первым побуждением Ардалиона было уничтожить выродка, разбив его голову о стену. Однако малыш так громко кричал, так жалобно хватался за пальцы своего несчастного отца крошечными красными пальчиками, что сердце графа Ардалиона дрогнуло.
Он бережно положил младенца рядом с трупом только что скончавшейся графини, упал рядом на колени и зарыдал.
Новорожденного граф решил считать девочкой и дал ребенку имя Аресса. Он посвятил бедного уродца Митре с самого нежного возраста, надеясь, что хотя бы это убережет ребенка от несчастий. В те годы граф Ардалион еще надеялся на покровительство благого творца, в которого истово верили все члены его семьи.
Когда Велитриум захватили пикты, граф Ардалион не смог преодолеть своей гордости. Он так и не присягнул варварскому вождю Скарроу. Вместо этого он бежал из города, открыто бросив вызов захватчикам.
Беды преследовали графа по пятам. Он потерял коня и вынужден был идти пешком. Он терпел голод, холод и лишения, спал на голой земле, питался сырыми мышами и травой. Однако он стойко переносил все это, ибо, будучи охотником и воином, привык преодолевать трудности такого рода.
И вот однажды, блуждая как дикий зверь по Боссонским топям, скрываясь от людей и сражаясь с другими дикими животными - ибо граф Ардалион, некогда один из самых блестящих вельмож Велитриума, превратился в самого настоящего зверя, тем более опасного, что был наделен изворотливым человеческим разумом,- граф ощутил на себе чей-то пристальный недобрый взгляд.
- Кто ты? - крикнул граф Ардалион, бросая вызов неведомому врагу.
В ответ лишь зашумели деревья, но в шорохе листвы Ардалиону почудился человеческий голос, отвечавший:
- Не смерть, не жизнь…
- Чего ты хочешь от меня? - снова крикнул граф Ардалион.
- Не смерти, не жизни…
И вслед за этим непонятным ответом Нечто взорвалось дьявольским хохотом. В болоте вздувались и лопались огромные пузыри, гигантские ржавые жабы выскакивали из трясины и вновь исчезали, чей-то нечеловеческий голос стонал в глубинах болот утробно и жалобно, обрывая стон рыданиями… И вдруг все стихло.
Прямо в голове растерянно озиравшегося графа прозвучала:
- Знай, твой бог, Митра, оставил тебя.
И в тот же миг граф Ардалион осознал, что это - правда. Он закрыл лицо руками, из его горла вырвалось судорожное рыдание.
Голос повторил, еще более уверенно:
- Митра умрет, знай и это. Твоя дочь, твоя чудовищная дочь уже отступилась от него. Она предалась черной магии, прикрывая свое колдовство служением божеству и "благими дарами доброго творца Митры" - так она это называет! Она - ведьма! Она - проклята!
- Кто такая моя несчастная дочь? - спросил граф Ардалион.- Кто она? Многие годы я гнал от себя всякие мысли об ее уродстве, но…