- Послушай, раз уж ты можешь переноситься в прошлое, почему бы не переиграть все заново? - поинтересовалась Ласка.
- Во-первых, уже слишком поздно, - покачал головой Озорник. - Я могу оперировать временным промежутком в семь-восемь часов, не более… Кроме того, каждый раз, когда я делаю это, я даю четкий и недвусмысленный сигнал своим врагам. У них и так есть возможность угадывать мое местонахождение, не знаю уж, каким образом это удается. Помнишь нападение в Гавре? А тут - все равно что размахивать факелом и кричать "я здесь"!
- Целых восемь часов. Да за это время ты можешь уехать бог знает как далеко! В другой конец острова, даже на материк.
- А толку? - хмыкнул Озорник. - Покуда я не получу Лексикон, я должен оставаться в Лондоне; иначе все бессмысленно. Пикты помогли нам выиграть немного времени, но охота уже началась, можешь не сомневаться. И это не полиция, а кое-кто посерьезнее.
- Но кто? И что им от тебя нужно?
- Полагаю, некая тайная организация… А что нужно - ну, тут все понятно: взять под контроль, конечно. - Озорник задумчиво покусал губу. - Первый раз они вышли на меня в Гейдельберге.
- Ты так и не рассказал, что ты там делал.
- Учился. Учился и искал ответы на вопросы. Разбойничьи деньги я к тому времени потратил почти все: жизнь в Империи недешева. Не так уж сложно заиметь средства, думал я. Азартные игры, скачки, дерби. Побывай на бегах, запиши результаты, прогуляйся в ближайший лесок - и вернись на несколько часов назад! А странное свечение - ну что же, если кто и увидит, одной легендой больше, только и всего. Поначалу казалось, что все сошло гладко. Конечно, было много разговоров; все-таки проекция Знака - слишком зрелищное явление, чтобы оставить свидетелей равнодушными! Даже тиснули заметку в газете. Но никто не связал происходящее с Адамом Дрейзе, студентом Гейдельбергского университета, - так меня звали в то время… А спустя неделю в городе появилась эта парочка: долговязый француз и его громила-телохранитель, неандерталец.
- Как тебя нашли?
- Понятия не имею! Но сделали они это чертовски быстро. Никаких попыток вступить в переговоры: они напали прямо на улице, громила прижал к моему лицу тряпку, пропитанную серным эфиром, - вдохнув его, человек теряет сознание. Тут мне впервые пригодились монастырские навыки. - Озорник ухмыльнулся. - Неандерталец, полагаю, был немало удивлен; все же их раса гораздо сильнее человеческой. Но с тех самых пор они идут по моим следам. Правда, мне каждый раз удается быть на шаг впереди - но кто знает, как все обернется теперь.
Ласка зябко поежилась.
- Пошли в хижину.
- Пойдем. Я, кстати, принес перекусить. Подозреваю, гостеприимство Мусорной Головы не распространяется столь далеко, чтобы кормить нас.
- Я бы в любом случае не стала злоупотреблять кухней пиктов, - в тон ему ответила девушка.
Из хижины доносились странные звуки. Ласка заглянула в дверь - и тихонько ойкнула от удивления. Потап, которому полагалось бы валяться без сознания, восседал у горящей печки и меланхолично тренькал когтем по струнам растрескавшейся, с облезлым лаком мандолины, извлекая простенькую мелодию.
- Вот, вылез дров поискать и нарыл, - проворчал он при виде вошедших. - Жаль, не балалайка. Но тож сойдет. Струнки бы заменить, конечно…
- Как твои раны? - с беспокойством спросила девушка.
- Да ниче так, вроде… Не беспокоят.
- Ну, и то хлеб, - усмехнулся Озорник. - Чего дальше делать думаешь?
Медведь глубоко вздохнул:
- Дык это… Чего уж там… Я с вами - коли не прогоните.
- Не прогоним. Но ты все же подумай, - серьезно сказал Осокин. - Дела у нас рисковые, да враги со всех сторон обложили, и чего дальше будет - неизвестно.
- Суворов Ляксандр Василия так, бывало, говаривал: семи смертям не бывать, одной не миновать! - философски откликнулся Потап.
Лекарства пиктов оказали на медведя поистине фантастическое действие. Низкорослые татуированные человечки делали перевязки еще дважды; и Ласка с изумлением отмечала, как быстро затягиваются раны, обложенные отвратительными заплесневелыми корками. "Здесь любая царапина сразу начинает гноиться, - пояснил Мусорная Голова. - Так что зеленая плесень у нас первое средство".
Выходить за пределы свалки было небезопасно; но и сидеть целыми днями в маленькой душной хижине скоро сделалось невыносимо. Ласка стала предпринимать прогулки - сперва короткие, потом заходя все дальше и дальше, с любопытством исследуя этот загадочный мир. Постоянное зловоние вскоре перестало донимать ее: обоняние частично утратило чувствительность и напоминало о себе лишь изредка, когда ветер доносил особенно мерзкие ароматы. Снег вскоре сошел, и великое многообразие мусорных куч явило на свет свои богатства. Пикты вышли на промысел: согбенные фигуры неторопливо ковыряли в отбросах длинными палками. Рядом бегали их детишки, столь же грязные и лохматые, как и взрослые: некоторые играли, другие сосредоточенно рылись в соре, время от времени хвастаясь друг другу находками. Свалка жила по своим законам. Некоторые места принадлежали отдельным кланам, и соваться туда без особой надобности не стоило, а кое-где и вовсе было опасно - как, например, на кромке невысокого обрыва неподалеку от хижины Мусорной Головы. Внизу протекал ручеек, и прямо из воды торчали грязные треугольники битого оконного стекла. Каждый вечер Озорник отправлялся в город, но результатов эти вылазки не приносили: Хиггинс и его кузены как сквозь землю провалились. Наконец в один из дней гостеприимный хозяин принес весточку от фелис.
- Они не собираются отдавать тебе "ее" за просто так. Хотят, чтобы ты заплатил… - Мусорная Голова коротко глянул на Озорника. - Похоже, парни решили пересмотреть вашу сделку.
- Хм-м… - тот оглянулся на свою команду, задержал взгляд на Потапе. - Если бы знать, где у них логово.
- Здесь мы тебе не помощники! - твердо заявил пикт. - Я и так сделал достаточно. Кроме того, у фелис свои секреты: эти создания обжили мир крыш и чердаков, мы же предпочитаем подземелья.
- Да, разумеется. Я займусь этим сам.
- Хиггинс парень отчаянный, - предостерег Мусорная Голова. - Лучше попробуй договориться с ним; сунешься напролом - как пить дать нарвешься на пулю.
Озорник погрузился в раздумья. Ласка не понимала, чего он медлит: если есть способ обнаружить убежище фелис, то надо им воспользоваться, а там - будь что будет. Может, им повезет и получится застать хвостатых негодяев врасплох! В конце концов она высказала свое мнение вслух.
- Не все так просто, - покачал головой Озорник. - Наш татуированный друг прав: это слишком опасно. Если помнишь, я могу… Ну, не то чтобы предвидеть будущее - скорее, выбирать наиболее оптимальный его вариант. Так вот, сейчас мы вроде как у развилки. Одна дорога… Она, скорее всего, закончится смертью кого-то из нас.
- А другая?
- Другая поначалу приведет к успеху. Но вот потом… - Он поморщился. - Знаешь, очень трудно говорить о таких вещах. У меня нет нужных слов, а любые аналогии настолько беспомощны. Если мы выберем второй путь, у нас останется слишком мало пространства для маневра. Ни свернуть, ни переломить ситуацию - а отменить решение будет уже слишком поздно. Все равно что катиться с ледяной горки. И чем все это закончится, бог весть.
Девушка закусила губу.
- Скажи… А другие варианты имеются?
- Это я и пытаюсь понять. Но знаешь - такое ощущение, что времени у нас все меньше.
- Тогда выбираем второе! - решительно заявила Ласка. - Нельзя же сидеть до бесконечности в этой помойной яме! Что надо делать?
Озорник сдвинул повязку на лоб. Девушка вздрогнула: Знак в черной пустоте глазницы занялся неярким свечением.
- Этот путь открывается на берегу Темзы. В старых доках, незадолго до полуночи… - глухо проговорил Осокин.
- Да ты колдун! - охнул Потап.
Озорник вернул повязку на место и ухмыльнулся:
- Боишься, косолапый? Смотри, отказаться еще не поздно!
Медведь сердито засопел.
- Мое слово крепко! Не таких еще видывал.
В путь они выступили на закате. Ласка и Озорник шли первыми, Потап следом за ними. Треснувшую мандолину медведь прихватил с собой; в его лапах хрупкий музыкальный инструмент казался детской игрушкой. Замыкал процессию Мусорная Голова, вызвавшийся проводить своих гостей. Озорник убрал глазную повязку и надвинул пониже козырек кепи, чтобы светящийся мутно-зеленым глаз не привлекал внимания прохожих. "Ну и компания у нас подобралась! - неожиданно развеселилась девушка. - Еще и разит как следует после свалки-то. Таких в темном переулке встретишь, на всю жизнь заикой останешься". Прохожих навстречу почти не попадалось. Фонарей здесь не было; узкие улочки прятались в сумеречных тенях. И все же район нельзя было назвать обезлюдевшим: где-то неподалеку шипел и постукивал большой механизм, из подвальных окошек то и дело доносился звон и лязг.
- Старые доки, - подал голос пикт. - Раньше тут было куда оживленнее. После того как построили новый порт, корабли становятся на ремонт там.
Озорник свернул в узкий проулок, но Мусорная Голова внезапно остановился:
- Все. Дальше я не пойду. Удачи вам.
- Спасибо. Тебе тоже удачи; тебе и твоему племени.
Свет сюда почти не проникал, зато влаги было в избытке. Очевидно, в подвалах располагались прачечные: удушливые облака пара застилали все вокруг, в воздухе стоял густой запах мокрого тряпья. Внезапно впереди мелькнул голубоватый отблеск - быстрый, словно проскочила искра.
- Что меня больше всего поражает в пиктах - так это их чутье, - нервно усмехнулся Осокин. - Наш друг смылся очень вовремя, буквально за минуту до начала неприятностей.
- А у нас что, неприятности? - удивилась Ласка.
- Похоже на то.