- Ого, глянь-ка! Монеты!
- Старинные… Это как - они шибко дорогие нынче или наоборот?
- А шут их знает… Давай, греби на всякий случай. Это что - серебро? Проклятие, с таким светом ни черта непонятно!
- Ого! Ты только глянь, какой кинжал!
Хиггинс меж тем искал вполне определенную вещь. Одноглазый описал ее чертовски расплывчато: книга, которую нельзя разглядеть толком. Где же она тут?
- Эй, Хигги, помог бы, что ли! - пропыхтел Марвин. Они с Джонни вовсю трудились над бронзовой статуей Анубиса, пытаясь извлечь драгоценные камни из глазниц шакальей головы.
- Надо засунуть лезвие в щель и чем-нибудь стукнуть по рукоятке. Да хоть вон той штукой, она толстая! А ну, подвинься.
- Получилось!
- Тихо вы! - прошипел Хиггинс. Взгляд его мазнул по кузенам - и остановился. Джонни и Марвин, алчно приоткрыв рты, таращились на вынутый рубин, а на полу возле них лежало то, что он безуспешно разыскивал!
- Откуда вы это взяли?!
- Ты про книгу? Да она валялась тут… - Фелис неопределенно повел лапой. - А что?
Хиггинс поднял с полу предмет. Старинный кожаный переплет… Или нет, это дерево, резное дерево. Что за чертовщина, и впрямь не рассмотреть! Теперь она словно из картона. Или это камень? Да… Забавно. Интересно, что в ней такого ценного? Одноглазый болтал - какая-то древность. А забавная штуковина, между прочим. Есть в ней что-то этакое, неправильное. Ага, вот в чем дело! Книга обладала инерцией, совершенно не соразмерной своему весу - из-за этого все время казалось, будто она вот-вот выскользнет из рук. Хиггинс завернул странный предмет в бязевую тряпицу и спрятал его за пазухой. Обостренное чувство опасности подсказывало ему, что надо поторопиться - и ощущение это с каждой секундой крепло.
- Так, парни, закругляемся, да поживее!
- Слышь, кузен! - Марвин явно вошел во вкус. - Давай прихватим, что сможем унести за один раз, а потом сделаем еще одну ходку! Или даже не одну! Вынесем отсюда все мало-мальски ценное; зря, что ли, старались!
Хиггинс яростно замотал головой: тревожное чувство усиливалось.
- Слишком опасно! - прошипел он. - Давайте пошевеливайтесь!
Полковник Мэтью Фокс никак не мог уснуть - впервые за долгие годы. Стаканчик шерри-бренди, принятый для успокоения нервов, не произвел желаемого эффекта. Помучившись с полчаса, он решительно сел, чиркнул фосфорной спичкой, поднес огонек к газовому рожку и отвернул краник; но газ так и не вспыхнул.
- Ну, это уже просто ни в какие ворота не лезет! - сердито буркнул полковник и набросил на плечи шлафрок. - Московиты! Ха! Да что они себе воображают - эта девчонка и ее дикий зверь! - бормотал он. - Крым… Там была война, ясно вам?! А ночные атаки пластунов, вырезанные до последнего солдата роты, взлетевшие на воздух орудийные батареи - просто милые шутки, да?! Я, черт побери, обязан был защищать моих людей; и я не запятнал чести мундира!
Чувствуя смутное беспокойство, сэр Мэтью снял с каминной полки подсвечник и зажег свечи. Что-то тревожило его - то ли непривычная тишина, то ли странные, на самой грани восприятия, запахи. Он вышел из комнаты, свернул за угол - и резко остановился, едва не споткнувшись о связанное тело.
- Проклятие! Мозли! Что тут происходит?! - возопил Мэтью Фокс, не в силах поверить в очевидное.
Мимо скользнула быстрая тень. Полковник резко обернулся, пытаясь схватить фелис; острые когти глубоко пробороздили ему запястье. Изрыгая проклятия, полковник подхватил с пола винтовку, щелкнул затвором и выстрелил. Пуля едва не задела Джонни; фелис прижал уши и метнулся за угол. Воры в панике бросились на второй этаж, к спасительному окну; полковник двинулся следом. Оказавшись наверху, Марвин вылез наружу, обхватил канат и с обезьяньей ловкостью заскользил над темным садом. Джонни тут же последовал его примеру. Внизу разразились яростным лаем собаки.
- Стой! Куда?! Он же оборвется! Надо по одному! - воскликнул Хиггинс, но кузен был слишком напуган, чтоб ждать.
Волокна каната опасно потрескивали; под тяжестью обремененных добычей фелис он провис так, что Хиггинс испугался - как бы мастифы не сдернули его родичей, ухватив в прыжке за одежду.
На вилле меж тем творился переполох. Слуги и домочадцы полковника, заслышав беготню и выстрелы, выскакивали из своих комнат в одних ночных рубашках, привнося дополнительную суету в происходящее. Главарь шайки затравленно огляделся, схватил стул и подпер его спинкой дверную ручку, а сверху повалил резное ореховое бюро - как раз вовремя: спустя несколько мгновений на дверь обрушился тяжелый удар. Хиггинс ухмыльнулся. А в следующую секунду завопил от боли: винтовочная пуля, пробив филенку, попала ему в уже ополовиненное некогда ухо, напрочь оторвав его остатки. Заливая все вокруг кровью, фелис бросился к спасительному канату. Украденная штуковина ерзала за пазухой, норовя выскользнуть наружу, - так что приходилось все время поправлять ее, теряя драгоценные мгновения. Внизу рычали и ярились мастифы. По хребту заскребли острые пики ограды, и в тот же момент грабитель почувствовал, как слабеет натяжение каната: там, в доме, кто-то развязывал узел!
Хиггинс выхватил револьвер и пальнул в полураскрытое окно, совершенно не надеясь попасть - лишь бы выиграть пару мгновений. Наконец ограда осталась позади. Он отпустил веревку и полетел вниз, по-кошачьи растопырив лапы. Мостовая больно припечатала фелис по конечностям. Куртка предательски затрещала - книга едва не прорвала плотную ткань. Хиггинс вскочил на ноги и, прижимая одной лапой рану, устремился прочь от полковничьей виллы.
* * *
При виде Потапа консьерж выпучил глаза и принялся глотать воздух - но девушка не обратила на это ни малейшего внимания. Она все еще была графиней Воронцовой… Поднявшись в свои апартаменты, Ласка сдернула с кровати чистое одеяло и постелила его на пол.
- Ложись пока сюда. Боюсь, койка твой вес не выдержит.
- Ох, заарестуют нас, барышня… - проворчал медведь.
- Постарайся не двигаться лишний раз. Я сейчас приду, - с этими словами девушка поспешно спустилась вниз.
- Мне нужны бинты, корпия, ножницы и карболка. - Ласка не позволила консьержу и рта раскрыть. - И еще - горячая вода, целый тазик воды… Пожалуйста, не спорьте! Все остальное после…
- Но где же я возьму… хм-м… Вообще-то, помнится, у моего племянника была бутыль карболовой кислоты - он студент-медик… - Сам себе удивляясь, пробормотал консьерж. - Надо спросить, может, и корпия найдется. Подождите, я сейчас.
Отсутствовал он довольно долго. Девушка уже начала терять терпение, когда консьерж, наконец, принес требуемое.
Потап пребывал в мрачной задумчивости. Он лишь тихонько вздохнул, когда Ласка принялась обрабатывать раны - выстригать колтуны шерсти и спекшейся крови, промывать и накладывать повязки. Ее пальцы та и дело натыкались на старые рубцы, скрытые густым мехом - похоже, вояка медведь был еще тот! Самой глубокой оказалась рана в плечо. Полковничий клинок проткнул мышцу и уперся в кость - по счастью, не зацепив крупных сосудов.
- Нужен дренаж, каучуковая трубка. И шелк, чтобы зашить. Ничего этого сейчас нет; а потом будет чертовски больно. Придется потерпеть. Я пока наложу тампон и плотную повязку.
- Сейчас бы водовки… - мечтательно пробурчал Потап. - Чутка на шкуру плеснуть, остальное - внутрь. У нас в отряде знашь како наипервейшее лекарство было? Крапивна настойка. А ежели стреляна рана - порохом прижигали, и все…
- Ну да - вам, московитам, лишь бы водку жрать! - сердито бросила Ласка. - Тоже мне, лекарство!
- Много ты понимашь! - фыркнул Потап. - Да меня, ежли хошь знать, сам Пирогов в Крыму штопал!
- Кто еще таков?
- У-у… - Медведь возвел маленькие глазки к потолку. - Такого человека не знашь, барышня… Великий врач, великий… Сколько наших спас…
- Ну не водкой же, верно? И не пороховыми прижиганиями.
- Нет у меня сил с тобой пререкаться, - пробормотал Потап. - Да и найди ее здесь, водку-то. Альбионщина нашей, чистой, не кушает. То можжевеловая у них, то виски этот, с которого башка поутру трещит, как севастопольские батареи. Попить дай, а?
По лестнице затопали торопливые шаги, и кто-то нетерпеливо постучал в дверь. Потап приподнялся, опираясь на здоровую лапу; в горле медведя завибрировал низкий рык.
Девушка бросила быстрый взгляд на стол. Там, в верхнем ящике, упрятанный в муфту, лежал шолт-нортовский пистолет: один патрон все еще находился в стволе.
- Ласка, открой, это я! - раздался приглушенный голос Озорника.
Облегченно переведя дух, Ласка отодвинула защелку. Компаньон шагнул было в комнату - и замер на пороге, с удивлением глядя на Потапа.
- А ты что здесь делаешь?!
- Его ранили! - сердито отозвалась Ласка. - По-твоему, я должна была просто взять и бросить его на улице?!
- Нет, конечно. Просто все идет не так, как предполагалось. - Компаньон закрыл за собой дверь и устало опустился в кресло. - Давай, рассказывай, что там у вас приключилось…
Ласка вкратце поведала о своем дебюте в роли графини Воронцовой.
- Нечего сказать, хороша история! - Глаз Озорника мрачно уставился на Потапа. - Где была моя интуиция? Это же надо - из всех московитских медведей выбрать именно тебя!
- Провиденье, - флегматично откликнулся зверь. - Я ведь за этим на Альбион-от приехал, полковника сыскать. А тут дорогонько все, сбереженья мои тю-тю. И тут ты появляисси, мне работу предлагать. Я как сообразил, чья эвон вилла - ну, думаю, впору Вседержителю свечку ставить…
- Что ж, в таком случае тебе придется вернуться в Московию, - сухо сказал Озорник. - На земле Альбиона нет православных храмов, а в англиканские церкви таким, как ты, вход заказан.