- И что, из-за одного пьянчуги все боятся выходить из дому? Что-то не верится…
- Так ведь их не только Эд видел, мистер! И другие тоже встречали, особливо кто по ночам шарится… - юнец неприятно усмехнулся. - Местных-то они никого не трогают, но лучше на всякий случай держаться подальше… Здесь ночью всякое может быть!
- Ну, хорошо. - Джек щелчком переправил юнцу монету; тот проворно схватил ее на лету.
В голове Мюррея потихоньку складывался план будущей статьи. Добравшись до оживленной улицы, он взмахом трости остановил кеб и, назвав вознице адрес, откинулся на жесткую спинку сиденья. К тому моменту, как лошадь остановилась, он уже практически завершил работу. Осталось лишь записать придуманное и отшлифовать некоторые фразы. Джек снимал квартиру в восточной части Гринвича; здесь селились в основном люди среднего достатка. Он распахнул дверь - и едва не столкнулся с девушкой, сбегавшей вниз по ступенькам.
- О! Прошу меня простить. - Мюррей отступил и приподнял шляпу.
Незнакомка состроила нетерпеливую гримаску и проскользнула мимо. Джек заинтересованно смотрел ей вслед. Волосы, чересчур короткие для нынешней моды, выбивались из-под шляпки непослушными вихрами, плащ-пелерина, слишком легкий по такой погоде, трепал ветер.
- Кто эта леди? - осведомился Мюррей у консьержа.
- Некая мисс Вайзл; она всего второй день как поселилась у нас. Вроде бы имеет какое-то отношение к театру, - консьерж усмехнулся в густые усы. - Прелестная девушка, не правда ли?
- Пожалуй… - задумчиво кивнул Джек.
* * *
Уроки хороших манер поначалу не вызывали у Ласки ничего, кроме отвращения; но Озорник был неумолим.
- Ты должна продержаться, по крайней мере, час! И все это время тебя будут окружать люди, до тонкостей знающие здешний этикет, впитавшие его нормы с молоком матери…
- Кошмар! Послушай, но я ведь ничего не знаю об этой Воронцовой…
- Это как раз неважно. Графиня будет такой, как тебе захочется; главное - умение держать себя… И хорошо подвешенный язык. Но с этим у тебя проблем нет, по-моему.
Правилам хорошего тона девушку обучала миссис Сивер - сухощавая желчная особа, придирчивостью своей живо напомнившая Ласке ее старого урядника времен службы в Крепости. По прошествии нескольких уроков девушка начала чувствовать себя скованной невидимыми цепями: все эти понятия о том, что должна и чего не должна "настоящая леди", просто не умещались в голове! Вдобавок пришлось сменить привычные уже одежки мальчишки-механика на женский наряд. Все ее счета оплачивал Озорник. Откуда он добывал деньги - оставалось загадкой; Ласка все собиралась расспросить его об этом - но каждый раз забывала. Компаньона своего она теперь видела крайне редко и исключительно на людях: незамужней девушке не полагалось принимать у себя мужчин. По словам миссис Сивер, это окончательно и бесповоротно компрометировало ее "в глазах общества".
Тяготы нового положения были очевидны. Поначалу Ласка успокаивала себя тем, что это ненадолго; но по прошествии нескольких дней, к немалому собственному удивлению, обнаружила, что происходящее понемногу начинает ей… нравиться! Отношение окружающих разительным образом изменилось. На молчаливого подростка с угрюмым характером обращали внимание исключительно в одном смысле: как бы он что-нибудь не стянул. Облачившись в платье и начав пользоваться косметикой, Ласка тут же ощутила интерес противоположного пола. Это оказалось странным, раздражающим. Но и приятным тоже! На удивление приятным. До этой поры большинство мужчин, с которыми ей довелось общаться, были казаками Крепости, а ухаживания товарищей по оружию не шли дальше двусмысленных шуток и шлепков по мягкому месту. На последнее Ласка пару раз отвечала ударом маленького, но крепкого кулачка, что надолго отбивало у шутников охоту. Но теперь… О, теперь это было нечто иное! Заинтересованные, теплые взгляды, дружелюбие и интерес - иногда тщательно скрываемый, иногда нет, к ее скромной персоне. Девушка робко попробовала кокетничать - и поразилась, насколько падки мужчины на столь примитивные штучки. Желания опробовать "женские чары" на своем друге Ласка не испытывала совершенно: казалось, та вспышка страсти меж ними была единственной и случайной. Озорник, конечно, заметил произошедшие в ней перемены - еще бы, он ведь сам был их творцом!
- Миссис Сивер творит чудеса. Нет-нет, я нисколько не умаляю ваших заслуг, леди: это просто замечательно. Из куколки вылупилась бабочка! - Озорник подмигнул девушке. - Но ты пока что не графиня Воронцова, скорее, хм-м… начинающая авантюристка. - Он усмехнулся. - Теперь следует поработать над стилем; впрочем, уроки хороших манер оставлять нельзя. Нынче вечером я сведу тебя с одним интересным человеком.
Знакомство состоялось в старом, изрядно запущенном особняке. Немногочисленные следы былой роскоши еще сохранялись: резные дубовые панели, чиппендейловский шкаф в углу комнаты, напольные часы с массивным фарфоровым циферблатом, напоминающие вычурное надгробие. Но рассохшийся, почерневший паркет взывал о циклевочном ноже и лаке; да и полосатые обои давно выцвели и пожелтели от времени.
Хозяин встретил их лично. Богатырского телосложения, хотя и несколько обрюзгший, он был облачен в заметно повытертый бархатный шлафрок и мягкие домашние туфли. Благородный профиль несколько портил красный, в прожилках нос, выдававший пагубное пристрастие хозяина к спиртному.
- Мисс Вайзл, позвольте представить вам моего друга Тома О’Шонесси, замечательного человека и, не побоюсь этих слов, одного из самых выдающихся трагиков современности. - Озорник отвесил церемонный поклон. - Поверьте, вряд ли во всем Альбионе найдется человек, знающий актерское ремесло столь досконально. Том, а это - та самая девушка, о которой я говорил…
- Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, друг мой! - О’Шонесси улыбнулся и вальяжно указал на продавленный диван. - Прошу вас, присаживайтесь. Итак, мисс Вайзл, вы решили попробовать свои силы на театральных подмостках?
- О, это любительский спектакль. Но я отношусь к своей роли очень серьезно! - отвечала наученная Озорником девушка. - Знаете, я участвовала в "живых картинах"; но тут совсем другое! Честно говоря, я очень боюсь опозориться.
- Гм… Ну что же, я буду рад, так сказать, поделиться опытом. Хотелось бы, конечно, увидеть текст пьесы. Или это что-то общеизвестное?
- В том и дело, что текста, как такового, нет, - пришел на помощь Ласке Озорник. - Новые веяния, знаете ли: имеется общая постановочная канва, а в ее рамках артисты импровизируют в соответствии с выбранным образом.
- Ох, не одобряю я подобные новации! - Старый актер осуждающе покачал головой. - Что толку в них, мой друг? В конце концов все вернется на круги своя, к шекспировским традициям, помяните мое слово…
Наука Тома О’Шонесси оказалось непростой, куда тоньше "хороших манер" - но и куда увлекательней. До сих пор Ласка видела театральное представление только единожды - когда Крепость посетила бродячая итальянская труппа, бог весть какими судьбами занесенная на Урал. Обильно жестикулирующие люди в странных нарядах тогда не произвели на нее особого впечатления. Куда больше заинтересовал девочку московитский медведь, сопровождавший артистов в качестве телохранителя и проводника.
- Забудьте о сцене, леди. Забудьте о роли, в конце концов. Вы не должны играть эту вашу графиню; вы должны быть ею! Взять хотя бы последнюю реплику… Не акцентируйте приказание, это совершенно ни к чему!
- Но…
- Вы не сержант, командующий взводом солдат! Голос должен звучать мягко и ровно… И абсолютно уверенно! У этой леди не возникает даже тени сомнения, что ее распоряжение поймут неправильно или исполнят неверно… Ну-ка, попробуем еще раз… Нет-нет, опять не то, с самого начала! Ваш взгляд выдает смятение, и этого достаточно, чтобы загубить роль! Поймите: ваше достоинство - это броня, разрушить которую не-воз-мож-но! Ничто не способно смутить вас, кроме ваших собственных чувств и мыслей. Движения души рождаются изнутри, а не вовне - именно это вы должны показать!
Ласка была поражена. Ей открылась вдруг еще одна грань этого мира; открылась через ее собственное, пусть и невеликое пока, умение - позой, осанкой, вскользь брошенной фразой закладывать в головы окружающих нужные ей мысли! Для закрепления навыков они с Озорником совершали долгие прогулки, с заходами в рестораны и театры. Дни улетали прочь, словно ласточки; минула неделя, затем еще одна - и вот, наконец, Озорник сказал:
- Завтра.
- Ну наконец-то! - вздохнула Ласка, чувствуя, как тревожно забилось сердце. - Значит, коты согласились?
- Я в этом даже не сомневался. Фелис уже в Лондоне, разнюхивают, что и как.
- Ну, и каков твой план?
- Строгого плана нет - но это и к лучшему; опыт подсказывает мне, что в такого рода делах что-нибудь обязательно пойдет не так. Будем действовать по обстановке. Твоя главная задача - помочь фелис проникнуть в дом; остальное уже их забота.
- Может, ты наконец скажешь мне, как оно выглядит - то, что мы ищем? Вдруг я увижу его?
- А я разве не говорил? - Озорник удивленно поднял бровь. - Мне казалось… Надо же, старею! Это такая забавная штуковина… Книга, переплет которой невозможно толком разглядеть.
- То есть? Она что, невидима? Прозрачна?
- Нет, ты определенно увидишь перед собой книгу; но вот сказать, к какому веку она принадлежит, из чего сделана обложка и каков ее точный размер, не сможешь… Каждую секунду все это будет казаться немного другим, хотя момент превращения глаз не замечает. Своего рода воплощенная платоновская абстракция.