Полностью очнувшись, он пробежал взглядом по джунглям: блестящая зеленая листва, стебли, яркие цветы и лианы. Каждое растение выглядело так, точно росло само по себе; казалось совершенно невероятным, что все они тесно связаны между собой. И все же ничто не опровергало эту мысль; более того, смутно ощущалось, что целое здесь несравненно больше суммы частей. И Флинкс чувствовал, что это единение охватывает все планеты, созвездия и галактики.
И всему, абсолютно всему угрожает гибель.
Он покачал головой. Это был всего лишь сон. Почему, находясь здесь, он вспомнил о Кранге? С тех пор, как Флинкс побывал на планете Форсаж, прошли годы. Тар-айимское оружие не менее реально, чем зло, к которому водили Флинкса ульру-уджурриане. Какова их роль во всем этом? Может, именно племя урсиноидов - третий член триады? Маловероятно, хотя полностью этого исключить нельзя.
Какая триада, что за триада? Это был только сон. Он потер ладонь о ветвь, царапая кожу грубой корой. И почувствовал вполне реальную боль; нет, сейчас он не спит.
Ощутив нежное прикосновение к щеке, Флинкс повернул голову и увидел, что встревоженная Пип выстреливает язычок. Улыбнувшись, он провел пальцами сначала по голове, потом по спине драконши.
Голова-то у змея треугольная. Триада…
Не вздумай переносить абсурдные идеи из сна в реальную жизнь, сердито предостерег себя Флинкс. Тебе всего двадцать лет. Какая нелепость - рассчитывать, что ты способен справиться с кем-нибудь поопаснее, чем птица с острыми когтями или хищник с пастью, полной зубов. Как можешь ты свести воедино силы столь грандиозные, как разум целой планеты и последний артефакт тар-айимской цивилизации? Ты ведь даже не способен решить, будешь ли заниматься сексом с лежащей рядом женщиной или нет!
Что же все-таки является третьим, ключевым элементом триады?
Черт бы побрал этот навязчивый сон!
Сколько тысячелетий пройдет, прежде чем угроза станет реальной? Или время играет здесь роль лишь равнодушного зрителя, и драма разворачивается в своем собственном, субъективном времени? Когда будет слишком поздно, вот в чем вопрос?
Я проведу какое-то время с Тил, сказал себе Флинкс. Помогу ей добраться до дома, поживу в ее племени, изучая этот мир, наслаждаясь его красотой и многообразием. И улечу. На Мотылек, может быть; по крайней мере, этот мир мне понятен. Или на Землю, или на Новую Ривьеру. Мало ли в освоенном космосе планет, где можно отдохнуть и душой, и телом, где не будут разыгрываться непостижимые космические пьесы с моим участием и где никто не попытается взвалить на меня бремя нежеланной и, главное, непосильной ответственности.
Он осторожно ощупал голову. Ни боли, ни этой отвратительной пульсации. Чего и следовало ожидать - если все только что пережитое не более чем замысловатый сон.
Если бы только можно было забыть этот сон, хотя бы малую часть сна.
Улыбка Тил увяла. Она села, обеспокоенно вглядываясь в его лицо:
- С тобой правда все в порядке, Флинкс? Ты какой-то… странный.
- Просто сон. - Флинкс заставил себя улыбнуться.
- Многие видят сны под воздействием дисивина. Это был хороший сон?
- Не знаю. - Он подобрал колени к груди. - Не знаю, плохой это был сон или хороший. Знаю лишь, что это был очень важный сон. Пища для размышлений.
- Пища для размышлений, - повторила она и понимающе кивнула. - Ах! Тебе было видение. Такое тоже иногда случается.
- Мне явилось нечто, - сказал он. - Только я не совсем понял, что.
- Видение - это благо.
Флинкс пристально посмотрел на нее:
- Поверь, я был бы счастлив поделиться с кем-нибудь этим благом. У тебя бывали видения, Тил?
- О да! - На ее лице появилось выражение задумчивости. - Я летала во сне, сражалась с баранопом, видела детей… не своих. А на что похоже твое видение?
- Это трудно описать. Оно касается чего-то, что я могу… должен сделать.
- Должен сделать? Но почему - ты?
Он поднял взгляд к небу, на котором выписывали виражи существа с яркими крыльями.
- Потому что никто другой не может. Мне совсем не хочется делать этого, и в моих силах уклониться, но, боюсь, у меня нет выбора.
- Важное видение налагает ответственность. - Придвинувшись, Тил обняла его.
В этом движении не было никакой сексуальной подоплеки. Тил просто хотела поддержать Флинкса, помочь, пусть даже то, о чем шла речь, было выше ее понимания.
Флинкс чувствовал: мешкать больше нельзя. И дело тут вовсе не во сне, а в чем-то таком, что сокрыто в самом Флинксе, в чем-то таком, из-за чего он не находит себе долговременного пристанища ни на одной планете. Неодолимое, безжалостное, это ощущение часто толкало его навстречу опасностям и трудностям.
Нечего и думать о том, чтобы взять Тил с собой. Без своих джунглей, без этого всепланетного леса она просто умрет от тоски, как райская птица, внезапно оказавшаяся посреди пустыни. Шум и зловоние города высосут из нее душу.
И он сделал то единственное, что мог и должен был сделать в этих обстоятельствах: сам обнял ее.
Неподалеку сидел большой фуркот и наблюдал за людьми, дожевывая клубень.
- Что они делают, Саалахан? - спросила Туватем.
Он повернул к ней огромную клыкастую голову:
- Исцеляют друг друга.
- Но ведь никто из них не ранен, - заметил Мумадим.
- Верно. Таковы уж люди, странные создания. Бывает, что они исцеляют друг друга, даже когда совершенно здоровы.
- Зачем они делают это? - Туватем смотрела на Флинкса и Тил во все три глаза.
- Не знаю, - честно сказал Саалахан. - Это присуще только людям. Никто больше так не делает.
- Это кажется бессмысленной тратой сил, - проворчал Мумадим.
- Согласен. Лично я этого не понимаю. Более того, я не уверен, что люди сами понимают себя. Но - что есть то есть.
- Как думаешь, этот странный новый человек, - решил сменить тему Мумадим, - останется с Тил и ее детенышами?
- Этого я тоже не знаю.
- Вряд ли, - рассудила Туватем. - У него же нет фуркота.
- Да. Но зато есть это летучее существо. Между ними связь, она похожа на связь между людьми и фуркотами. Может, этого будет достаточно.
- Возможно, там, откуда пришел этот Флинкс, у каждого человека вместо фуркота есть такое летучее существо, - предположил Мумадим.
- Возможно, - снисходительно произнес Саалахан.
Некоторое время они молча наблюдали за людьми. Потом Мумадим заговорил снова:
- Саалахан, я знаю, что Двелл - мой человек. Но мне известно также, что люди происходят от других людей. А откуда взялись мы?
- Оттуда же, откуда взялось все живое: из великого леса.
- Я знаю, что все произошло из леса изначально, - рассуждал Мумадим. - Даже люди, если уж на то пошло. Но я видел, как они рождаются, и понял - для того, чтобы создать нового человека, нужны двое взрослых. А что нужно, чтобы создать фуркота, и почему они появляются тогда, когда рождается новый человек?
- Равновесие, - ответил старший фуркот. - Равновесие - это все. Без человека фуркот умирает. Без фуркота человек может жить, но всегда недолго и с очень большими трудностями. Думаю, если бы не фуркоты, все люди умерли бы.
- И что в этом плохого?
Саалахан задумался:
- Может, для сохранения равновесия в мире должны быть люди. Одно могу сказать - они делают нашу жизнь гораздо интереснее.
- Это правда, - согласился Мумадим. - Мне никогда не надоедают шалости Двелла и Кисс.
- В этом, возможно, и заключается смысл нашего существования, - Саалахан поерзал, обдирая под собой кору. - Получать удовольствие от общества людей и помогать им выжить. Очень большой смысл, я бы сказал. Гораздо больший, чем, скажем, у жука, годами созревающего в толще дерева только для того, чтобы в конце концов выбраться на свет, прожить еще несколько дней, спариться и умереть.
- Убогое существование, - подтвердил Мумадим.
- Куда лучше быть фуркотом при своем собственном человеке. - Саалахан снова перевел взгляд на людей. - Независимо от того, насколько это летающее существо удовлетворяет потребности небесного человека, плохо, что у него нет фуркота, который присматривал бы за ним. Иногда небесный человек кажется довольным, а иногда явно обеспокоен чем-то. У него нет претензий к своему маленькому другу, но есть претензии к самому себе. - Фуркот принялся ковырять в носу огромным когтем, - А это, малыш Мумадим, даже хуже, чем быть жуком.
Послушавшись совета Тил, они провели и следующую ночь на том же месте. На этот раз дождевые облака собрались лишь спустя несколько часов после заката, и впервые за время своего пребывания на этой планете Флинкс увидел две большие луны, заливающие бледным светом всю ее поверхность.
Долина внизу, окрашенная во все оттенки серого, предстала совсем в новом виде. Молчаливые летающие хищники скользили над ней на своих огромных крыльях, кое-где в полумраке виднелись цветы, раскрывающиеся только ночью; прежде мрак и дождь не позволяли разглядеть их. Жуткие крики ночных охотников разносились над долиной.
В стороне от бивуака, опасаясь охотников, держалась стайка покрытых густыми перьями травоядных. Крылья у них отсутствовали, зато сигарообразные тела заканчивались трубкой из жесткой кожи, из которой выстреливался газ. Умея развивать феноменальную скорость, но на очень коротких дистанциях, они шныряли по долине в поисках еды и укрытий.
- Квиниферы, - объяснила Тил. - Они резвые, но видят плохо. Как-то раз целая стая влетела в дом нашего шамана. Они просто обезумели от ужаса. Мы подбирали и гладили их, пока не успокоили. В пищу квиниферы не годятся, слишком жилистые.