Больше мы никогда не встречались.
Палаты были переполнены, грохочущие койки с беснующимися безумцами стояли во всех коридорах… Скучавшие у дверей отделения солдаты, наплевав на запрет, курили, и швыряли окурки в лужи крови, которые не успевали вымыть санитары.
- Нам нечем крыть… Совершенно нечем всё это крыть… - нервно бормотал Авдеев, пошатываясь от усталости, когда мы выскочили на перекур. - В себя приходит сколько - процентов пять? А остальные безнадёжны… Только седатики, транкилизаторы… Чистые зомби! Я когда-то видел Белых Братьев, в начале девяностых, так эти ещё хуже…
Умолкнув, он затянулся, разом выкурив почти полсигареты. Выпустив облако дыма в сторону горы пустых бутылок из-под физраствора, он, уже спокойнее, сказал:
- Хотел вечером пойти на PLACEBO в Дворец Спорта… Чёрта-с два! Концерт отменили, там теперь тусуются беженцы…
Я смотрел на бутылки от физраствора. Вспомнилось, как однажды я вколол визжащему от боли старику с раком кишечника ампулу хлорида натрия, и сказал, что это мощнейшее из существующих на Земле обезболивающих, Сработало! Дед заснул с блаженной улыбкой на измождённом лице. Конечно, все слышали о таких случаях, но видеть собственными глазами… Кажется, это называется…
- Плацебо, - прошептал я, и посмотрел на Авдеева.
- Тоже их слушаешь? Крутая тема, скажи? - устало улыбнулся коллега.
- Да я не о группе! - отмахнулся я. - Знаешь, что такое эффект плацебо?
- Нет, я диплом купил в переходе, - усмехнулся Авдеев. - Ну, сахарные пилюли при ампутации, сила самовнушения, и всё такое…
- Юра, это же способ всё это прекратить!
- Ну да, конечно! - рассмеялся он. - Так и вижу, как эти психопаты, пуская слюну, проникнутся идеей исцеления. В терапии ребята уже пробовали - им хоть сибазон, хоть аминазин, хоть бензин коли, всё побоку. Разве что вырубит ненадолго…
- Да не для них! - крикнул я. Проходившая мимо медсестра вздрогнула, и метнула в меня яростный взгляд. - Это для всех остальных! Это вакцина, Юра!
- Но ведь это же не вирус, - ответил он. - Мы об этом знаем, и талдычим всеми известными способами, но никто не верит!
- Так и пусть не верят! Нужно признать это помешательство вирусом, и сразу же сказать: у нас есть вакцина, которая вас защитит!
Авдеев задумался.
- А что… Может сработать… Есть только одно "но".
- Какое?
- Мы с тобой - несчастные докторишки из обычной зачуханой больницы. Кто станет нас слушать?
- Если не послушают, придётся кричать громче, - ответил я, улыбаясь.
Отчасти Авдеев оказался прав. Тянулись драгоценные дни, пока идея с вакциной медленно ползла по бесконечной бюрократической лестнице… Идея с "признанием" вирусной этиологии эпидемии поначалу вообще вызвала ужас в верхах, но, по всей видимости, не мы одни пришли к такому решению, как единственно верному. Спустя неделю после того, как на юге началось безумие, в больницах началась массовая вакцинация против "Крымского вируса". Впереди были ещё долгие недели ожесточённых сражений с мародёрами и безумцами, но начало было положено.
Одна великая ложь победила другую.
"…ной проблемой остаются тысячи людей, не реагирующих ни на какую терапию, - ответил на вопрос журналистке лысый мужичок в белом халате. - Их держат в этих лагерях… Концентрационных, по сути своей, лагерях… Колят всё, что ни попадя, практикуют электросудорожную терапию, и даже массовый гипноз. Но процент излечившихся крайне низок, и происходит это в основном независимо от лечения, само собой. Это поразительно! Ничего подобного этой массовой истерии не случалось со времён Средне…"
Я переключил канал. Показывали рабочих на улице какого-то разгромленного города.
"…восстановление станет неподъёмной ношей для и без того скудного бюджета… Коррупция, связанная с международной помощью, приняла невиданный…"
Ещё щелчок.
"…продолжают сжигать тела погибших. По предварительным подсчётам, число погибших составило…"
И ещё.
Господи.
Это она.
- Скажите, Алина Николаевна… Как вы оцениваете итоги вашей… кхм… акции? После всех этих судебных тяжб, последовавших за обнародованием вами информации о начале "эпидемии", и гибели многих участников вашей творческой группы, выступивших в роли зачинщиков истерии…
- Блестяще, - сказала она, перебив ведущего, и улыбнулась. Какой же потрясающе красивой она была, сидя в студии, забросив ногу на ногу, в этом чёрном платье, как героиня какого-то старого нуара…
- Множество передовых арт-критиков назвали ваш перформанс величайшим событием в искусстве последних десятилетий, а гибель огромного количества людей и чудовищные разрушения привели многих в ярость… Вас даже называют "Доктор Менгеле от искусства".
Алина смущённо улыбнулась.
- Испытываете ли вы какие-то… кхм… сомнения, по поводу этого… кхм… проекта?
Та же лёгкая улыбка.
- Это искусство. Я лишь помогла некоторым познать самих себя настоящих. За всё случившееся несут ответственность лишь те, кто это сотворил.
Я понял, что в последний раз видел её по телевизору во время одного из бесконечных судов, начавшихся после того, как она призналась, и предъявила доказательства своего "авторства"… Поначалу ей светило пожизненное, но грамотная работа лучших адвокатов, а также незримое присутствие, и заступничество влиятельного бизнесмена и мецената Бориса Островского, привели к постепенному развалу процесса. Алине впаяли огромный - в несколько миллионов - штраф, который благополучно выплатил фонд Островского "Арт-Армия". Сколько получила она сама, оставалось лишь догадываться.
- …ться вечная полемика о границе допустимого в искусстве, есть ли у вас планы на будущее? Какие-нибудь новые идеи?
Алина посмотрела в камеру, и на одно жуткое мгновение мне показалось, будто она видит меня.
Я непроизвольно вжался в кресло, и продолжал смотреть на экран, когда она, ослепительно улыбаясь, ответила:
- Думаю, пора пробовать выйти на мировой уровень.
Женя Степанов
ТРИ КОНТРАКТА МЭТРА ГАСТРО
Приспустив паруса, шхуна, медленно лавируя, входила в бухту. На палубе царила обычная в таких случаях суета, предшествующая выходу на берег. Десяток матросов в белых блузах укладывали такелаж, время от времени поглядывая на единственного пассажира. Он стоял на носу судна и внимательно рассматривал приближающийся город. Глубокие морщины, седые длинные волосы, развивавшиеся на ветру, говорили о его возрасте и лишь глаза цвета светлого ореха с живым блеском выделялись на непримечательном лице.
- Приятно возвращаться домой, мэтр? - спросил пассажира капитан, тихо подошедший со спины.
- Не знаю. Я впервые на Марламе, - и поймав испугано-настороженный взгляд собеседника, пожилой мужчина добавил. - С частным визитом.
- В таком случае, вы первый на моей памяти кто прибывает на остров добровольно, - капитан покачал головой своим мыслям и отошел к матросам, продолжая бросать на пассажира недоверчивые взгляды. Тот все также безразлично осматривал панораму приближающегося города. Высокие белые бастионы с жерлами длинноствольных пушек, обрамляли берега бухты подобно раковине, в центре которой лежал город-жемчужина. Аллеи набережной, уличные мостовые, вдоль которых выстроились дома в несколько этажей - все несло печать новизны, аккуратности и лоска, столь не характерных для приморских городов континента.
Наконец шхуна причалила, на берег перебросили трап, по которому первыми сошли капитан и пассажир. Сухо попрощавшись, они разошлись в разные стороны. Капитан поспешил к таможенному инспектору, а к пассажиру подошел невысокий мужчина в сиреневом камзоле, и, приложив руку к груди, поклонился.
- Мэтр Гастро, если не ошибаюсь?
- Да это я, - пассажир кивнул. - Вас прислал граф Мамандизи?
- Да-да. Меня зовут Сэмюэль Арбак. Я служу его превосходительству здесь, в Граде, но господа сейчас за городом. Мне поручено встретить вас и сопроводить в поместье. Это весь ваш багаж?
- Я путешествую налегке. - Гастро протянул ему тугой кожаный саквояж. Самюэль с готовностью подхватил багаж, и слегка согнувшись под его тяжестью, повел мэтра к изящному экипажу, запряженному четверкой вороных лошадей. На козлах скучал кучер в серой с голубым ливреи.
Они поехали по ровным аккуратным улочкам, ведущими прочь от порта. Всюду было безлюдно, лишь однажды им навстречу попался всадник, да у здания таможни стоял на часах стражник в кирасе с двумя зловещего вида мечами за спиной.
- Немноголюдно у вас, - заметил мэтр и Самюэль улыбнулся.
- Сейчас время сиесты - горожане предпочитают быть дома, вечером здесь яблоку будет негде упасть.
- А где же э-э-э … где же главная достопримечательность вашего острова? Или и здесь всему виной жара?
- Она самая, мэтр. В жару слишком сильный износ, но если хотите мы можем заехать на Рынок. Он в квартале отсюда.
Арбак отдал приказ кучеру, и экипаж свернул на боковую улочку. Действительно в конце квартала виднелась массивная арка каменных ворот сплошь украшенных замысловатой резьбой, среди которой не сразу можно было разобрать выгравированную надпись: "Рынок Мертвых", а ниже девиз "Здесь смерть послужит жизни".
Они въехали под ее узорчатый свод и оказались на овальной площади залитой яркими лучами солнечного света. Замощенная крупной плиткой, площадь Рынка Мертвых была совершенно безлюдной и на удивление чистой. Не было грязи, мусора как на всех рыночных площадях континента.
- Название полностью оправдывает себя? Или здесь тоже сиеста? - Гастро с иронией посмотрел на своего сопровождающего.
- Нет, здесь всегда так, - Самюэль улыбнулся. - Торговля идет в лавках. Пойдемте. Он сошел первым и помог Гастро вылезти из кареты.