Мама
Из темноты за павильончиком возникла фигура женщины. Зинаида Петровна остановилась и некоторое время прислушивалась к механической мелодии, ждала, когда ее заметят. Юрка заметил, низко опустил голову.
- Юра! - позвала Зинаида Петровна.
Музыка оборвалась.
- Ну чего? - нехотя отозвался он.
- Иди сюда.
Юрка поднялся, нетвердыми шагами направился к матери. Он подходил к ней с опаской, но все же увернуться от подзатыльника не успел.
- Паразит такой!
- Чего дерешься?
- Вернись! Я сказала, вернись!
Юрка двинулся к дому параллельно с матерью, огибая электрические столбы и деревья. Во дворе дома он покорно приблизился, и мать устало взяла его за ухо. Так и ввела в подъезд, а затем по лестнице на второй этаж - за ухо.
- Ты почему не был в школе?
- Я был.
- Не был! Ты не был, - сказала мать и заплакала.
Ей с таким трудом удалось устроить его в школу с английским уклоном, а он сидит на рельсах.
Юрка подошел к матери, опустившейся на стул в прихожей, хотел погладить ее, но она отшвырнула его руку. Он вздохнул, двинулся на кухню, там постоял немного. Мать плакала, шумно сморкалась. Юрка включил воду, чтобы не слышать. В раковине лежала грязная посуда. Он взял тарелку со следами яичницы, принялся ожесточенно тереть тряпкой. Постепенно он увлекся мытьем посуды и даже вздрогнул, когда мать положила ему руку на плечо.
- Зачем ты меня обманываешь?
- Я больше не буду, - сказал Юрка.
Мать оттеснила его от раковины, отобрала у него тряпку.
- Я сама вымою. Узнай по телефону, что задали, и садись делать уроки.
Юрка пошел в комнату, но тут же вернулся.
- Уже поздно.
- Да, уже поздно, - согласилась Зинаида Петровна. - И зачем только ты с ними познакомился, с этими ребятами?..
- А что..: мне одному все время быть?
- Одному, - неопределенно повторила мать и ничего больше не сказала.
Она вымыла посуду, поставила на плиту чайник и пошла в комнату. Юрка пошел за ней бодрой походочкой, он чувствовал, что мать простила его и с ней можно теперь поговорить о велосипеде.
- Знаешь, мам, мне что-то разонравилось кататься на велосипеде.
- Что? - удивилась Зинаида Петровна.
- Коленки только расшибать, - махнул рукой Юрка. - Охота была. И старый он какой-то стал, скрипит.
- Смазывать надо, - сказала мать, недоумевая, чего это вдруг сыну разонравился велосипед.
- Охота была смазывать.
- Не будешь смазывать, не нужен он тебе, - рассердилась Зинаида Петровна. - Отдай кому-нибудь.
Юрку обрадовали эти слова. Он не подал вида, что придал им значение, но про себя решил, что у него теперь есть все основания расстаться с велосипедом. Сама сказала. Он потом ей напомнит. Конечно, получит затрещину. Но основание у него все-таки есть.
- Что с тобой, Юрий? - всерьез забеспокоилась Зинаида Петровна. - В школу ходить тебе не нравится. Велосипед тебе не нравится.
- Не в этом дело, мам, - поскорее перевел разговор Юрка. - Теперь знаешь какие велосипеды делают?
- Какие?
- Большие. В одной школе делают такой велосипед, - начал он вдохновенно врать, - чтоб на одном велосипеде ехать всем классом на каникулы. Тридцать колес или сорок. В газете писали, правда. Все сидят и крутят педали. У каждого свои педали. Скорость двести километров. Вжик, вжик, вжик! Быстрей машины.
- Ужас какой, - проговорила Зинаида Петровна, и Юрка не понял, в чем заключается ужас - в том, что на улицах города может появиться такой велосипед или в том, что он врет со скоростью двести километров в час.
- Не веришь?
- Ложись спать. И чтоб я тебя больше не видела на рельсах. Что тебе эти ребята? Что ты липнешь к ним?
- Мам, ты не понимаешь, они сильные. Их все боятся.
- Тебе-то зачем, чтоб тебя боялись?
- Мне-то не надо.
- Ну вот и ложись спать. И дай мне слово, что будешь хорошим. Куда ты идешь? Дай мне слово.
- Даю, - тускло проговорил Юра.
На почте
В школе на третьей парте слева, у окна, все чаще и чаще Нина Берестнева оставалась одна или к ней подсаживалась подружка. Улица перетягивала Юрку. Нина больше не дожидалась у кинотеатра "Салют" трамвай двенадцатого маршрута, чтобы спросить у Зинаиды Петровны, не заболел ли Юра. Она знала - не заболел.
Сегодня Юрка совсем уже собрался в школу, но пришел Мишка и передал приказание Хлюпы всем собраться на почте. Генку они увидели еще издали, через стекло. Он сидел на широком подоконнике, крутил замшевую кепочку, а Игорь и еще какой-то незнакомый мальчишка заполняли телеграммы.
- Пиши так, - диктовал Хлюпа. - "Дорогой папа!"
- "Дорогой папа", - с усмешкой больного человека повторил Игорь, выводя эти слова на телеграфном бланке.
- На сколько он у тебя дорогой? На пятьдесят рублей потянет?
- Не знаю.
- Чего ты не знаешь? Кем он работает?
- Инженером или плановиком, что ли… - неуверенно сказал Игорь и посмотрел с виноватой улыбкой на подошедших Мишку и Юрку.
- Вы тоже берите бланки, - сказал Хлюпа ребятам, - сейчас я скажу вам, что писать. Будем делать деньги.
- А мне зачем? - удивился Мишка. - У меня отец дома.
- Юрка пусть берет. А ты отойди в сторонку, не мешай.
Хлюпа поймал его за рубашку, оттащил к окну. Юрка нерешительно взял чистый телеграфный бланк. Игорь, воспользовавшись паузой, перечитал слова "Дорогой папа" и засмеялся.
- Ты чего? - оборвал его смех Хлюпа. - Я тебе без смеха говорю. Деньги - дело серьезное. Тут все надо рассчитать. Инженер-плановик? На пятьдесят рублей потянет. Пиши дальше: "Со мной случилось несчастье. Я потерял сорок пять рублей двадцать копеек школьных денег. Мама ничего не знает. Выручай. Твой сын".
- Он скажет: алименты плачу, и выкручивайся.
- Что, у него к тебе никакого родственного чувства нет? - возмутился Потап. - Я бы своему тоже написал, если бы знал, где он сейчас шабашничает.
Игорь взял пресс-папье, с сомнением промокнул написанный текст. Ему было смешно, и он опять засмеялся.
- Тихо! Без шуток, - поднял руку Хлюпа. - Кто тут у нас следующий?
- Индекс в телеграмме не пишется, - подсказал Игорю Мишка.
- Последние три цифры пишутся, - сказал мальчишка, которого Юрка видел сегодня впервые.
Игорь молча зачеркнул первые три цифры и отодвинул от себя телеграмму, словно не он ее писал.
- Возьми, сам будешь подавать, - глазами показал Хлюпа на телеграмму и, устроившись поудобнее на подоконнике, посмотрел на Юрку: - Алименты твой отец платит?
- Нет.
- Почему?
- Мать с него сама не хотела брать. Один раз он прислал - она отослала назад.
- Ну, шикарная предыстория. Сам бог велел содрать с него побольше. Пиши: "Дорогой папа! Высылай семьдесят. Подробности письмом. Твой сын".
- Какие подробности? - спросил Потап.
- А никакие! Лишь бы деньги выслал.
- "Твой сын", - с сомнением повторил Юрка и задержал перо.
- Что тебе не нравится? - спросил Хлюпа.
- "Мой сын". То есть… "Твой сын". Его сын, - совсем запутался Юрка. Ребята засмеялись: Мишка, Потап и незнакомый мальчишка - весело, а болезненный Игорь - с грустью.
- Филолог! Пиши, что тебе говорят, - приказал Хлюпа.
- Нет, правда. Я его никогда не видел. Как я ему напишу "Твой сын"?
- Ну, напиши тогда "Ваш сын". Так даже лучше. Культурней. Родители любят культурных детей. И ты, чахоточный, исправь. Напиши "Ваш сын".
- Не называй меня больше так, - встрепенулся Игорь, и щеки его побледнели, а потом покрылись румянцем. - А то…
- А то что?
- Чернильницей брошу.
- Ладно, пиши, что я сказал. А ты чего не пишешь? - набросился он на незнакомого Юрке мальчишку.
- А что писать? - подобострастно спросил тот.
- То же, что Юрка. "Подробности письмом". Коротко и непонятно.
- А сколько просить? У моего сто можно просить. Он главным технологом работает в Днепропетровске, - похвастался мальчишка.
- Проси сто. Потап, дай мне бланк, я тоже напишу.
- А ты кому? - удивился Потап.
- Деду в Москву. Дед у меня большой человек. Я могу ему послать любую телеграмму. И он все сделает. Галошу всмятку попрошу - и галошу пришлет. Сколько же мне у него за компанию попросить?
- Ну да, - недоверчиво хмыкнул Потап.
- Что "ну да"?
- Галошу…
- Хоть полторы. Хочешь, проверим?
Ребята заинтересованно заулыбались, столпились у Хлюпы за спиной. И под их приглушенное хмыканье он буковка за буковкой вывел на телеграфном бланке послание деду: "Дорогой дед, высылай срочно полторы галоши. Подробности письмом. Твой Генка".
Так же дружно и продолжая хихикать, ребята двинулись к телеграфному окошку. Девушка взяла, не глядя, телеграмму, подчеркнула адрес, потом слова, обращенные к деду. На словах "полторы галоши" ее перо споткнулось.
- Полторы чего? - спросила она.
- Галоши! - невозмутимо ответил Хлюпа и сделал серьезное лицо. Мальчишки давились за его спиной от смеха. Девушка быстро обработала телеграмму, выписала квитанцию.
- Пятьдесят копеек.
- У кого есть пятьдесят копеек? - спохватился Хлюпа.
Пришлось Юрке оплатить его телеграмму и свою. На это ушли все деньги, которые у него были. Ему сделалось грустно. И телеграмму он не хотел посылать, и денег было жалко. Он собирался купить новые батарейки для фонарика, теперь было не на что. Придется опять просить у матери.