- Что значит раскололи? - удивился Иван, невежливо прервав рассказ графа. - Допрос сняли, в тюрьму заперли?
- Пока нет, но дело поправимое. Указ подписывай и заберут их мои молодцы в тот же момент, - явно теряя терпение, пояснил граф.
Чувствовалось, что дискуссия ему неприятна, расспросы царевы не к месту, да и вообще не являются традиционными для подобных дел. По правде говоря, Иван бы и не стал нарушать не им заведенных традиций, кабы дело не касалось собственной шкуры. К тому же шкура, то бишь тело в этот самый момент как раз и пребывало в тюрьме, хоть и по собственной Ивановой воле. Но больно уж случай для врага удобный - поменять золотые кандалы на стальные и все дела.
Ах, какая же сука Каховский, все ведь с ног на голову поставил, шиворот на выворот вывернул, черное на белое перекрасил. И получается, что не Иван со товарищи его уделали и прогнали от купца, а совсем даже наоборот. Надо было первым делом о нем полковнику доложить, а не миллионы обмывать, но кто же знал, что такой расклад выйдет, все так закрутится и перепутается.
И опять же интересный расклад получается - не к полковнику Врубелю побежал Каховский с докладом, а прямиком к графу Меньшикову. И тот разборок долгих устраивать не стал, на слово поверил, а это значит…
От родившегося предположения по телу Ивана пробежали холодные мурашки. Это значит, что сам Меньшиков того Каховского на дело посылал и, следовательно, не зря Каховский обещал Ивану тяжелую жизнь. Вот ведь гад, вот же подлец, вот же влипли! Может, и правда нужно было отступного взять, да и смыться? Но поздно теперь взад оглобли заворачивать.
- Царь, ты не уснул случаем? Дела у меня, некогда разговоры разговаривать, да из пустого в порожнее переливать. Чиркай свою закорючку, а печать я уж и сам излажу, коли ты не в себе нынче! - поторопил граф Ивана, погрузившегося в тяжкие думы.
- Как же так, разве ж так делается? Виноватый поклеп возводит, а невинному голову секут. Кто же так дела делает, где справедливость, а как же закон и порядок? - мысленно сокрушался Иван, лихорадочно ища выход из смертельного тупика.
- Вот о том я тебя, Ваня, и предупреждал. Нету при дворе справедливости, кто быстрей кого заложит, тот и выше запрыгнет. Тут не подвиги нужны, а преданность и желание ближнего своего заложить с потрохами, - сочувствовал как-то не особенно искренне царь Иванову горю.
- Что же вы так опустили-то все? Это же не дворец справедливости, а сортир какой-то. Не так я себе царскую жизнь представлял, не так…
Иван засопел сердито, пожевал губы, собрался с духом и приказным тоном обратился к графу.
- Хочу сам твоему Каховскому допрос устроить, вызови-ка мне его прям сюда, сейчас. Мнится мне, граф, в словах его ложь, поклеп возводит подлец на честного пилота… - Иван едва успел остановиться, сообразив, что царь не может быть в курсе, кто такой Иван Волгин и каков он в жизни.
- Я фамилии нашего храброго пилота не называл, царь, и в указе про то не прописано, откуда сведения у Твоего Величества? - прокурорским тоном потребовал Меншиков разъяснений у царя.
Вот же влип, не подумал, за словами не следил, - мысленно сокрушался Иван, лихорадочно соображая, как отговориться от тайного советника. Это тебе не полковник Врубель, хоть и строгий, но справедливый. Этот вмиг прикончит, только дай слабину.
А чего это я оправдываться должен? - подумалось неожиданно Ивану. Пусть он и тайный советник, так я ведь царь и никому ничего не обязан! Я прав, Ваше Величество? - царь счел за лучшее отмолчаться.
- А мне твои подсказки, граф, без надобности, - расхрабрился Иван, - ежели мне надо и без тебя нужное узнаю. Так что изволь исполнять и побыстрее!
Граф не ответил сразу, в его взгляде боролись удивление и сомнение. Не так ведет себя царь, как ему положено. Не так как обычно, как принято при дворе. Слишком большой властью обладал тайный советник, слишком многое и о многих он знал, чтобы с ним спорить или задираться.
А тут спорят и задираются. И кто? Трусливый и бесхарактерный царь, которому до сего момента дела не было, кого там граф карает и милует - подсовывали указ и подмахивал без забот и прочтения. Надо же и прочитал и судьбой безвестного пилота озаботился, сам вызвался допрос свидетелю устроить. Странный царь, на себя не похожий и не скажешь, что болен душой, али телом - крепок в меру и сообразителен. Подумал граф и принял решение.
- Изволь, вызову, коль приспичило законничать, - обидно ухмыльнулся граф. - Только зачем это, Ваше Величество? Не тем ты ум свой пресветлый и время забиваешь, - граф выдернул из кармана коммуникатор и, набрав нужный номер, коротко приказал: - Каховского в кабинет царя быстро!
- А чем же мне его забивать, по-твоему? - осведомился Иван.
- Стратегией заниматься нужно, а ты в тактику суешься, - свысока поучал Меньшиков царя.
- Мудрено говоришь, граф, давай проще. Что Каховский в том районе делал? Только про спасательный вызов не ври, не было его, - пошел напролом Иван. - Супротив твоей стратегии у меня своя тактика имеется. Волгин там именно по делу находился, а вот твой Каховский совсем наоборот. Ты бы разобрался в своем хозяйстве, граф, не пригрел ли змею за пазухой? Не с пиратами ли Каховский дела ведет?
На лице графа отразилось мимолетная тень изумления, но он тотчас взял себя в руки. Слова царя были для Меньшикова полной неожиданностью, не мог царь такого знать, потому что… не мог и все тут. Откуда информация, кто информаторы, как такое могло стать известно. Про имя пилота еще туда сюда, как говорится сорока на хвосте принесла, но о подробностях операции никто не должен был быть в курсе.
Другой бы на месте Меньшикова в панику впал и милости у царя просил, а этот - крепкий орешек: напрягся, насторожился и к драке изготовился, хоть и не показывает этого. Вот что значит выучка.
- Не ожидал, не ожидал, - Меньшиков вяло зааплодировал, - ай да царь, ай да хитрец. Переиграл по всем статьям, в данном конкретном случае твоя разведка врет, - изобразив на лице презрительную ухмылку, сообщил он царю. - Но шутка хорошая. Сам сочинил или кто подсказал?
- А я не шучу, граф! Докладывай, пока Каховский не явился, как именно обстояло дело? - приказал Иван решительно, стараясь придать голосу необходимую для подобного случая твердость.
- Ваня, ты чего взвился? Куды прешь поперек графа? Сунь дело под сукно и все дела. К чему эти разборки на пустом месте? Кто ты и кто граф? - перепугался царь.
- Я, между прочим, в данный конкретный момент царь! - отрезал Иван. - И речь идет о моей чести и достоинстве, между прочим. И о жизни собственно, а она у меня одна. Привык я к ней с малолетства и расставаться по-глупому как-то не хочется. Одно дело в бою погибнуть, другое с бесчестьем на каторге сгнить.
- Ой, Ваня, ты разборки затеваешь, а мне потом шишки считать, - заканючил царь. - Не жалеешь ты царя своего, а между прочим не молод я уже в перебранки с графом вступать. Боюсь я, Ваня! - пожаловался он стыдливо.
- Не боись, царь, я тебя не брошу! - пообещал Иван решительно, не особо задумываясь о глубинном смысле своего обещания.
- А вот этого лучше не обещай! Не было бы тебя, Ваня, жил бы я спокойно, тьфу на тебя, проходимца.
- Докладывать тут особо нечего, - между тем встрял во внутреннюю перебранку царя с Иваном граф. - Обнаружили мы интересную связь между поставками наркотиков на наш внутренний рынок и регулярностью рейсов некоего купца в резиденцию небезызвестного твоему величеству Селим-бея. Решили тряхнуть купчишку, да проверить товар, не он ли главный поставщик той дури.
- Как тряхнуть? Кто же позволит? Это же международный скандал! На такие дела соответствующий ордер требуется, санкция…
- Мелочи все, глупости, мешающие работе. Полицейскому не позволено, а пирату безо всякого ордера дозволено.
- Так вы… - начал догадываться Иван.
- Именно так, - подтвердил граф. - Каховский, прикрываясь легендой пирата, должен был проникнуть на борт и пошуровать в транспортном трюме на предмет интересующего нас товара.
- Пошуровать и дальше? - заинтересовался Иван. - Товар забрать, транспорт сжечь, а купца для правдоподобия пристрелить?
- К чему? - поморщился граф. - Мы же не пираты. Важен факт - есть товар или нет. Потом Каховский должен был инсценировать панику и покинуть судно, причинив ему правдоподобные, но минимальные повреждения.
- А три абордажника ему зачем? - не понял Иван. - Многовато для маскировки.
- Какие абордажники? Каховский на одном штурмовике вылетел, путаешь ты, батюшка, или разведка твоя с бодуна была, - достаточно искренне изумился граф.
- Может и с бодуна, да глаза не пропили, - обиделся Иван за себя и товарищей.
- Не пропили, говоришь? - призадумался граф. - Что еще усмотрели твои разведчики?
- Три абордажника и три штурмовика, все с гипердрайвами. Не помню я, чтобы в нашей армии такие могучие птички водились. Или я еще чего о нашей армии не знаю?
- Три, значит? - не ответил на прямо поставленный вопрос царя Меньшиков.
- Три и три, если быть совершенно точным.
- Ты бы познакомил, царь-батюшка, меня со своими разведчиками. Отчаянные они у тебя парни, сущие черти. И в самом пекле побывали и еще головешек натаскали на память.
- Познакомлю, граф, обязательно познакомлю, но попозже. Ты лучше своего Каховского поторопи, очень мне любопытно, что он нам напоет, какую сказку расскажет.
Переговорник царя мелодично прозвенел.
- Ваше Величество, тут пилот по фамилии Каховский дожидается в приемной, говорит, что срочно вызывали. Пускать?
- Пускай пилота, Михалыч, заждались мы его голубчика.