Медленно обернувшись, чтобы не спровоцировать неприятности раньше времени, Данила посмотрел на местных жителей. Мода крайнего севера здесь проявилась во всей своей неприглядной красе. Одевались аборигены в жалкие остатки морской формы - в черные шинели подводников, грязные, изорванные, сплошь в латках. Головы аборигенам согревали шапки-ушанки. Лишь у того старикана, что стоял ближе всех к "варягам", фуражка с кокардой прикрывала седой пушок на черепе, пестром от пигментных пятен. Он тут, похоже, самый бесстрашный, дедуля этот.
Ашоту тоже надоело изображать статую. С поднятыми над головой руками он, как подобает настоящему доставщику, встретил опасность - аборигенов предмогильного возраста - лицом к лицу:
- Чего говорите? Летающие собаки - это юмор местный, да? Я правильно понял?
Ему не ответили, зато на морщинистых лицах стариков проступила решимость завалить чужаков без суда и следствия. За что? А за наглость вот этого носатого мальчишки.
Прекрасной физической формой гремихинцы похвастаться не могли, но огнестрельное оружие добавляло им шансов в случае боевого столкновения с молодежью. И даже более того - давало существенное преимущество, ибо стариков, а соответственно и стволов, было значительно больше. Только "варяги" трепыхнутся, их вмиг подавят огневой мощью. Под словом "подавят" следует понимать "расстреляют на фиг, имен не спросив".
Ситуация все меньше и меньше нравилась Даниле. Обидно добраться до края земли, потеряв по пути стольких товарищей, едва не подорваться на ядерном фугасе - и угодить в скрюченные подагрой лапы стариков, помнящих еще динозавров и образование планеты из звездной пыли и космических газов.
- Руки за голову! Оружие на землю! - истерично взвизгнул дед в фуражке.
А ведь он ничуть не бравый, понял Дан, и боится так, что поджилки трясутся и голос дрожит. Тем хуже для "варягов". Нервничая, старик может пальнуть. Не со зла, случайно. А схлопотать заряд дроби в живот Дану не улыбалось ни при каком раскладе. Оно, конечно, на нем броник, и велика вероятность, что все обойдется синяками. А если дед бахнет дуплетом? И не в живот или грудь, а, скажем, в лицо? Сковыривать свои брови, нос и мозги с затылочной костью со стены дома страсть как не хочется…
За стеной, кстати, продолжали тянуть хором:
И потому не за углом и тихо,
А в полный голос я хочу сказать:
Я - заполярник, адрес мой - Гремиха,
И этот адрес надо уважать!
Пришлось-таки уважить заполярников, аккуратно опустив на траву оружие - мол, мы пришли с миром, насилие - не наш метод.
Стволы быстро убрали.
Но этого местным показалось недостаточно для установки дипломатических отношений.
- Всё с себя снимайте! Всё! - Дед выкрикнул это с таким чувством, что Дану стало страшно за него. В столь преклонном возрасте подобные волнения частенько становятся причиной инфаркта.
Бахир замешкался, но, получив прикладом по почкам, чуть ли не первым стянул с себя подсумки и ранец. Потом и Дан с Ашотом подоспели. Причем толстяка двинули в живот беспричинно, для профилактики, а Даниле разбили губу, надо понимать, в воспитательных целях. Он было рыпнулся дать сдачи, но старички проявили себя вполне умелыми рукопашниками, да и доставщика измотали события последних дней - его демарш завершился падением на колени, звоном в черепе и знатной шишкой на затылке.
Последней от груза избавилась Мариша. Ее, слава богу, не били.
- Здравствуйте! Мы к вам из Москвы. То есть мы сначала в Питере были, а потом в Архангельске, а потом сюда вот… Но сами мы харьковские! - Она попыталась наладить диалог, окончательно внеся смятение в уничтоженные маразмом мозги.
Встав с колен, Дан огляделся, жалея, что двустволкой арсенал местных не ограничивается. Кое-кто лапками в варежках держал ПМ, но "калаши" все равно преобладали. А от них бронежилет не спасет.
- Мы из Москвы, - повторила Мариша и замолчала.
Лучше бы она вообще не открывала рот. Последняя ее реплика просочилась-таки в старческие подкорки, неимоверно их возбудив. Бойцы предмогильного фронта пришли в движение, дружно - одновременно! - выкрикивая всякое, одно другого концептуальней.
- Чего тут шастают? Кто они такие? - надрывалась бабулька, кутавшаяся в кое-как сшитые меж собой шкурки росомахи.
- Они пришли, чтобы украсть нашу еду и выгнать нас из дома! - прошамкал беззубый дед, под распахнутой тужуркой которого виднелась тельняшка не столько полосатая, сколько дырявая и грязная. Спутанную бороду деда безжалостно трепал ветер.
- Кто они такие? - Бабулька-"росомаха" тряхнула сжатыми кулаками над своей непокрытой головой. - Давайте их убьем!
Ее предложение пришлось по нраву, сборище старпёров одобрительно загудело.
Лишь деда с двустволкой одолевали смутные сомнения:
- Зачем?
- Они пришли украсть нашу еду! - аргументировал задумку "росомахи" беззубый. - Не отдавайте им нашу еду! Я хочу есть! Дайте мне поесть!
- Хм… - задумался дед с двустволкой. - Хм…
А пока он размышлял над исконным вопросом "Быть или не быть?", приобретшим новое значение "Убить или не убить?", у Дана появилась поклонница среди местных.
- Ты похож на моего первого мужа… - Старая карга, лет, наверное, пятисот, приблизилась к доставщику, подняла трясущуюся руку и провела ладонью по его лицу. - Я очень любила первого мужа, он был такой затейник. - Карга - худая, почти лысая - зашлась в визгливом смехе, от которого Данилу передернуло.
Зато Ашот вовсю забавлялся:
- Придется тебе, братишка, исполнить супружеский долг. Ну ты и ловелас! Завидую!
- Заткнись, а? - приструнил его Бахир.
У стариков, конечно, маразм, они шамкают полнейшую чушь и сами не ведают, что творят. Но тем отчаяннее положение пленников - пользуясь логикой, убедить здесь кого-либо в своих добрых намерениях вряд ли получится.
Но Дан все же попытался:
- Мы у вас надолго не задержимся. Нам бы на платформу…
Его перебили:
- Слышите, они тут ненадолго! Украдут нашу еду, выгонят нас из нашего дома - и ходу отсюда, ходу! Гастролеры!
- Чего они тут шастают? Зачем им на платформу? Давайте их… - "Росомаха" неожиданно замолчала.
Вперед выступил довольно крепкий старичок, небольшого роста, но широкий в плечах, на которых ладно сидела потертая кожанка, да и волевое лицо старичка не оскорбляли признаки деградации - впрочем, это ничуть не помешало ему сказать следующее:
- Что это у нас тут за партсобрание? У нас что тут, демократия намечается? Может, еще проголосуем? Тайно? А бюллетени заполнять будем кровью трудового народа, да?!
Старичьё притихло. Бахир скривился - подобных речей он небось наслушался от и до в Ленинградской коммуне.
Меж тем бодрый товарищ в кожанке - судя по повадкам, бывший гэбэшник, особист - продолжал исторгать из себя надрывные речи:
- И вообще, мы - база подводных лодок или детский сад?! Мы - секретный объект, сюда нельзя кому ни попадя! Империалисты не дремлют! Везде шпионы!..
Его бред бесцеремонно прервал беззубый:
- Они пришли украсть нашу еду! Не отдавайте им нашу еду! Я хочу есть! Дайте мне поесть!
Вот тут-то бесстрашный дед с двустволкой наконец принял решение:
- В дом их. Там нужнее будут.
*
В доме - общаге с длинным коридором на первом этаже - было не то чтобы уютнее, чем снаружи, а все же ветер не беспокоил, не выдувал последнее тепло из-под насквозь промокших от мороси курток. Дану могло бы здесь даже понравиться, если б не устойчивый смрад немытых годами тел, недержания и прокисшей похлебки.
Как выяснилось, все нынешнее население Гремихи сосредоточилось в этом здании на первом этаже. Глядя на потолок, сплошь в потеках, на прелые матрасы, наваленные у стен, на стариков, сидящих и спящих вповалку на этих матрасах, Данила проникся безысходностью места, его абсолютной ненужностью. Даже жалко стало этих очень немолодых людей, брошенных всеми и вся. Как они жили здесь столько лет?
Как они вообще выжили?
Да, мужчины здесь сплошь военные. Да, женщины - офицерские жены, а не гламурные фифы. Но все-таки…
Жалость быстро сошла на нет, стоило Дану получить прикладом по пояснице. От боли он едва не потерял сознание. Аж в глазах дымка появилась… От запаха дыма запершило в горле. Так это не от боли мерещится, а взаправду! Мариша закашлялась. Пожар? Но почему тогда никто не порывается тушить возгорание?
Выводы потом, сначала надо хорошенько осмотреться.
И минуты не прошло, как Дан понял, в чем прикол. В комнатах, соседствующих с кухней - газовые печи поржавели, ими давно не пользовались, - снесли стены, чтобы сделать одно большое помещение. Наверное, для собраний под началом особиста - с этого психа станется регулярно проводить политинформацию. Вот в этот "красный уголок" и сопроводили пришлых, попутно бурча, что, мол, шастают тут всякие, нарушают, а у самих небось и док
у
ментов нету. Завидев "варягов", безногий старик, сидящий прямо на полу, отставил аккордеон, пение смолкло.
- Здравствуйте. - Данила обратил внимание на огромную посудину, что висела над кострищем, выложенным из валунов прямо посреди "красного уголка". У этого очага был свален плавун, им здесь не только отапливали помещение, но и готовили на нем пищу. Вытяжку под это дело оборудовали примитивнейшую - пробили дыру в потолке, и, конечно, большая часть дыма клубилась в коридоре и в кухне.
Ответа на приветствие не последовало.