-- Ну ты даешь! - изумился я. - Юмоны же не пьют?!
-- Не пили, -- согласился он. - Ё-моё!
Мы смеялись долго-долго, до коликов в желудке. Даже юмон катался по полу, хотя с юмором у него, я уверен до сих пор, не все в порядке.
На этот раз комиссар Ё-моё вернулся быстрее прежнего. Он принес бутылку конька и бутылку водки. Из закуски - открытую банку соленых огурцов и круг жареной колбасы.
-- Так в чем сыр бор? - оживился Виктор Ханыков, ломая колбасу.
-- В бомбе! Нам осталось жить, -- я посмотрел на часы, -- ровно семь минут, плюс минус тридцать секунд.
-- У нас куча времени! -- обрадовался он.
Комиссар заскрипел зубами. Он определенно пожалел, что связался с нами кретинами.
За две минуты мы выпили весь наркоз и съели всю закуску. Виктор Ханыков даже употребил рассол из банки.
-- Надо было оставить опохмелиться, -- заметил я.
-- Козлы! - выругался комиссар Ё-моё.
Он упал на койку и обхватил голову руками. Он мог воспользоваться своим пистолетом, но даже не притронулся к нему, понимая, что все кончено.
-- Опохмеляться надо не так! -- заявил юмон.
-- Будешь меня еще учить?! - воскликнул Виктор Ханыков, входя в раж. - У меня знаешь какой стаж по этому самому делу?!
-- Какой? - делая еще более глупое лицо, спросил юмон.
-- Три года!
-- Ерунда! - уверенно заявил Сорок пятый. - Вот у меня...
-- Так! - вскочил комиссар Ё-моё. - Я вас сейчас всех убью!
Он выхватил свой пистолет. Черт! Я как-то о нем совсем забыл. Комиссар Ё-моё передернул затвор и выстрелил. В последний момент я успел уклониться. Пуля просвистела рядом с ухом, и я оглох на одно ухо.
Больше выстрелить комиссару Ё-моё не дали -- в следующее мгновение мы уже сидели на нем, и даже верный юмон старался изо всех сил. Все страшно напряглись, борясь за оружие. Отчаяние придало комиссару Ё-моё силы. Лицо его надулось и сделалось красным. На шее вздулись вены толщиной в палец. Наконец пистолет, как живой, отлетел в угол.
Сорок пятый поднял его и, брезгливо держа двумя пальцами, отнес в туалет. Потом вернулся и спросил:
-- А почему мы не взрываемся?
-- Да, почему? - удивился я и отпустил комиссара Ё-моё.
Он сел и ошалело посмотрел вначале на часы в каюте, потом на свои ручные.
-- Ничего не понял... -- признался он.
-- А чего здесь понимать, -- беспечно хмыкнул Виктор Ханыков. - Значит, не было взрыва.
-- Но я сам видел бомбу... -- растерялся комиссар Ё-моё.
-- Да, бомба настоящая, -- со всей определенностью заверил я юмона и Виктора Ханыкова. -- Комиссару можно верить. Он специалист в этой области.
-- Ничего не понял, -- подтвердил комиссар Ё-моё. - Бомба есть. Взрыва нет.
-- Ну так радуйтесь! - сказал я.
-- Жаль наркоз кончился, -- вздохнул Виктор Ханыков, выжимая из бутылок последние капли алкоголя в пластмассовый стаканчик.
-- Я больше не пойду, -- объявил комиссар Ё-моё.
-- Почему? - спросили мы хором.
-- Потому что... потому что... Я не знаю... -- ответил он беспомощно.
-- Это другое дело, -- очень серьезно произнес Сорок пятый.
-- Что будем делать? - спросил я. - Скучно стало.
-- Дело в том, что мы очень быстро выпили водку, -- сказал Сорок пятый.
-- Объяснил! - усмехнулся Виктор Ханыков. -- Пойду хоть бабу приведу. Здесь женщины есть?
-- Есть, -- как-то совсем тупо произнес комиссар Ё-моё. - В соседней каюте.
-- Ну и отлично!
-- Комиссар, -- сказал я вполне трезвым голосом, -- вы знаете, что такое частная теория относительности?
-- Ну?.. -- вполне убедительно отозвался он.
-- Какая разница между московским временем и временем на этом звездолете?
-- Ну?.. - снова спросил он и невольно взглянул на каютные часы.
Часы показывали 17:40.
-- Семь минут, -- уточнил я.
-- Э... -- неопределенно отозвался он.
-- Да-да-да... -- сказал я. - Нас уже не существует две минуты!
-- Ха-ха-ха!!! - засмеялся он, но на всякий случай пощупал себя руками. - Врешь!
-- Не верите, не надо, -- пожал я плечами.
-- Ты лучше давай напрягись! - снова завел он старую песню, а то сейчас как рванет.
-- Уже рвануло, -- сказал я.
Я и сам не особенно был в этом уверен, да и снаружи каюты ничего не происходило, только стены перестали мелко вибрировать. Неужели теория относительности не подтверждается?
Виктор Ханыков нажал на ручку и попытался открыть дверь.
-- Что за черт! - выругался он. - Комиссар, это вы закрыли?
-- Очень нужно! -- зло отозвался он.
Виктор Ханыков снова подналег - дверь не открывалась.
-- Дай-ка я помогу, -- сказал я.
Мы налегли вдвоем, но все было тщетно. Казалось, дверь кто-то основательно заварил.
-- Ну что, слабаки?! - на помощь пришел Сорок пятый юмон.
Я знал, что он сильнее любого из нас. У идиотов всегда силы в избытке.
На это раз мне показалось, что мы ее чуть-чуть приоткрыли.
-- Е-ще-е-е!..
Мы утроили усилия.
И тут произошло непонятное. Дверь распахнулась с таким чавкающим звуком, словно присосалась к лудке, и мы втроем по инерции вывалились наружу.
Не знаю, что стало с комиссаром Ё-моё. Выпал ли он следом за нами или остался в каюте с Нико Пиросмани на пару? Но больше я его в своей жизни никогда не видел.
Я так и не понял, кем он был. В равной степени он мог быть, хлыстом - резидентом астросов, новообращенным, дослужившимся до высокого звания на службе у марсиан, то бишь землян, или даже цекулом без альдабе. Все три варианта были равносильны. Но в любом случае, он был отступником, по большому счету - воришкой. А отступников, тем более воришек - что у нас, что у них, то есть врагов человечества, презирали и не любили.
Вполне очевидно, что он до сих пор дрейфует в безвременье от одной галактики к другой. Странная у него судьба. Я только в одном уверен: вполне возможно, комиссар сам случайно запустил часовой механизм и звездолет "Абелл-085" в реале взорвался по его вине. Впрочем, кто теперь разберет?
Глава 5.
Катажина Фигура
Первое, что я увидел, когда открыл глаза, был огромный черный пистолет с вычурной скобой, лежащий на краю тумбочки. С минуту я тупо рассматривал его. Телефон выводил трели: "Трум-м... трум-м... трум-м..." Но теперь я знал, почему здесь лежит пистолет. Я сполз с кровати и нашел трубку под ворохом одежды в кресле с высокой спинкой. В трубке раздался слабый голос Катажины:
-- Вик!.. Вик!.. Спаси меня!..
-- Где ты? - спросил я.
-- В подвале...
-- Где?..
-- В подвале...
-- Так, подожди, какой сегодня день?
-- Не-не-не по-мню... -- выдавила она.
-- А ты вспомни, -- попросил я. - Это очень важно.
-- Кажется, среда... -- произнесла она, захлебываясь слезами.
-- Отлично! - обрадовался я. - Подожди, подожди, где ты? Ах, да, в подвале. Квартиранты ушли?
-- Ка-ка-кие квартиранты? - переспросила она.
-- У тебя кто-то был? - спросил я осторожно.
-- Дверь захлопнулась...
-- Сейчас приеду, -- сказал я.
Так, значить, пока комиссар Ё-моё таскал меня за собой, события здесь разворачивались по другому сценарию. Интересно, рухнула ли высотка? И вообще, было ли восстание каменов? Губу раскатал, подумал я. Следовало быстро во всем разобраться.
На звук моего голоса явился Росс. Перебирая от волнения лапами и нещадно вращая хвостом, словно пропеллером, он ткнулся в колени холодным носом и стал бодаться. Это было его любимым занятием.
-- Привет! - обрадовался я. - Привет!
Росс тут же грохнулся на пол и начал отчаянно искать у себя блох. Все сходится, понял я, значит, было -- все было: и камены, и база черных ангелов, и звездолет "Абелл-085", и Росс, пока шлялся по городу, нахватал блох. Я потащил его в ванную и по пути заглянул в кабинет - пусто. На диване валялись мои домашние брюки, рядом на полу -- тапочки. Слава богу, Рем Понтегера на этот раз спит в другом месте и в другом доме! Осмелев, я заглянул в комнату для гостей. Тоже пусто - яркий солнечный свет играл в центре комнаты. В нем плавали потревоженные пылинки. Настроение мое заметно улучшилось. Я даже начал что-то напевать вроде арии Хосе из оперы Безе. Наконец-то я попал в реальность, где все стабильно и непритворно.
Но то ли я зря радовался, то ли расслабился: в центре кухни, на подстилке Росса спал... Сорок пятый юмон. При виде меня он вскочил и, протирая свои маленькие бесцветные глаза на круглом лице, вытянулся по стойке смирно. Я понял, почему он мне нравится - он чем-то был похож на Леху Круглова -- такой же авантюрист и бретер, только зажатый службой, а с Лехой мы дружили всю жизнь, поэтому часть моей симпатии переложилась и на юмона.
-- Ты что здесь делаешь? - спросил я.
-- Хозяин... -- произнес он на выдохе.
В глазах его плавало обожание.
-- Чего?.. - еще больше удивился я.
Мне показалось, что я ослышался. Неужели комиссар Ё-моё в самом деле был рабовладельцем?!
-- Хозяин, -- не моргнув глазом, повторил Сорок пятый.
-- Ты что, джин? Джин из бутылки?!
Похоже, они с Россом подружились и даже, наверное, вместе спали на подстилке, потому что подстилка была скомкана, словно в звериной лежке.
-- Джин, -- бодро согласился юмон.
-- Ты ошибся, -- сказал я.