-- А здесь? - я неловко, как пьяный, дернул сумку за обе ручки.
-- Осторожней! - воскликнул комиссар Ё-моё. - Здесь бриллианты на миллиарды. Ё-моё!
-- Понял, -- с дебильной покорностью сказал я. - Понял, что вы все продумали.
-- Тогда готовься к перемещению! - одной рукой он ухватился за меня, а другой прижимая к себе тубусы с картинами и огромную сумку.
-- Куда? - удивился я.
-- Как куда? Домой! Ё-моё!
-- А ребята?
-- С ребятами сложнее, -- признался он и настороженно уставился на меня.
-- Сейчас, -- сказал я. - Сейчас... только сосредоточусь...
Я притворился, что по-прежнему нахожусь в невменяемом состоянии. На всякий случай даже закатил глаза.
Комиссар Ё-моё тоже закрыл глаза и подождал с полминуты, явно вслушиваясь в свои ощущения, потом дернул меня за рукав и требовательно произнес:
-- Я говорю, поехали!
-- Бе-е-е... -- я решил идти до конца.
-- Господи! Опять!.. -- испугался комиссар Ё-моё.
Не долго думая, он достал свою заветную фляжку, и я хорошенько приложился.
-- Хватит, -- сказал он, вырывая у меня фляжку, -- хватит, а то напьешься.
Напиться я не мог по определению - слишком мало было алкоголя. Я снова напыжился.
-- Ну? - дернул меня комиссар Ё-моё. - В чем дела?
-- Тяжело... -- пожаловался я.
-- А так? - он отшвырнул тубы с Ван Гогом и Гогеном.
-- Так легче, -- согласился я и снова напыжился.
Ей богу, в этот раз я не валял дурака. Мне самому хотелось попасть домой, то есть в каюту. Я почему-то все время думал о ней, а не о Марсе. Наверное, поэтому ничего не получалось.
-- Ладно! - решительно сказал комиссар Ё-моё. Не мучайся, -- он с сожалением посмотрел на сумку, вздохнул, словно расставался с любимой женой, и, не долго думая, спихнул ее со стола. - Все денег не соберешь!
Сумка действительно оказалась тяжелой. Замок не выдержал, лопнул, и содержимое блестящим потоком высыпалось на полу.
Видать, дело и впрямь было дрянь, раз комиссар так спешил.
-- Поехали! - топча бриллианты и алмазы, закричал комиссар Ё-моё. - Поехали!!! Ё-моё!!!
У меня снова ничего не получилось.
-- Ты чего-то, не понимаешь! - с угрозой в голосе сказал комиссар Ё-моё.
-- Не понимаю, -- согласился я.
-- Ладно, идем!
Прихватив тубус с Нико Пиросмани, он потащил меня в ту комнату, с которой мы начали экскурсию. Точнее - к карете с золочеными колесами.
-- Ничего не трогай, а только смотри! - и осторожно распахнул тяжелую золоченую дверь.
Я заглянул внутрь. Первое, что бросилось в глаза, были четыре цифры: 17:17.
-- Понял? - спросил комиссар Ё-моё.
-- Нет, -- признался я, разглядывая огромный металлический цилиндр, помещенный в фирменный ящик.
-- Это бомба! - сказал комиссар Ё-моё. - Я думал, что здесь алмазы.
-- А разминировать можно? - спросил я.
-- Видишь ли, похоже, что нет. Я пока, карету курочил, обнаружил сейсмические датчики. Да и под самой бомбой может быть что-то подложено.
-- Значит, бомбу привезли в карете, -- понял я.
Пока мы болтали, на часах возникла цифра 17:18.
-- Да! Да! Да! - закричал комиссар Ё-моё. - И осталось двадцать семь минут.
-- Тогда надо двигать, -- согласился я.
И мы переместились.
-- Ты куда меня притащил?! - закричал комиссар Ё-моё. - Куда?!!
***
Итак, мы застряли в прошлом. Комиссар, чуть не плача, уговаривал:
-- Ну давай, сынок, давай!..
А у меня ничего не получалось. Я пыжился. Я надувался. У меня даже, наверное, подскочило давление. Но все было без толку.
-- Хозяин, можно я ему врежу?! - предложил юмон.
-- Я тебе врежу! - пригрозил комиссар Ё-моё. - Он -- наше единственное спасение.
-- Ну и что, -- возразил Сорок пятый. - Главное, он вас не уважает. А за вас я знаете, что сделаю!
-- Пошел ты, придурок! - заорал комиссар Ё-моё. - Ты кто?! Ты юмон! Твое место у параши!
-- Слушаюсь, хозяин!
-- Ну и иди туда! Ну давай, сынок, давай... -- снова закудахтал надо мной комиссар Ё-моё. -- Ты наше единственное спасение!
Теперь он заговорил обо всех и даже о Викторе Ханыкове, который тюфяком валялся на койке.
-- Я и сам понимаю, -- покаялся я. - А у вас еще медиатор есть?
-- Какой медиатор? Какой?! Последнюю дозу на вас извел, козлов, прости, господи. Ты же должен понимать... рванет так, что пепла не останется!!!
Я вежливо выслушал и ответил:
-- Я понимаю, но что делать?
Он нервно почесал лысину.
-- Может, тебе водки налить?!
-- Налейте, -- согласился я.
-- И водки нет!
Он убежал за водкой, оставив нас наедине с ватной тишиной звездолета.
Сорок пятый заходил из угла в угол. Впервые я видел, что он нервничает. Даже цекулы не произвели на него такого впечатления.
Один Виктор Ханыков, ни о чем не подозревая, спал беспробудным сном.
-- Слушай, -- спросил юмон, -- почему ты такой спокойный?
-- Не знаю, -- признался я. - Спокойный, и все.
И вдруг я понял - чертово альдабе! Где-то в подсознании крылась мысль, что со мной плохого не случится. Даже не так: вообще, ничего, абсолютно - пусть взорвутся хоть сто тысяч бомб.
-- Это тебе не город, -- назидательно сказал юмон, -- рванет так, что мало не покажется. А у меня дочка!
-- Ты женат? - удивился я.
До этого я не думал, что юмонам можно обзаводиться семьей.
-- Семь лет... -- вздохнул Сорок пятый.
-- Сколько ты получишь от комиссарских щедрот? - спросил я.
-- Ничего не получу, -- ответил юмон.
-- А проценты? - спросил я.
-- Нет процентов... -- простодушно ответил он.
-- Почему? - удивился я.
-- Потому что так сделан. Совесть, понимаешь ли.
-- Иди ты! - не поверил я и отвернулся.
-- Генетическая совесть, -- уточнил юмон. - Ничего не могу с собой поделать. Начинаю деньги брать - совесть мучает, спать не могу, курить начинаю... на жену, пардон, не встает... ну и все такое...
-- Ну ты даешь! -- восхищенно признался я.
-- Да, такие мы юмоны, -- похвалил себя Сорок пятый.
-- Что все-все? - спросил я.
-- Ну все, но встречаются.
В этот момент в номер влетел комиссар Ё-моё с бутылкой в руках. Для быстроты дела, он ее уже откупорил.
-- Пей! - приказал он.
-- Я не могу без стакана, -- отстранился я.
-- Пей! Тоже мне, принц датский!
-- Из горла не буду, -- уперся я.
-- Какая тебе разница!!!
-- Я хочу получить удовольствие, -- сказал я и добавил: -- На последок.
-- О, господи! - заорал комиссар Ё-моё. - Быстро найди ему стакан! - приказал он Сорок пятому юмону.
Юмон принес пластмассовый стаканчик для зубных щеток.
-- Прополоскал? - спросил я, нюхая край.
-- Ну а как же!
-- Врешь, -- убежденно сказал я и весело посмотрел на юмона.
-- Вру... -- так же весело признался он.
-- Дай! - стиснув зубы, комиссар Ё-моё вырвал стаканчик у меня из рук и убежал в душ. - Теперь все нормально, -- вернулся он и с нетерпением уставился на меня. - Давай!
Я стряхнул со стаканчика капли воды.
-- А закуска?
-- Закуски нет.
-- Слушай, я так не могу. На пустой желудок. Нет, я водку люблю... но не до такой же степени, -- признался я.
-- Я тебя убью!!! - пришел в бешенство комиссар Ё-моё. - Пей, сволочь!!!
Я налил и выпил. Словно жаждущие чуда, они уставились на меня.
-- Ну что?.. - осторожно спросил комиссар Ё-моё.
-- Ничего... -- сказал я. - Хорошая водка...
-- Пей еще! - приказал он.
Я налил и выпил. Потом еще - налил и выпил.
-- Стоп! - сказал комиссар Ё-моё, накрывая стаканчик. - Хватит, а то напьешься!
-- Не напьюсь, -- заверил я его.
-- Почему?
-- Не напьюсь, и все, -- сказал я, забирая у него стаканчик. - Может, и вам налить?
-- Пей, -- терпеливо вздохнув, согласился комиссар Ё-моё.
Он решил действовать наверняка -- слишком мало времени осталось. Я налил и сделал большой глоток. Они синхронно повторили мое глотательное движение. Я потянулся к бутылке.
-- Нет, так дело не пойдет! - понял комиссар Ё-моё. - Ты просто напьешься и уснешь.
-- Зато ничего не почувствую, -- признался я и посмотрел на Виктора Ханыкова.
И все тоже на него посмотрели -- ему можно было только позавидовать: он спал, как пожарник, раздувая щеки. Руки его покоились на животе.
-- Я давно не сплю, -- улыбаясь, открыл глаза Виктор Ханыков.
-- Хочешь выпить? - спросил я и вопросительно посмотрел на комиссара Ё-моё.
-- Хочу, -- он сел на койке. - А в чем сыр бор?
-- Ладно, пейте, -- комиссар Ё-моё с беспокойством взглянул на часы. - Осталось десять минут.
-- Подумаешь, -- сказал Виктор Ханыков и сразу влил полбутылки себе в горло. - Жаль закуски нет, -- намекнул он.
-- Хорошо, сейчас принесу закуску, -- терпеливо, как психиатр, сказал комиссар Ё-моё.
Похоже, он впал в тихое отчаяние.
-- И еще чего-нибудь захватите, -- попросил я, щелкнув по горлу.
Не знаю, услышал он мое пожелание или нет. Когда я оглянулся, то бутылка уже была пустой. Ее содержимое одним махом допил Сорок пятый юмон.