* * *
Ден Дхур сидел за столом в столовой и радовался жизни. Хотя его радужное настроение никак не было связано с тем, что он собирался есть. Он наслаждался вкусом надвигающейся холодной мести, ибо скоро - очень скоро, сейчас - он выбьет чурбак из-под Фильбы, этого хитрого, гнусного хатта. У недовольного капрала Ден только что добыл еще один камень для могильной насыпи хатту - и вскоре он закопает Фильбу, как боевой пес старую кость.
Мысль заставила его улыбнуться. Не связывайся с прессой, никак и никогда, особенно, если ты грязный, как коренные зубы ранкора. Почти у каждого есть что-то, что не хотелось бы увидеть сверкающим по голосетям, но если ты подлец - то у тебя таких вещей больше. Гораздо больше.
И он нашел их.
Фильбу выпотрошат и повесят на солнцепек для просушки, туда ему и дорога. Ден хохотнул себе под нос и с удовольствием принялся кромсать ножом еду. Месть - прекрасная приправа к обеду.
К необычным обедам он привык, когда начал мотаться по всяческим планетам. Одно из первых правил, которые Ден усвоил еще юным репортером, гласило - если не научишься есть и пить приготовленное из флоры и фауны того мира, куда прискакал вслед за военными, то быстро начнешь страдать от голода и жажды. Место на борту межзвездного военного транспорта в большой цене, и его редко тратят на экзотическую пищу. Ден слышал, что клон-солдаты запрограммированы получать удовольствие от простой пищи, но даже при этом разнообразие рас в республиканской армии и флоте оказывалось столь велико, что обеспечить всех едой по вкусу просто нереально. Даже офицеров, которым, как всегда, положены привилегии.
Солдатам в поле полагался СП - сухой паек, который представлял собой загущенное пюре, содержащее достаточно питательных веществ для представителей всех рас. По цвету он обычно варьировался от неаппетитного до отвратительного, по фактуре и вкусу - от старой пластоидной подметки до чего-то, чем может подавиться и неймодианец. Понимая это, военные повара, попав на новую планету, первым делом рассылали фуражиров - найти и притащить что-нибудь, что может оказаться съедобным. Ден побывал в нескольких мирах, где было не найти местной растительности или дичи и где солдаты худели из-за постоянной диеты из сухпаев. Он сам терял в весе в таких командировках.
К счастью, если что-то на Дронгаре и заслуживало доброго слова, так это обилие того, что можно поймать, собрать, срезать или выкопать, и хотя вряд ли местные кушанья удовлетворили бы изысканного гурмана, в общем-то, кухня Ремсо была совсем неплоха. Ден заказал тарелку местной сухопутной креветки - существа размером с руку, которое, будучи зажарено с травами и специями, по вкусу удивительно напоминало нетопырку, только чуть острее. Его подали с каким-то ярко-оранжевым протертым корнем, у которого оказалась нежная фактура и приятный запах корицы. Обед запивался местным же элем, и - что ж, ему приходилось есть много худшее. Пока кто-то, в конце концов, не придумает, как сделать машинку, которая сможет в мгновение ока собирать еду из атомов - вроде тех, что вечно используют путешественники из футуристических голодрам - военная пища всегда будет оставлять желать лучшего.
Вообще-то, даже сухпай он ел бы с удовольствием - чувствуя себя так, как сегодня. Без ложного цинизма - хорошая история проходит долгий путь к тому, чтобы репортер почувствовал себя достойным своей зарплаты…. даже если она очень мала…
Он поднял взгляд и заметил Зана Янта, отошедшего от прилавка с подносом. Ден махнул забраку.
- Эй, это флик-угорь? - спросил он, взглянув в тарелку хирурга. - Я его в меню не замечал.
- Нет. Это вертячка, гигантский червяк, тушеный в соке красных фруктов и приправленный жареными светляками.
- А. Звучит… аппетитно.
- Ну, конечно, это не ресторанчик на Манараи, - ответил Зан, - но всяко лучше сухпая.
Дхур озадаченно уставился на Янта.
- Ты ел на Манараи?
- Я не родился на этом комке грязи, дружище Дхур. Один из моих учителей - профессор К. У. Школы Музыки. Я время от времени навещал его.
- Все равно, дороговатое место для студента.
- Моя семья… неплохо обеспечена, - проговорил Зан, отрезая хороший кусок червя и запихивая его в рот. - Хм… Этот чарбодианский повар действительно знает свое дело. Хочешь попробовать?
- Нет, спасибо. Я доволен своей, - Ден с любопытством изучал хирурга. Отличный медик и талантливый музыкант - не того сорта личность, с которой можно надеяться столкнуться на галактических задворках. Почему он, или его семья не могли устроить Янту освобождение от военной службы? Богатство и власть имеют свои преимущества, все это знают. Не могло ли быть, что Янт пошел добровольцем? Если так, то уважение Дена к нему подскочило на ступеньку.
Прежде, чем он смог закончить мысль, хирург спросил:
- И как продвигается святой поход по информированию публики?
- Хорошо, - Ден ухмыльнулся. - И собирается стать еще лучше.
- А. Горячая история?
- Именно. Я еще не могу о ней рассказывать - ну, ты понимаешь, не хочу выпускать крила из клетки - но я ей доволен. Думаю, она произведет фурор в определенных кругах.
- Это здорово, как полагаю, - Зан прожевал еще кусок червя и улыбнулся. - Совсем неплохо. - Он чуть помедлил, испытующе глядя на Дена. - Есть вопрос, если ты не против.
- Я весь внимание.
- Я и остальные медики здесь - по призыву. По своей воле - мы были бы в дюжине парсеков в любом направлении от Дронгара. Но ты немобилизованный. Тебе тут быть не обязательно, ты мог бы вести репортажи с цивилизованной планеты, находясь в относительном комфорте и безопасности. Так почему ты здесь? Что тебя потянуло на эту работу?
Такого он не ожидал. Уже много лет никто не задавал ему подобных вопросов. Ответов, разумеется, было множество - у каждого репортера по несколько. Приключения; шанс быть там где происходят события; желание служить публике. Может быть, они в это даже и верили - как он когда-то, давным-давно.
А сейчас?
Неожиданно, сам того не желая, Ден понял, что отвечает искренне:
- Войны созданы для великих историй, док. Здесь все крутится вокруг важных вещей. Жизнь, смерть, честь, любовь… это топливо, рудная жила и тигель. Ты видишь тонущих в этом подобии огня, пытающихся вырваться, пытающихся спасти других, и ты понимаешь, для чего мы созданы на самом деле.
Представь - ты берешь интервью у местного политика, и он плетет паутину из слов, словно опытный шелковый червяк: все гладко, все блестит, но никакой реальной ценности. Верно, это его работа, и он за нее держится - и, может быть, он даже и впрямь работает ради общего блага, случаются и более странные вещи - но его, на самом деле, ничто не торопит, так что у него есть время подготовить свое вранье и сделать его красивым и аккуратным.
Но если ты встречаешь командира, чей отряд только что был разорван в кровавые клочья без шансов на спасение, под приближающимся вражеским огнем? Он скажет то, что он думает, и не будет заботиться о последствиях. Война жестока, друг мой, жестока, болезненна и ужасна - но она срывает прочь покровы, она обнажает истину, в этом-то все и дело.
Зан кивнул, задумчиво пережевывая очередной кусок.
- Но ты видишь столько смертей. Не говоря уж о том, что можешь погибнуть сам.
Ден пожал плечами.
- Ты видел эпидемию лихорадки Роджо, ты видел множество тел. И тебя может задавить какой-нибудь пустоголовый юнец, в первый раз приехавший в город на ладнспидере. Когда названо твое имя, ты идешь - где бы ты ни был, не так ли?
Зан хмыкнул.
- Нет. Не важно где, но ты всегда в первых рядах.
Ден тоже хмыкнул, и следующие несколько минут они молча жевали, доедая свои порции. В конце концов саллюстианец допил остатки эля, рыгнул и откинулся на спинку стула.
- Позволь мне рассказать тебе историю, - сказал он. - Давным-давно меня командировали собирать материал по участникам небольшой заварушки на какой-то забытой богом планете посереди гордианской сферы. Я болтался на эрзац-базе - реквизированной заготовительной станции, где солдаты, улетающие домой, останавливались перед отправкой на орбиту. Она была в тылу, в дне перехода хромой банты от всякой стрельбы; безопасно, как у мамки под юбкой, в яслях, за пазухой и так далее…
Так вот, я трепался там с человеческим детенышем. Очень молодой, но высокий - я ему и до груди не доставал. Похоже, он соврал насчет возраста, чтобы попасть в армию, ему вряд ли было больше шестнадцати стандартных лет. И по милости Создателя он пережил всю свою смену без царапины - посереди очень бурных боевых действий. Семьдесят процентов его отряда вернулись оттуда чернее карбонита - а он все еще дышал и был на пути к дому. Просто ребенок. Ребенок, который теперь знал войну.
Так вот, я включаю походную камеру, снимаю мальчишку, задаю для зрителей какие-то стандартные вопросы "как-вы-чувствуете-себя-отправляясь-до мой". Совершенно внезапно - "бааах-зззап!" - кто-то выхватывает пульс-винтовку и просто водит ей туда-сюда, как поливочным шлангом, и косит солдат налево и направо. Один из мятежников, пробравшийся на базу для самоубийственной акции.
К нему бросились парни из охраны, но они не успевали. Стрелок шел прямо на нас, он видел меня, я видел, что он видит меня, и я знал, что близок к тому, чтоб меня списали в архив. Все мне орали "Беги!" Шутили, наверное. Я так перепугался, что дышать не мог, не то что бежать.
И тут этот парень, который даже не был вооружен, совершенно сознательно бросился передо мной. Он получил в живот заряд, предназначенный для моей головы, и упал. Это оказался последний заряд в винтовке стрелка, охрана подстрелила его, и на этом все кончилось.