Глава 10
Самочувствие на утро было вполне себе, позавтракал отменно, однако до полудня являться к ротному не спешил. Пусть проспится и опохмелится, в себя придет. А пока - шатаюсь по укреплению, грею ухо, пытаюсь понять текущий момент. Выходит плохо - штрафники наши при виде меня замолкают, драгуны некоторые тоже косятся. Саперы вот, они знай себе треплются - они, походу, из новеньких, и форма Союза на них, песчанка. Из разговоров получалось, что укрепления спешно готовят к обороне, причем в большей степени союзные саперы, инженеры, да и в гарнизон добавляют союзных солдат. Что неудивительно, тамошние привыкли играть от обороны, и в этом волокут изрядно. Так, по - настоящему воевать - это вряд ли, а вот сидеть за стенами и отбиваться - это да. Швейцария, вроде того. Ну и флот могучий способствует принуждению к уважению вдоль линии побережья. Так что вполне логично, что тут именно они окопаются. Говорили о подходе пары тяжелых гаубиц - выходило, что стационарные, обсуждали, кому же придется под них основания ладить, а потом оборудовать вокруг позиции. Если и впрямь притащат что‑то шестидюймовое, могучее - то установив их тут, на горе - можно при грамотных пушкарях воспретить врагу любую артиллерию. А грамотные пушкари в Союзе наверняка имеются. И тогда - только пехотой брать перевал - а чорта это выйдет, пехотой, мне так кажется, уж на своей шкуре опробовали. Сунулся с вопросом о подошедшем подкреплении пехоты - и меня обрадовали - пехота встала лагерем чуть ли не на полк, палатки пустые, видимость только. Но, саперы по пути сюда обогнали огромные колонны - идет сюда много войск, говорят, какие‑то местные гусары, и ополчение свиррское, сведенное в номерной полк. Вот оно как. Значит, будем наступать все же. Непонятно только - какого чорта выставились лагерем напоказ так? На секреты и егерей рассчитывают? При такой скорости марша, что основные силы, по прикидкам опытных товарищей, явятся сюда только к вечеру, и еще сутки будут приводить себя в порядок, не стоило бы давать лишнюю информацию врагам. С другой стороны - в укреплениях сейчас кипит работа, и даже мы и драгуны иногда тут мешаемся саперам, с утра мат - перемат стоял по поводу какого‑то каземата и лестницы, которые позарез понадобились союзным. Но ведь могли же в тылу поставить лагерь? Высылали бы вперед посты и секреты, да разведку. Ну да, начальству виднее.
Не успел дойти обратно до наших - наткнулся на свежего и бодрого Кане. Как и не синячил вчера, огурцом. Вытянулся, стукнул каблуками, козырнул. Капитан остановился, посмотрел задумчиво, спрашивает:
- Пришел в себя? Жрал с утра?
- Так точно, вашбродь!
- А почему не в форме? Вчера я ж велел получить?
- Виноват, вашбродь. Мне, если со всеми в атаку идти - неохота выделяться, мишенью быть. Форму получил, расписался. Но оставил в обозе - и, обнаглев малость, добавляю - В полном соответствии с Уставом, нарушения нет!
- Ну - ну… В атаку, значит, собрался? А?
- Не могу знать, вашбродь. Но если придется - лучше так. А если не придется, то опять же - чего мне тут форму пачкать. Пусть пока в обозе полежит.
- Ну - ну. Ладно. Пойдем со мной. Разговор будет.
Разговор у нас пошел в каземате, где капитан обустроился. Войдя, я вытягиваюсь в смирно, ожидая, как обычно, всякой матерщины и прочего. Но, на удивление, капитан оборачивается, хмыкает, и предлагает садиться, отвернув от стола довольно‑таки изящный стул, навроде венского. Не иначе, занял помещение бывшего командира - каземат вполне себе обустроенный, и печка типа голландки в углу явно протоплена. Сажусь я, он тоже садится, насвистывает что, перекладывает какие‑то бумаги, на меня ноль внимания. Дернул шнурок на стене - вскоре нарисовался один из обозников наших - с распространяющим копченый аромат самоваром, поставил водогрей в нишу в стене, и снова исчез. Капитан еще чуть посидел, потом поднимает на меня взгляд, и вполне нормальным тоном спрашивает:
- Чтоб разговор был проще - чаю налить? Не стесняйся, рядовой, разговор серьезный, сейчас не до чинов, да и перед кем сейчас чиниться. Ну?
- Не откажусь, вашбродь…
После непродолжительного чаепития, как в том кино говорилось, прошедшего в полнейшем молчании, Кане достает какую‑то папку, кладет ее на стол, и, вздохнув, начинает:
- Итак, рядовой - доброволец… Да - да - именно так теперь… доброволец! Йохан Паличь. Родом с Севера, военнослужащий, участник войн… указаны… родни нет… контужен… путается, теряет память… Так, говорит с акцентом… грамотен, счет знает… Служба до поступления в армию Валаша… точно и доподлинно - неизвестно… В армии князя Орбеля - служба в артиллерии форта Речного… рекрут, подносчик снарядов, после обучения - установщик трубки… участвовал в заговоре с целью препятствовать сдачи крепости войскам Альянса… приговорен к расстрелу… помилован комендантом крепости…
- Вот ведь сука! …Виноват, вашбродь!
- А, да ладно! Он свое получил, жаль, что мало… так, далее… в плену изъявил желание служить в доблестном войске барона Вергена… направлен в особую штрафную роту при штурмовом отряде… за проявленные в боях… ну, это ты слышал… с выбором места службы. По его желанию зачислен добровольцем в состав роты… - капитан отодвигает папку, отхлебнув чаю, помолчав, спрашивает - Ничего не удивляет, а, рядовой?
- Никак нет, вашбродь. Все верно изложено… почти.
- Да я не про изложенное, рядовой. Вот, смотри - Кане вытащил бумаги из стола - Вот лист - тут про штрафника все. Вот еще. Вот - про солдат с обоза. Вот - аж три листа - это на Варса. Не понял, не? А вот на тебя - целая папка. А что там, рядовой, а?
- Не могу знать, вашбродь.
- Не знаешь… Ну, а давай посмотрим… Вот, первое - стоит на бумагах, еще валашских - знак - 'особый надзор'. С чего бы вдруг? А вот и депеша, которую мой знакомец давний, ваш надзорный офицер, хотел передать, да не успел. Читаем… Поступивший с призывом от такого‑то дня… рекрут, именующий себя… по донесениям доверенных людей - ведет себя необычно. Сторонится гуляний, напитки употребляет меньше меры, деньги не тратит, однако в солдатскую казну внес десять серебряных… ого! По словам доверенного лица - манеры во многом напоминают благородного, однако работать не отказывается, с товарищами дружелюбен. О своем прошлом не рассказывает, но делает это умело, уводя разговор в сторону. Акцент необычен, точно определить, откуда - не удалось… - капитан посмотрел на меня - Ну, как? А это еще не все - вот дальше… Получив от коменданта разрешение, проведен негласный обыск. В результате в вещах обнаружены - гражданская одежда, оружие - пистолет гражданского образца с патронами, небольшая сумма денег. Более ничего необычного не найдено… и далее - Прошу разрешения на арест для выяснения… Ну, как?
- А чего ж это он меня не арестовал‑то? Кто мешал?
- Ну - ну - привычно уже хмыкает Кане - А чего тебя арестовывать? За пистолет и одежду? Так одежда там много у кого есть, что я, не знаю. Ну, посидел бы на вахте неделю, жалования бы убавили. Так и то, это рекруту не положено, а солдат может вполне иметь, хоть и не поощряют. Пистолет… ну разве что… Кстати, а ты его уж не с собой ли прихватил с крепости? Раз уж ты сообразил там и патронов набрать?
- Так точно, с собой.
- А ну, показывай..
Выкладываю я ему пистоль, предупредив, что мол, заряжен, он покрутил его, поморщился:
- И впрямь - гражданский. Но неплохой, хотя и не из лучших. И патроны не дешевые. Где взял?
- Честно? - с трупа снял. Давно уже. Ну и прижился он у меня.
- Тааак… И кого ж ты, сокол, грохнул?
- А то не я. То до меня. Я просто поднял.
- Мародер, значит?
- Да как смотреть. Кроме меня там никого и не осталось, хоронить и то некому было. А мертвым без надобности.
- Ясно. Ладно. Бывает. Давай дальше читать, солдат. Ну, про мост чего там - я сам все видел. Дальше вот - картечница это самая… если бы не она, если б не обменяли ее - легли бы вы все в первый бой еще. А ведь, в разведке не дураки какие - и сидели они там полдня почитай. А ты ее ночью за час привел в вид. Это как называется?
- Да чего там приводить‑то было. Разобрал, открыл, да кусок железа, осколок, вытащил. Чай, не сильно сложнее винтовки, аппарат‑то.
- Ого! Надо же! Не сложнее винтовки! А ничего, что даже у Барона не всяк пехотинец знает, как его винтовка устроена? Почистить может, стреляет хорошо, это да, а вот разобрать… да что там! Я вот, ты думаешь, револьвер чинить свой полезу?
- Я, вашбродь - артиллерист!
- Ах, да! Я же забыл - картинно шлепает Кане себя по лбу - Артиллерист он! Нет, что к пушке снаряду носил - верю, и что шрапнели устанавливать умеешь - тоже. Вот только по разговорам ты, как только речь среди ваших же, с форта, об пушках заходила - тут же куда в сторону. И только уши сушишь. Слушай, а может, к нашим подойдем, проверим? А? Чего молчишь?
Ну, и спрашивается, чего ему отвечать? Что, мол, сварщик я не настоящий, просто маску нашел? А он только хмыкнул, и продолжает:
- Потом вот еще. Говорят, инженер - лейтенант союзный к вам приходил. Так ты у него газеты взял. И не на курево, а читать, Верно?
- Да кабы там было чего читать… - кривлюсь я непроизвольно - Газеты, понимаешь… А еще в очках, офицер…
- О. Именно - капитан хлопает ладонью по бумагам - А ведь большинство офицеров вполне достойными считают газеты‑то эти. Не говоря про солдат - вот пишут со слов - просили им читать и перечитывать …'И симямшися фсе так, што дежурдный зашол сматреть што такое'… его ж мать, ну да, хорошо, хоть так писать умеет… А вот ты, как говорят, морду кривил, как будто тебе оно противно напрочь. Нет?
- Точно так, вашбродь - чего мне тут запираться, думаю - Не по мне эти газетки. Не привычен я к такому.