2
Если ты не бывала в тюрьме,
Значит, ты не бывала в пути.
Вот счастливица!
Их заперли в одной камере, что тут же вызвало поток проклятий со стороны Офы Чандр.
- Это только до утра! - пообещал Доломи. - А в нужник тебя отдельно сводят, стучи.
- Ага, "стучи"! До утра меня тут на куски, может, порвут! Да еще этот… "особо опасный"!
- Он в цепях. Кричи, если что.
Окошко захлопнулось, в камере наступила тишина. Кей Римти разулся, наполнив помещение ароматом пеших странствий, и печально уставился на рваные сапоги. Грамон, как был, повалился на топчан и прикрыл глаза.
- Воняет-то! - сморщилась Офа. - Иди хоть постирай свои портянки, неряха, тут вода есть.
- Сапог мой правый - парень бравый, прошел немало он дорог, но дошагался и порвался, и больше вынести не смог…
- Чего?
- Сапог мой левый, я не первый, кто на себя тебя надел, но в общем тоже ведь из кожи, и вот протерся, заболел…
- Он что, полный идиот? - Офа посмотрела на особо опасного Грамона. Коротышка, не открывая глаз, фыркнул. - Не поняла…
- Он поэт.
- И что? И я должна сидеть тут всю ночь с придурком и с бандитом? Мама дорогая, бред какой! - Она подошла к зарешеченному окошку, встала на цыпочки. - Кажись, водокачку видно. Станция… Я никогда поездов не видала. А вы?
Никто не ответил, но Офу это не расстроило. Пока она вытягивала шею, стараясь разглядеть хоть что-нибудь еще, поэт наконец оторвал взгляд от сапог, чтобы впиться им в показавшиеся под платьем тонкие икры женщины. Судя по улыбке, которая тотчас появилась на его губах, начался новый приступ вдохновения.
- Только не вслух! - попросил его Грамон. - А то у меня плохие нервы.
- Насколько плохие? - насупился Римти.
- Почти такие же плохие, как твои стишки. А вот этой железкой, - коротышка тряхнул кандалами, - я могу очень быстро сломать тебе шею.
- Поговорил бы я с тобой в другом месте и в другое время… - Поэт даже сплюнул на пол. - Все вы крутые, когда охрана кругом.
Грамон резко сел на топчане, но Римти совершенно напрасно отскочил к двери - глаза кшатрия выражали лишь изумление.
- Это ты сейчас мне сказал, рифмоплет? Мне?
- Ладно, ладно! - чересчур уж громко сказал поэт. - Проехали… Только не надо так.
- В смысле - "так"? - не понял Грамон. - У тебя что, стихи хорошие?
- Стихи плохие… - Римти вернулся на свой топчан, но присел с краешку. - Все же это не значит, что на меня можно голос повышать. Я же не жалуюсь, что меня заперли со шлюхой и…
- Чего?! - Офа, с интересом наблюдавшая за мужчинами, даже подскочила. - Как ты меня назвал?!
- Он больше не будет. - Грамон снова лег. - Он извинится. Только не устраивай драки, пожалуйста.
- Драки? Да я ему просто глаза вырву!
- Прости! - Римти, то ли в самом деле раскаиваясь, то ли из иных побуждений, рухнул на колени и склонил голову. - Ударь, если хочешь, только прости… Сорвалось.
- Я тебе сейчас еще что-нибудь сорву! - Офа схватила сапог поэта и несколько раз хорошенько треснула его по макушке. - Что б ты сдох, сволочь! Маму свою так называй, понял?!
Римти только вздрагивал, терпеливо ожидая завершения экзекуции. Наконец сапог развалился на две части, и Офа отшвырнула оставшийся в руке задник.
- Сволочь! - добавила она и окончательно успокоилась. - Никогда не видела поезда. Они ведь редко ходят, да?
- Завтра утром будет поезд, - сообщил Грамон. - Идет из Ош-порта до самой столицы.
- А ты откуда знаешь? Римти тоже поднял голову.
- Знаю…
3
Всегда смешно людей мне видеть,
Что полагают, будто не песчинки,
А прямо-таки люди!
Паула забрал у Пешти свиток с сообщением и сжег его в уничтожителе бумаг.
- Я там, кажется, не все понял… - запоздало пробормотал начальник станции.
- Я повторю. Кентавры идут прямо на нас. От трех до шести эскадронов. Их преследуют четыре конных полка, но, конечно, не успеют. Станция обречена, нам предложено эвакуироваться.
- Но… А если кентавры успеют раньше, до поезда? Брамин только пожал плечами.
- Ну да, ну да… - Пешти прошелся по кабинету мага, ожесточенно расчесывая затылок. - У меня только две роты пехотинцев и стрелки. Ну, мобилизовать всех - это будет еще полсотни… Не удержимся, да… Уходить в Степь? Вообще получится резня, мои орки каре держать не привыкли.
- Ты бы лучше подумал, что им здесь нужно. - Паула высыпал на стол содержимое ящика стола и принялся просматривать бумаги. - Водокачку разрушить и персонал перебить? Невеликое достижение, если иметь в виду, что уйти обратно будет очень трудно.
- Им нужен поезд? - Пешти сел в кресло, достал из кармана трубку. - Так давай, и правда, успокоимся.
- Ну, давай, - согласился маг, не отрываясь от своего занятия.
- Поезд… Смогут кентавры взять поезд?
- Маловероятно. Измором могли бы, но у них не больше двух дней до подхода кавалерии.
- Тогда зачем это все?
- Не знаю. Я просто предложил подумать. - Паула закончил просмотр бумаг и свалил все в уничтожитель. Коротко вспыхнуло бездымное пламя. - Привычка такая у браминов: думать. Но, может быть, кентавры просто заблудились и не понимают, что прижимаются к побережью.
- Кентавры заблудились в Степи?! Маг, ты забыл, откуда эти дикари родом. Им здесь каждая травинка родная. И выгнали их не так давно, чтобы хоть что-то изменилось. Как хорошо, что я услал беженцев с патрулем… Должны успеть уйти с пути кентавров. А я в любом случае обязан дождаться поезда, если поспешим - дадим троллям воды. - Пешти, так и не закурив, убрал трубку. - Все, брамин, думай сам, а мое дело - действовать.
- Действуй, кшатрий. Пешти выскочил на платформу.
- Доломи! Поднимай всех строиться, срочно!
Как только дверь за ним закрылась, маг быстро достал из шкафчика небольшую бутылочку и жадно отхлебнул. Брамины тоже боятся смерти. А думать и бояться одновременно практически невозможно.
4
В компании хорошей можно
Чудесно время провести,
На дом горящий глядя изнутри.
- Забегали чего-то! - Офа снова тянулась к окошку. - Темно уже почти, а они забегали…
- Попробуй что-нибудь услышать. - Грамон подошел и легко поднял женщину. - Так удобно?
- Ничего, спасибо… А не разберешь, орут да матерятся - солдаты. Орки в основном. Я не знала, что орков на станцию пускают.
- А они граждане Империи, в отличие от тебя! - съязвил давно оправившийся от побоев Римти, подпрыгнул и подтянулся на руках к решетке.
- Сколько их там? - поинтересовался снизу ущемленный в правах ростом и кандалами Грамон. - Хоть примерно?
- Ну, не знаю… Сотни две, а то и больше. Отсюда не все ноги видно.
- Общее построение, - хмыкнул коротышка. - Ночью. Перед прибытием поезда. Я думаю, кентавры, от которых мы все драпали, где-то поблизости.
- А мне говорили… - уставший поэт спрыгнул вниз. - Мне говорили, что как раз к побережью они не пойдут, что тут их могут загнать на полуостров - и все!
- Правильно говорили, - кивнул Грамон. - Оттого их в этом направлении и встретить оказалось некому. Если начальник станции попробует ее защищать, то все мы скоро умрем. Тут просто нет порядочных укреплений.
- А если не попробует? - Офа опустила голову, разглядывая блестящую макушку кшатрия. - Бежать надо! Кентавры - это… Они злющие!
- Он обязан защищать станцию, если не будет другого приказа. Вот что… Начнется заваруха - надо нам самим выбираться. - Грамон поставил Офу на пол. - На крайний случай действуем так: ты зовешь охрану, чтобы в нужник сходить, а ты, поэт, кидаешься на первого, кого увидишь. Постарайся хоть немного его задержать. Я займусь остальными.
- Это - виселица, - мрачно произнес Римти. - Причем для всех. У виселицы нрав простой: закрутит руки за спиной, потом возьмет тебя за шею, подергает твоей ногой…
- Заткнись! - простонала Офа.
- А кентавры тебя быстро зарежут, но сначала задницу раздерут, - заметил Грамон.
Римти затряс головой, словно в припадке.
- Это сплетни!
- Да не такие уж, я всякие трупы видел… Офа Чандр, ты со мной?
- Естественно. - Женщина посмотрела на поэта, и тому показалось, что она мгновенно изменилась. - Кентавры никого в живых не оставят, дурачок. Значит, и свидетельствовать против нас будет некому. Сейчас как раз построение, наверняка во всем здании, кроме охраны, никого нет. Темно, суета. Уйдем в Степь - никто нас не найдет.
- А если напоремся на кентавров? - упорствовал Римти. - А если кентавры на станцию не пойдут - тогда что? Утром по нашим следам двинет разъезд, и крышка!
Офа медленно развернулась к Грамону.
- Сломайте ему шею, Хью, обойдемся…
- Подождите! - Коротышка хмурился. - Я сказал: в крайнем случае! Утром тут будет поезд. Если мы успеем погрузиться, кентавры нас не достанут. По крайней мере, несколько дней им на это потребуется.
- Но если кентавры придут раньше поезда - будет поздно. Во время драки никто меня в нужник не поведет.
Офа говорила холодно, отчетливо выговаривая каждый звук. Грамон бесцеремонно протянул руку и чуть наклонил ее голову, подставляя под лунный свет. В следующую секунду его собственная голова дернулась от хорошей затрещины, но Хью ее будто и не заметил.
- Я сказал: ждем. И еще я сказал, - коротышка ткнул пальцем в грудь поэту, - что ты нам поможешь. А теперь пора снова послушать, о чем говорят на построении наши защитнички.