– Ну, представились… он сказал, что прилетел из Омдурмана, и что играть не умеет, но какие-то знакомые рассказывали ему о моём заведении. Потом ему другие клиенты показывали, как играть на аппаратах, и мы больше не общались.
– А вы сами ему не стали показывать, как нужно играть?
– Нет. Это запрещено нашими внутренними правилами, во избежание конфликтных ситуаций.
Килиан вновь понимающе кивнул. Ну, хоть не так много улыбается, на этот раз, уже хорошо.
– Вы не могли бы точно вспомнить содержание вашего разговора с мистером Набтабом?
Отрицательно цокаю и мотаю головой.
– Отвечайте вслух пожалуйста, мы же записываем всё на магнитофон.
– Нет, не помню.
– Он не говорил вам, чем зарабатывает на жизнь?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да.
– Но вы же не помните точно, о чём говорили? Как же вы можете быть уверенны?
Мозес подключился к разговору.
– Старший инспектор, если вы намерены продолжать эти детские уловки, может, мы пойдём, а вы пока на зеркале потренируетесь? Мой клиент ответил вам, что разговор свёлся к нескольким фразам, общее содержание он тоже вам сообщил. То, что он не может воспроизвести диалог дословно, никак не подрывает доверия к его словам. Вы сами способны сейчас точь-в-точь повторить всё, что говорили неделю назад? Очень сомневаюсь.
О"Лири примирительно поднял ладони.
– Не надо так нервничать, советник. В вашем-то возрасте, совсем не полезно… Я всего лишь пытаюсь установить истину, только и всего.
Похоже, они друг друга недолюбливают.
– Мистер Чернофф, вы сотрудничаете с правительством какой-либо страны, кроме Республики Родезия?
Млять! Неужели раскопали что-то? Уже собираюсь ответить "нет", когда Мозес предостерегающе дотрагивается до моего плеча.
– К чему этот вопрос, старший инспектор?
– Вопрос имеет непосредственное отношение к существу дела. Мистер Чернофф, отвечайте, пожалуйста – сотрудничаете ли вы с правительством какой-либо страны, кроме Республики Родезия?
– Мой клиент имеет полное право сотрудничать с кем угодно, пока это не нарушает законов Республики. И не обязан ни перед кем отчитываться. Поэтому, либо задавайте конкретный, относящийся к сути дела вопрос, либо переходите к следующему.
Показалось, или на невозмутимо-добродушном лице австралийца мелькнула тень раздражения? Вполне возможно, он же тоже не железный.
– Мистер Чернофф обсуждали ли вы с кем-либо мистера Набтаба до того, как мы с напарником пришли к вам в пятницу?
– Нет.
– Вы уверены?
– Мой клиент уже ответил на ваш вопрос, инспектор.
– Знали ли вы, чем мистер Набтаб зарабатывал на жизнь?
– Нет.
– Знаете ли вы это сейчас?
– Этот вопрос не имеет отношения к делу. Какую бы информацию мой клиент не собрал после вашего появления, инспектор, она никак не относится к тому, что произошло с мистером Набтабом.
– Это же простой вопрос, мистер Чернофф, ответ на него ничем вам не грозит, как совершенно правильно подсказал ваш адвокат. Сейчас вам известно, чем Набтаб зарабатывал на жизнь?
– Инспектор, я вам уже ответил. То, что мой клиент знает сейчас, не имеет ни малейшего отношения к существу дела.
– Вы знали, что Набтаб – торговец оружием?
– Нет.
– Подозревали, возможно?
– Нет.
– Вы знали, что он поставляет оружие в Имамат?
– Нет.
– Вы русский?
Адвокат подался чуть вперёд.
– Старший инспектор, мой клиент – гражданин Родезии, каковой статус был присвоен ему досрочно, за героизм, проявленный в Войне за независимость. Его этническое происхождение, равно как и гражданство в Старом Мире, не имеет ни малейшего значения.
Ишь, как оттарабанил. И голос торжественный такой. О’Лири, впрочем, не впечатлился.
– Лояльность – сложная штука, советник. Я ни в коем случае не собираюсь отрицать заслуги вашего клиента перед Родезией. Разумеется, для закона не имеет ни малейшего значения, кто мистер Чернофф по происхождению. Но вот для выявления всех обстоятельств смерти Таийиба Набтаба – очень даже имеет. Мистер Набтаб поставлял оружие в Имамат. Имамат – противник России. Пусть даже официально у них действует мирный договор, столкновения на границе не прекращаются. И то, что ваш клиент – русский, вполне могло толкнуть его на мысль немного помочь соотечественникам. Не ставя под угрозу интересы Родезии, разумеется.
Возможно, мне показалось, но последняя фраза прозвучала с некоторой иронией. Впрочем, куда больше иронии звучит в ответе Мозеса. Иронии и преувеличенного восхищения.
– Браво, старший инспектор! Вы не подумывали оставить карьеру полицейского, и начать зарабатывать на жизнь написанием романов? А то у нас тут с писателями как-то не очень, пока что. Килиан О’Лири, основоположник великой родезийской литературы. Что скажете?
Если подколка и задела инспектора, он этого никак не показал.
– Мистер Чернофф, это вы отравили Таийиба Набтаба?
– Нет.
– Вы специально отвлекли внимание бармена, Шалка де Са, чтобы отравить предназначавшееся Набтабу пиво?
– Не отвлекал и не травил.
– Вы русский?
– Мой клиент – гражданин Родезии, старший инспектор. Ещё одна отсылка к его происхождению – и я подам на вас жалобу в комиссию по этике.
– Вы разговаривали с людьми из разведки Новороссии?
– Мой клиент имеет полное право разговаривать с кем угодно и сохранять это в тайне, старший инспектор. До тех пор, пока это не нарушает закон. Если вы хотите спросить, не шпионил ли он на Новороссию в военных и других государственных структурах Республики – так и спрашивайте.
– Если не возражаете, советник, я буду формулировать вопросы самостоятельно, без вашей помощи. А то, зная вас, вы потом счёт за это пришлёте. – И, не давая старику возможности ответить, продолжил. – Мистер Чернофф, вы передавали информацию разведке Новороссии либо другого государственного образования?
– Вот видите, старший инспектор – без моей помощи вы неспособны правильно сформулировать вопрос. Мой клиент имеет полное право собирать и передавать любую информацию кому угодно. До тех пор, пока это не нарушает законов Родезии. Каковые, если вы вдруг не в курсе, определяют закрытый перечень сведений, разглашение которых является преступлением.
– Ваш клиент, советник, является энсином Кейптаунской милиции, командиром взвода. И для него, как для военнослужащего, любое сотрудничество с другими государствами без ведома командования может послужить основанием для обвинения в государственной измене.
Там, вообще-то, есть существенное уточнение – во время призыва на службу. Ну, плюс выдача служебной информации, это уже в любое время.
Ли-старший с деланым недоумением огляделся по сторонам.
– Похоже, Альцгеймер меня-таки догнал. До последней секунды я был уверен, что сижу в здании полицейского управления Кейптауна. А я, оказывается, сейчас в службе военной юстиции? Почему же вы не в форме, господин …ээ… майор?
О"Лири чуть пожевал губу перед ответом.
– Не надо паясничать, советник. В случае, если в ходе расследования нами выявлено преступление, находящееся вне нашей юрисдикции, мы обязаны передать информацию в соответствующее ведомство.
– И как? – спросил Мозес с нескрываемой издевкой. – Выявили?
– Посмотрим, мистер Ли, посмотрим… Мистер Чернофф, вы встречались с агентом разведки Новороссии Юрием Самариным?
Млять!
– Нет.
– Вы уверены?
– Я не встречался ни с кем, кто представился бы агентом разведки Новороссии Юрием Самариным.
Полицейский ехидно улыбнулся и достал из лежащей перед ним папки фотографию, которую и передал мне.
– Вам знаком этот человек?
Юра, кто же ещё. Фотка, похоже, с ID. На погранконтроле взяли, наверное. Надеюсь, взяли только фотку, а не самого Юру.
– Да. Это Юрий, радист с "Владимира Аверьянова". Заходил несколько раз ко мне в зал.
– О чём вы говорили?
– Закон защищает право моего клиента на неприкосновенность частной жизни, старший инспектор. Он не обязан пересказывать вам всё содержание своего общение с этим… как там его. Задавайте конкретный вопрос.
– Мистер Чернофф, знали ли вы, что Самарин – агент разведки Новороссии.
– Нет.
– Передавали ли вы ему какую-то информацию?
– Инспектор, любое общение подразумевает передачу информации. Просто представившись, мой клиент уже передал этому Самарину какую-то информацию о себе. Задавайте конкретный вопрос.
– Передавали ли вы Самарину военно-политическую информацию о Родезии? Или Свободной Африканской Республике, до провозглашения независимости?
– Инспектор, простой ответ на вопрос "как тут у вас дела?" уже подразумевает передачу "военно-политической информации". "Разногласия с Британским союзом, народ волнуется". Задавайте моему клиенту конкретные вопросы. Если у вас их нет – мы с удовольствием вас покинем.
– Передавали ли вы Самарину военно-политическую информацию о Родезии, добытую с использованием вашего служебного положения в милиции?
– Нет.
– Обсуждали ли вы с Самариным мистера Набтаба?
– Нет.
– Самарин ставил вам задачу устранить Набтаба?
– Инспектор, мой клиент уже ответил, что мистер Набтаб в беседах не фигурировал. Вы тратите своё и, что куда хуже, наше время.
О"Лири с непонятным выражением хмыкнул и поднялся с места.
– Что ж, господа, попрошу вас потерять ещё три минуты вашего драгоценного времени, и мы закончим, на сегодня.