- Вполне достаточно, - сухо произнесла Жаклин. Она отложила в сторону кристалл, но ощущение чужой смерти не прошло, скорее, оно усилилось. Она с беспокойством посмотрела на свою посетительницу. Та смотрела на нее почти без волнения, скорее, умиротворенно.
И в ее улыбке гадалке почудилась смерть - причем, не только для того, кого настолько ненавидела ее гостья.
Провожая посетительницу, она даже не спросила о деньгах - настолько ей хотелось отправить восвояси беспокойную клиентку. Но та оказалась предупредительнее, передав ей кошелек с деньгами. Жаклин пересчитала их только после того, как дверь за клиенткой закрылась.
В кошельке оказались деньги, которые Жаклин обычно получала за десяток сеансов. Но деньги сейчас нисколько ее не радовали - она чувствовала, что сейчас, именно в этот момент, ее коснулась смерть. К тому же, гадалка внезапно почувствовала слабость и головную боль.
И лишь ближе к вечеру, готовясь засыпать, Жаклин с ужасом поняла, что знает, о ком именно спрашивала ее посетительница. Это имя без страха могли произнести разве что бедняки - из тех, кому нечего терять, - либо сторонники этого жуткого человека.
"Она собралась убить его?! - думала Жаклин о клиентке. - Она же погубит и себя, и многих других.
Такого убийства не простят никому. А если он не будет добит - тогда весь Париж умоется кровью".
Ей хотелось найти свою посетительницу, во что бы то ни стало отговорить ее от страшной затеи. Но это было невозможно - дар предвидения не дает возможности найти адрес того, кого хочешь увидеть.
А на следующий день искать гостью стало уже поздно.
Пожалуй, единственной случайностью во всей этой истории было то, что в тот вечер Жаклин оказалась на улице Кордильеров - и именно в тот момент, когда перед одним из скромных домов собралась нешуточная толпа. Гадалка хотела пройти мимо, но любопытство все же пересилило.
Из толпы послышались какие-то крики, что именно кричат, разобрать было невозможно.
- На фонарь ее! - расслышала, наконец, Жаклин нечто членораздельное. - Немедленно, сейчас же - на фонарь!
"Кого бы это они? - подумала она. - Неужто поймали кого-то из прусских шпионов?"
Она подошла поближе, тем более, что никто не обращал на нее внимания - всем, сгрудившимся около дома, было сейчас не до того.
- Простите, гражданка! - пробежавший мимо жандарм грубо толкнул ее - не со зла, просто он очень спешил.
- Убийцу должно судить! - заорал он, скрывшись в толпе. - Именем республики - прекратить самосуд! Кто не подчинится - тот враг революции!
Эти возгласы, вроде бы, подействовали отрезвляюще - по крайней мере, толпа начала расступаться.
- Приказываю - шаг назад! - слышалось в толпе; похоже, жандармам приходилось работать локтями.
- Что случилось? - спросила Жаклин, подходя ближе и обращаясь ко всем и ни к кому. Ей ответили сразу несколько человек, стоявших с краю и не принимавших участие в потасовке с жандармами.
- Как, вы еще не знаете, гражданка?!
- Только что, буквально несколько минут назад…
- …Убили Друга Народа!
- Его зарезала проклятая аристократка!
- Да будь она проклята! Если бы не жандармы, ее бы разорвали на месте!
- Ну, ничего, голову с плеч теперь ей сбреют!
- Мало! Слишком быстро!
Люди как будто получили возможность выговориться - и вовсю пользовались этой возможностью.
Жаклин, похолодев, вспомнила вчерашнюю встречу. Убит Друг Народа! Один из самых кровожадных вождей - даже она, не вдававшаяся в тонкости политики, прекрасно это понимала! И значит…
- Говорите, аристократка? - обратилась она к человеку, одетому как мастеровой, стоявшему ближе всего.
- Да кто ж еще она будет?! Только такая тварь и могла. Да сами на нее поглядите!
Как раз в этот момент жандармам окончательно удалось совладать с толпой и отбить жертву народного гнева. Женщина, убившая Друга Народа, была растрепана, похоже, "революционные гражданки" успели расцарапать ей лицо, пока их увещевали жандармы - но не узнать свою вчерашнюю гостью Жаклин не могла.
"Вот, значит, как… - с ужасом думала она, видя, как женщину уводят, оттесняя от разъяренной толпы, - выходит, я была соучастницей. Но никто об этом не знает? Или - нет?!"
Она была готова со всех ног бежать к Терезе Буиссон, просить, чтобы та держала рот на замке. Но сейчас же Жаклин поняла, что тут никакие просьбы не будут нужны - Терезе и самой совсем не нужно соучастие.
- Друга Народа убили. Что же теперь станет? - вполне серьезно спросил молодой человек, стоявший рядом с ней.
По лицу парня было видно, что он вот-вот готов разрыдаться.
- Ты прекрати такие разговоры, - строго сказал его приятель чуть постарше. - Республика выживет, она покарает убийцу. И тех, кто ее вдохновлял - тоже!
Жаклин смотрела на все это, не зная, что и думать. Видимо, ее лицо приняло совершенно растерянное выражение.
- О, вот и вы! Я знала, гражданка, что мы с вами еще свидимся! - А вот от обладательницы этого голоса гадалке захотелось бежать, причем немедленно. - Жаль, что мы с вами не оказались поближе, а то эти клуши только и способны, что царапаться! - с презрением сказала та самая ряженая "добродетельная домохозяйка", которая не раз являлась Жаклин в кошмарных снах. Теперь она была одета еще хуже - едва ли не в какое-то вретище, - и смотрела на Жаклин вполне безумными глазами.
- О, я знаю, что мы с вами на пару ее бы просто разорвали, - продолжала ряженая.
Жаклин хотела промолчать, но невольно, словно бы язык ей не подчинялся, пробормотала:
- Убийцу покарает суд.
- Именно, - поддакнула "домохозяйка", чьи седые или же просто выбеленные пряди выбились из-под чепца. - Именно - ее покарает революция. И ее, и всех, кто оказывал ей хоть какое-то содействие. - Она заговорщически подмигнула Жаклин, да так, что у той по спине пробежали мурашки. - Завтра ее осудят, послезавтра - всё! - она провела рукой по горлу. - А будете ли вы присутствовать на казни? - поинтересовалась она.
Ответ Жаклин оказался почти нечленораздельным - вроде "не решила пока".
- А вы, милочка, возьмите, да и придите, - улыбнулась ей ведьма. - У нас там отличная компания подобралась! Уже многих в небытие проводили! Или вы так не считаете и верите в бога? - Она рассмеялась.
Жаклин кивнула, намереваясь уйти. Да и толпа начала редеть - многие отправились к тюрьме, требовать немедленной и жестокой расправы над убийцей Друга Народа.
- Приходите! - закричала ей вслед ведьма. - Там будет интересно!
"Откуда она могла знать? Откуда?!" - стучало в голове Жаклин, когда она шла домой. И кто она, эта странная женщина во вретище, с голосом, который можно было бы даже назвать красивым, говорящая так, как не может говорить простая парижская домохозяйка? Почему она запомнила Жаклин? Что она еще знает? Неужели прослышала о вчерашней встрече с этой убийцей? От кого?
Ответов на эти вопросы не находилось. Жаклин было бы проще предположить, что безумная старуха (а может, и не такая уж старуха) просто читает ее мысли. О том, что подобное может быть, Жаклин слышала от своей матери, когда та учила ее гадательному ремеслу. Но сама она ни с чем подобным не сталкивалась.
Она вернулась домой, тщательно заперла дверь - после начала революции воры и грабители в Париже расплодились в невероятном числе, никакая гильотина не помогала - да и не тащили их на эшафот. Потом, сев в кресло, глубоко задумалась. Эта безумная знает ее в лицо. Возможно, знает о ней гораздо больше. Но, вроде бы, проявляет дружелюбие. Почему?
Зачем ей нужна гадалка?
Была ли сегодняшняя встреча случайностью?
Ответа на этот вопрос, да и на остальные, Жаклин не знала. А ночью ей вновь снились кошмары. И главной героиней кошмаров была все та же безумная "добродетельная домохозяйка", на сей раз - совершенно лишенная всяческого дружелюбия, да и человеческих черт - в кошмаре она сорвала маску, под которой обнаружилось полусгнившее лицо с копошащимися личинками. К Жаклин тянулись мохнатые трехпалые лапы, а бежать она отчего-то не могла…
- Я знаю, кто сообщница убийцы, - шипела тварь, подбираясь ближе. - Именем революции и республики, пора попробовать и твоей крови, жалкая гадалка!
Мохнатая лапа зажала Жаклин рот, она попыталась закричать - и проснулась в холодном поту. Оказалось, что просто неудобно легла - было трудно дышать. Да и в комнате стояла обыкновенная летняя духота.
Жаклин долго ворочалась с боку на бок, пытаясь снова заснуть. Нет, ее кошмары объясняются очень просто, она почти убедила себя в этом. И все же, ощущение какого-то чужого враждебного присутствия не проходило - оно сделалось лишь сильнее.