Бунс небрежно развалился в кресле и выжидательно уставился своими кукольными глазами на нефтяного короля.
- Вы, конечно, помните профессора Монгомери? - спросил, закуривая сигару, Маклин.
- Конечно! - ответил, закладывая ногу на ногу, Бунс, - это - тот самый чудак, о котором два месяца тому назад вы поручили мне собрать сведения. Вчера я вырезал из "Геральда" очень любопытную статейку об этом чудаке и его открытии, полагая, что она может вам пригодиться.
- Дело очень серьезное, Бунс! - перебил его нефтяной король, - вы - мой главный секретарь, вы состоите членом нашей Ассоциации Капиталистов и, конечно, я от вас ничего не скрываю. Вам известны все мои тайны, и я намерен посвятить вас еще в одну. Вчера я был у профессора Монгомери, предлагал ему два миллиона за его открытие. Зачем я это сделал - вы, конечно, догадываетесь. Нам, во что бы то ни стало, необходимо иметь в руках это страшное оружие. Но, можете себе представить, Бунс, этот чудак категорически отказался продать свое изобретение. Повторяю, оно должно быть в наших руках. Вам известно, что будущее чревато грозными событиями, и не сегодня-завтра рабочие, которые теперь прекрасно организованы, поднимут восстание. На армию мы положиться не можем, полиция малочисленна. Только "лучи смерти" могут обеспечить нам победу. Иначе - все полетит к черту! Теперь, я полагаю, вам понятно все. Если профессор не желает продать свое изобретение за деньги, мы должны найти способ заставить его, так или иначе, предоставить это страшное оружие в наше распоряжение. Как раз перед вашим приходом я кое-что придумал. У профессора есть дочь, которую он безумно любит. Нужно похитить девушку, и тогда старый осел согласится на все наши условия. Разработать детали этого плана и привести его в исполнение я поручаю вам, Бунс. Вы - мастер на такие дела. В расходах можете не стесняться. Даю вам полчаса на разработку плана. Через полчаса я жду вас здесь. Поняли?
- Понял. Но позвольте, уважаемый патрон, выяснить еще кое-что… - заговорил Бунс, мигая белесоватыми ресницами. - Вы не приняли, мне кажется, во внимание весьма важного обстоятельства. Ведь полиция и суд не погладят меня по головке, если я украду дочь известного профессора. Что эта штука выплывет наружу - я более чем уверен. Вам ведь известна постановка сыскного дела в Штатах… Как я ловко не действуй, все-таки…
- Вы - молодой осел, Бунс! - нетерпеливо перебил его нефтяной король. - Позвольте вас спросить: когда вы свалились с луны, вы не очень ушиблись? Очевидно, полет с луны на землю взболтал порядком ваши мозги! Я был лучшего мнения о вашей сообразительности, клянусь нефтью! Вам должно быть известно, что, если я заинтересован в деле, ни суд, ни полиция и пальцем не шевельнут. Судья скорее привлечет к ответственности похищенную девушку, чем ее похитителя. Я, на всякий случай, сегодня же вызову инспектора тайной полиции и переговорю с ним. Словом, я вам гарантирую полную безнаказанность.
- Тогда все в порядке, патрон! - вскричал секретарь, весело потирая руки. - Через полчаса я буду здесь с готовым планом.
Он сорвался с места и исчез в дверях.
Джим Маклин подошел к бюро и углубился в чтение секретных сообщений директоров бесчисленных нефтяных предприятий, разбросанных по всей Америке. Эти сообщения были весьма неутешительного свойства. Рабочие и мел-кие служащие волновались, требуя увеличения заработной платы; кое-где вспыхивали забастовки, и были кровавые столкновения рабочих с полицией. Усиливалась коммунистическая пропаганда; крепли рабочие организации; увеличивалось количество коммунистических газет, несмотря на репрессии и препятствия, чинимые властями.
Книга с аккуратно наклеенными свежими газетными вырезками была полна сообщений о росте коммунистического движения во всем мире, о колоссальном кризисе промышленности, о хозяйственной разрухе в Европе и о процветании Мекки и Медины международного пролетариата - Советской России.
Нефтяной король злобно швырнул книгу на пол, бешено закусил золотыми зубами кончик потухшей сигары и упал в кресло. В этот момент в дверях показалась тощая фигура рыжего секретаря.
- Ну, - выжидательно уставился на него Маклин.
Бунс не спеша развалился в кресле с видом человека, знающего себе цену, и заговорил, растягивая слова:
- Готов, патрон! План недурен, смею вас уверить. Можете считать, что птичка уже в клетке!
- Не болтать чепухи! К делу! - нетерпеливо перебил его Маклин.
- Ладно, - хладнокровно отозвался Бунс, - я продолжаю. Два месяца тому назад, когда я собирал по вашему поручению сведения о профессоре, я попутно разузнал кое-что об его дочери. Эта милая девица имеет жениха, какого-то механика. Этот джентльмен, кстати, зараженный коммунистическим духом, работает на заводе в Блеквиле и часто пишет письма мисс Монгомери. Мой помощник Крукс великолепно подделает почерк этого прокопченного дымом Ромео. Крукс - артист в своем роде. Мы вызовем письмом от имени жениха мисс Монгомери, посадим ее среди белого дня в наемный автомобиль, умчим ее в заранее приготовленное гнездышко, и там прекрасная Джульетта с недельку помечтает о своем Ромео и поразмыслит о бренности земного существования. А я тем временем напишу ее дражайшему родителю письмо от имени шайки бандитов с требованием миллионного выкупа за дочь. Старик, разумеется, вспомнит о вашем предложении, патрон, и дело будет сделано. Мы будем вне подозрений, вы получите изобретение этого чудака почти даром, так как миллион вернется в вашу кассу. Конечно, тысяч десять придется израсходовать на организацию похищения, но это пустяки.
- Ладно! - проскрипел Маклин, швыряя на ковер окурок потухшей сигары. - Но каким образом вы подделаете подпись? Разве у вас имеются письма жениха мисс Монгомери?
- Ну, их не так трудно достать. Закоптелый Ромео, очевидно, пишет ей в день два раза. У влюбленных так принято. К ящику, висящему на дверях, легко подобрать ключ, а ловкий парень может каждый день проверять там корреспонденцию раньше, чем это заблагорассудится сделать этой ведьме-тетушке Джен или самой мисс Монгомери. А пока - честь имею кланяться, патрон! - и ловкий секретарь бесшумной тенью выскользнул из кабинета.
- Из этого парня будет толк, - пробормотал ему вслед нефтяной король, закуривая сигару.
В лечебнице доктора Барлоу
Через три дня после этого разговора со своим патроном, рано утром рыжий секретарь вышел из подъезда громадного особняка на Пятой улице и, заложив руки в карман широкого светло-коричневого пальто, быстро зашагал по панели. Поднятый широкий воротник совершенно скрывал его веснушчатое лицо, и из-под нахлобученного на самый лоб козырька коричневой кепки кукольные глаза внимательно ощупывали шумную улицу с бешено-мчавшими-ся автомобилями и спешившими, сломя голову, пешеходами. Стеклянный взгляд мистера Бунса остановился на закрытой, блестевшей черной свежей лакировкой каретке маленького "такси", стоявшего на углу. На сидении за рулем сидел молодой, смуглолицый шофер в кожаной куртке и кожаной фуражке и курил коротенькую трубку, лениво скользя взглядом карих, плутовских глаз по фигурам пробегавших мимо пешеходов.
Мистер Бунс подошел к нему и отрывисто произнес:
- Алло, приятель! Хотите заработать сто долларов?
- Что я должен для этого сделать? - отозвался шофер, вынимая трубку изо рта и внимательно вглядываясь в его полузакрытое воротником, веснушчатое лицо.
- Исполнять мои распоряжения и забыть после того, как мы с вами расстанемся, о нашем знакомстве! - внушительно ответил Бунс.
- Ладно! Я, вообще, никогда не интересуюсь делами моих пассажиров… - произнес шофер, скаля белые зубы. - Если даже вы собираетесь кого-нибудь ограбить и удрать на моем "такси", и то я не буду протестовать… Только, разумеется, плата будет другая…
- О, нет, здесь просто маленькое любовное приключение… - небрежно протянул рыжий секретарь.
- Это меня не касается. Куда прикажете ехать, джентльмен?
- Пока прямо, а потом я вам скажу, - ответил Бунс, вскакивая на сиденье рядом с шофером.
Шофер завел мотор; "такси" с характерным постукиванием рванулся вперед и плавно покатился по мостовой, среди быстро мчавшегося беспрерывного автомобильного потока. Мимо мелькали, уплывая назад, массивные громады небоскребов; высокие фонарные столбы бешено мчались навстречу, и легкий ветерок освежал веснушчатое лицо мистера Бунса, по временам отрывисто бросавшего шоферу:
- Направо! Прямо! Налево! Направо! Вперед! - "Такси" промчался мимо серых громад фабрик и заводов предместья, влетел на широкое шоссе с матовой зеленью садов по обеим сторонам, и, наконец, Бунс скомандовал:
- Стой! К красному дому направо!
"Такси" застопорил ход и медленно подплыл к высокой чугунной ограде, за которой виднелось красное кирпичное здание, тонувшее в зелени пустого сада.
- Ждите здесь! - отрывисто бросил шоферу мистер Бунс; он выскочил из автомобиля и направился через настежь раскрытые ворота к подъезду. Величественный, бритый швейцар в длинной, синей расшитой галуном ливрее и синей фуражке с пестрым околышем почтительно распахнул перед ним стеклянные створки дверей.
- Доктор Барлоу дома? - отрывисто спросил Бунс.
- Так точно, сэр! Пожалуйте, сэр!
Швейцар, путаясь в длинной ливрее, подбежал к лифту и распахнул дверь кабинки. Бунс вошел и уселся на обитое голубым плюшем сиденье; дверь захлопнулась, и кабинка полетела вверх. Легкое сотрясение, и дверь автоматически распахнулась. Мистер Бунс вступил в широкий, выкрашенный белой масляной краской коридор, на желтом крашеном полу которого сияла узкая белая дорожка линолеума. Слева в стене виднелось несколько обитых войлоком узких дверей; справа - забранные тонкой сетью металлической решетки окна.