Наши горы болью корчились -
Шарил грудь свинец, шею сук искал…
Выкормыши бед тенью призрачной
Праздник правили в долгих сумерках…
Наших братьев ветер выплюнул,
Отрыгнул огонь прелым порохом,
Выструнили горцев псами выть в плену…
- он накрыл струны ладонью, спросил:
- Йерикка, спеть-то чего?
- А… - рыжий горец шевельнул ладонью, фривольно оперся локтем на пулеметный приклад.
- Понял, - охотно согласился Гостимир, ущипнул струну и тихонько запел, улыбаясь:
От заката до рассвета, мы сражалися -
Так у лавки ножки дубовы сломилися,
А под лавкой той полы порасселися,
Порасселися, провалилися -
С нею в нижнюю мы горницу свалилися,
Там и гости заполночны посмутилися…
Годится?
Святомир отпихнул книжку и потянулся:
- Йой! Чего мне желается, кто угадает?
- Домой, - предположил Йерикка.
- Не-а… Вызнать, чем наши дела скончаются.
- А я и так знаю, - заявил Йерикка. - Ложился бы ты спать лучше!
Гостимир снова играл на гуслях что-то печальное, и Йерикка вздохнул:
- А этот и в Кащеевом царстве гусли сыщет. Если не можешь не бренчать - сыграй и спой что-нибудь…
- …еще похабнее прежнего, - заключил Святомир.
- А добро, пожалуй, - Гостимир устроил гусли удобнее:
- А как шел я мимо бани ввечеру -
Думал я - от повиданного помру…
- Хватит-хватит, - поспешно сказал Йерикка. - Дальше все слышали.
- Стережешься за свой строгий нрав? - ухмыльнулся Святомир. - Добро, мы то и впрямь насквозь знаем.
Олег зевнул и сел.
- Не спишь? - спросил Йерикка.
- Да мне приснилось, что коту рядом половые органы откручивают, какой уж тут сон, - пожаловался Олег. - Эрик, что завтра делать будем?
- Спроси у Гоймира, - предложил Йерикка.
- Спрошу, - пообещал Олег, - вот ремни на чунях поглажу - и спрошу. Еще бы, как опрашивать пойду, по пути не заблудиться. Проводишь?
- Остроумных дополна, - резюмировал Йерикка, - просто умных нету.
- Йой, дождь, - сообщил Святомир посмотрев в окно.
Все остальные перебрались к нему и прилипли к окну носами. Дождь лил из низких серых туч, вспузыривая лужи на пустынной ночной улице.
- А вот прознать бы, как это, - задумчиво сказал Гостимир, - бежали они за нами, как хорт за косым. А потом одно отлипли разом? Неуж лавы испугались?
- Притомились, - предположил Святомир.
- Хохмач-самоучка, - под нос буркнул Йерикка.
- Мыслишь - не притомились?
- Да хватит вам, - Йерикка снова уселся спиной к окну. - Завтра и наговоримся, и устанем, и на дождь наглядимся так, что уши опухнут.
- Может, без дураков поговорим, - спросил Олег.
- Я, пожалуй, выйду, - вздохнул Святомир.
- А я, пожалуй, останусь, - высказался Гостимир.
Йерикка поднял брови:
- Ты льстишь себе.
- Все, понял, - поднял руки Олег. - Пойду досыпать, а вы мне сбацайте колыбельную. Что-нибудь из Сюткина… Не знаете такого? Дикари…
- Я, наверное, тоже пойду лягу, - потянулся Святомир.
Засыпая, Олег видел сидящего с гуслями на высоко поднятых коленях Гостимира и слышал его задумчивый голос:
Знаю я - нас однажды не станет…
Мы уйдем, мы уже не вернемся,
Этой горькой землей захлебнемся -
Этой утренней, этой печальной…
…Может быть, Олегу это приснилось, а может, быть, он на самом деле проснулся еще раз. Дверь была открыта, из нее тянуло сырой прохладой, и дождь шуршал по мокрому крыльцу. Серый полусумрак белой ночи, пронизанной его струями, лежал за дверью - без конца и края.
Йерикка стоял, опираясь спиной и ногой на косяк, скрестив руки на груди. Он разговаривал - тихо, но отчетливо - с каким-то человеком: из комнаты Олег видел только его спину, обтянутую пятнистой курткой… а вот голос был знакомый. Очень.
- Значит, они в самом деле отстали, - говорил Йерикка. - Что ж, ты принес хорошее известие.
- Я был очень рад, когда меня направили сада, - тоже тихо ответил незнакомец.
- Верю, Чуж… или все-таки Славко? - судя по голосу, Йерикка улыбнулся. Олег вспомнил - Чужой! Странноватый знакомец Йерикки!
- Брось, - между тем ответил Чужой, - мы вместе росли. Зачем смеешься?
- Это я помню, - кивнул Йерикка.
Чужой осторожно сказал:
- А может, ты все-таки пойдешь?.. Сновид был бы рад.
- Не сомневаюсь, - подтвердил Йерикка. - Только не хочу я… Хорошо, что увиделись. Ты теперь неподалеку будешь?
- Не я один, - обнадежил Чужой. - Вот и утро скоро, мне уходить пора… Сейчас мое время - дождь.
- Славко, - тихо-тихо, Олег едва услышал, сказал Йерикка. - Ты пойми, я и вправду не могу. Вы, конечно, большому делу служите, а я - только племени. Но это мое племя.
- Ничего, - откликнулся Чужой. - Но жаль. Таких, как ты, даже среди наших немного. Особенно в это дождливое время, серое время… Береги себя.
- Береги и ты себя, - Йерикка встал прямо, оттолкнулся от косяка. Чужой сделал шаг с крыльца - под дождь. Струи воды вокруг него словно бы уплотнились, обрисовывая его силуэт серым контуром… пеленой… Потом этот силуэт начал ломаться, терять форму - только тень скользнула по улице.
Олег приподнялся на локте, собираясь окликнуть Йерикку, но вдруг обнаружилось, что тот трясет его за плечо.
Дождь шел, и дверь оказалась открыта, как во сне, но вокруг почти никто, не спал, ребята ходили по дому, что-то жевали всухомятку, перекликались, одевались, готовили оружие…
- Вставай, выходим, - Йерикка выпустил плечо Олега.
- Сейчас, - мальчишка сел на лавке. - А где Славко?
- Славко? - удивился Йерикка. - Какой? Мирослав, Твердислав?
- Чужой, - уточнил Олег.
Йерикка засмеялся:
- Тебе приснилось что-то! Давай скорей, вся веска в горы уходит, а мы - по Птичьей к Светозарному.
- Так значит - ночью никого не было? - Олег заглянул в глаза Йерикке.
Тот приоткрыл было рот, на секунду отвел взгляд. Потом твердо посмотрел на друга и негромко сказал:
- Ты мне все рассказываешь?
- Ясно, - коротко ответил Олег. И добавил: - Прости.
- Как ты говоришь - шевели поршнями, - Йерикка толкнул землянина в плечо кулаком.
- А что за название у реки - Птичья? - Олег сел на лавке. - Там что, много птиц?
- Особенно уток и гусей, - подтвердил Йерикка и повысил голос, обращаясь уже к остальным: - Скорей, скорей, побей вас Перун!
- Так думается - ему на той речке стол накрыли, - серьезно сказал Гостимир, подмигнув остальным.
А Краслав, вышедший на крыльцо первым, вдруг завопил:
- Йой, глянь, глянь!!!
Все разом, высыпали наружу, поднимая головы в низкое, дождливое небо.
Улица мигом опустела - люди разбежались по домам, и было отчего. Со знакомым гудением над нею ходил вельбот данванов. Грифон Данвэ с брюха, казалось, рассматривает Пригорки, пытаясь понять, куда делся карательный отряд, не вышедший на связь - и почему веска все еще цела?
Мимо Олега, державшегося за резной столбик, подпиравший навес над крыльцом, пробежал Йерикка. Выскочил на середину улицы, поднял на руках "дегтярь", упер его прикладом в бедро. Широкая воронка ствола внимательно уставилась в небо. Олег видел его прищуренный глаз - Йерикка следил за вельботом, который, на миг зависнув над околицей, снова заскользил в улицу - быстрее, быстрее… Непрекращающееся гудение перекрыл пронзительный вой - и прибитая дождем пыль на улице взметнулась мокрым вихрем. Этот вихрь приближался к Йерикке.
"Дегтярь" в руках рыжего горца изрыгнул, прыгая, длинную очередь. Вельбот вильнул, подскочил, описал какую-то странную дугу - Йерикка, продолжая стрелять, поворачивался следом, потом замер, смеясь, с мокрым от промозглой взвеси, пропитавшей воздух, лицом; из ствола пулемета шел сизый дымок. Вельбот долбанулся в березки на склоне Слезной и взорвался ослепительной магниевой вспышкой.
- Хвала!!! - заголосили, высыпая из домов, горцы. - Хвала! Рысь!
Йерикка, посмеиваясь, менял диск, потом показал Олегу патрон с черной, окольцованной красным, головкой - бронебойно-зажигательный - и, стукнув прикладом о носок чуни, заявил:
- Вот так и впредь. Ясно?
- Как свет свят! - с хохотом завопили вокруг: - Хвала витязю!