И ведь слушали, слушали таких вот "архитекторов мечт", которые пролезали в издательства и на телевидение. А страна, тем временем, впадала в кошмар.
Редрик прервал свои размышления, чтобы еще раз внимательно осмотреться по сторонам. Нет, вроде здесь никого. Он-то мог не бояться преступников: для того, кто ходит по Запределью, какой-нибудь гоп-стопщик из проявленного мира - всего лишь пустяк. Опасался он совсем не за себя…
А вот Ася… Она же здесь ходит по нескольку раз в день. И все отмахивается - ерунда, ничего страшного!
…Редрик прошел к подъезду. Слева мелькнул человеческий силуэт. Нет, ничего кошмарного в нем не было - случайный прохожий, идет, ссутулившись, думая о том, как бы поскорее добраться до дома.
Метрах в пяти от сотрудника О.С.Б. послышался шорох. Редрик насторожился. Но, опять же, ничего страшного не произошло - из-за облетевших кустов с голыми ветками показалась собака. Небольшая собака, кажется, эрдель или какая-то помесь.
Редрик подошел к самому подъезду, обернулся. Собака не собиралась уходить, она смотрела на него. "Да ведь это же домашний пес, - вдруг решил он. - Люди выкинули. Сейчас часто выкидывают собак и кошек - нечем кормить, видите ли…"
Лампочку в подъезде еще не догадались вывинтить, но это почти ничего не меняло - света было недостаточно, чтобы прочесть газету, а в темных углах лестничной площадки приходилось ступать на ощупь.
- Ред? - осведомились за дверью, стоило ему позвонить.
- Я за него…
Мрачные мысли куда-то моментально улетучились, стоило ему только услышать Асин голос.
- Значит, уже завтра уезжаешь?
Кажется, девушка, сидевшая перед ним, готова была тут же расплакаться.
- Ты, по моему, мне не все говоришь… - раздельно ска зала она. - Это твоя журналистика… Может, отговоришь начальство?
- Не получится.
- Но ты точно - в Киев? Или…
Она недоговорила, да он и сам понял, в чем дело. На юге сейчас возникло то, что притягивало многих журналистов. Зона конфликта - по сути, там уже несколько месяцев шла самая настоящая война.
- Нет, не беспокойся. В Киев. Даже - не в Чернобыль.
- Ну, еще того не хватало! - возмутилась девушка. - В Чернобыль! Да я бы узнала, и…
- Говорю же - не туда, - терпеливо произнес Редрик.
Официальная легенда гласила следующее - он закончил журфак в одной из союзных республик, некоторое время работал в многотиражке мясокомбината на Урале (название газеты, которое значилось в его документах, было невероятным, но реальным - "Мясной гигант"). А потом он переселился в Ленинград, сейчас сотрудничает в нескольких газетах - к счастью, их расплодилось великое множество. Заодно, журналистика объясняет и его "неформальный" вид.
Кстати, легенда была почти что правдой - несколько раз ему доводилось писать статьи в издания вроде "За здравый смысл": о шарлатанах-лекарях и прочей пакости. Это было одним из побочных заданий О.С.Б., хотя очень скоро его отменили: люди продолжали упорно верить "заряжателям воды", "контактерам со Вселенским разумом" и прочей погани.
Зато с журналистским удостоверением можно было, нисколько не скрываясь, вести наблюдения за тем, что происходило в городе - за некоторыми политическими акциями мог стоять СВА, хотя руководство О.С.Б. давным-давно зареклось заниматься политикой.
Вот на одном из пикетов - в память о гибели революционных студентов в Китае - Редрик и познакомился с Асей.
- Ред, ты только приезжай поскорей, - она поправила длинные волосы, схваченные неширокой темно-синей - под цвет глаз - ленточкой. - Ты…
Кажется, она порывалась сказать о чем-то - да все не находила возможности.
Он подумал, что это здорово - кто-то, кроме сотрудников, называет его по имени. Конечно, Ася думает, что это - хипповское прозвище. Ну и пускай думает.
…В тот день ярко светило солнце, едва-едва начиналось лето, и, проходя мимо Казанского собора, было очень сложно вообразить, что где-то в немыслимой дали - в материковом Китае - три дня назад на главной столичной площади были расстреляны тысячи и тысячи безоружных людей. Однако же, на ступеньках Казанского выстроилось человек двадцать - таких же молодых, как те погибшие китайцы. Кто-то нарисовал плакаты, кто-то даже перевел основные лозунги на китайский и английский. Пусть и иностранцы видят, что в Ленинграде - нет, в Санкт-Петербурге! - живет небезразличный ко всему окружающему народ.
Редрик долго стоял, разглядывая собравшуюся толпу. Не было и намека на то, что здесь имелось хоть какое-то влияние извне. Нет, пожалуй, Союз Воинов Армагеддона спровоцировал бы что-нибудь под лозунгом: "Плевать на всех, хотим колбасы!"
Он уже собирался идти, когда какой-то тип из толпы, протиснувшийся вперед, не говоря ни слова, толкнул одну из девушек, державших тот самый китайский плакат. Девушка не удержалась и упала спиной на ступеньки.
Только тут Редрик заметил, что у типа есть несколько сообщников в толпе. Кажется, сейчас они готовились устроить драку, после чего все можно будет свалить на митингующих. Это была обыкновенная провокация, не более того.
- Да провалитесь вы с вашими китайскими масонами! - визгливо, по-бабьи, заорал тип. - Людям жрать нечего!
И умолк.
Просто ему было очень сложно понять происходящее - невысокий парень, по виду - явный хиппи, не отличающийся физической силой - ухватил его за шкирятник. А потом развернул к себе, держа на весу, и отчетливо сказал:
- Пошел вон, - и добавил - уже тише - куда именно.
- Ты, козел… а… - Тип неожиданно захлебнулся слюнями, и его начало корчить.
Это было даже не заклинание - так, простейшая ерунда. Провокатора скрутила страшнейшая резь в животе - только и всего.
- Беги, говорю, а то хуже будет, - тихо проговорил Редрик. - И друганов своих прихвати.
Он опустил провокатора на землю. Тому не пришлось объяснять дважды - он сам был готов не то что бежать, а лететь до ближайшего туалета, хотя, надо думать, поздно - как говорится, процесс пошел.
Все случилось в какие-то секунды. Митингующие еще не сразу сообразили, что на них только что было нападение, а Редрик уже оказался около девушки, пытавшейся подняться. К счастью, она всего лишь ушиблась, не более того.
…Ее нельзя было назвать особенно красивой. Пожалуй, немного полновата, волосы неопределенно-русого цвета, черты лица - острые, а не плавные. Конечно, синие глаза - это замечательно, но Ася почти постоянно носила очки.
Но, когда Редрик попробовал разобраться в своих отношениях с ней, он понял - это уже поздно. Наверное, уже после митинга было поздно. Он честно пытался найти у нее хотя бы тень способностей к магии - без толку.
"Знала бы она, сколько мне лет на самом деле, и кто я на самом деле такой", - думал он иногда, но понимал, что и это ничего бы уже не решило.
Вообще-то, отношения с обычными людьми тех, кто может жить и в этом мире, и в Запределье, как правило, не приветствуются. Между прочим, о существовании Аси никто из О.С.Б., вроде бы, не подозревал - по крайней мере, Редрик сделал все, чтобы подозрений не возникло.
Что делать дальше, было тем более непонятно: Редрик, если с ним ничего не произойдет, будет жить еще очень долго, он не изменится внешне. А она… ей придется стареть.
Но пока это было неважно, совершенно несущественно.
- Ты до Нового года успеешь?
- Успею, - заверил Редрик, откинув собственные недавние сомнения. Правда, внутренний голос где-то в глубине все же вякнул: "Или успею, как Семецкис…" Но подавлять малодушные внутренние голоса должен уметь любой маг.
- Вот и хорошо. - Она легонько обняла его. - Будет большая компания. А хочешь - можно вдвоем?
- Да, наверное, лучше вдвоем, - кивнул он, думая о том, что, в конце концов, Констанца даже "горячей точкой" не считалась. Ред помнил, что там было "горячо", и даже слишком, но лет пятьдесят назад. Так ведь тогда и во всей Европе оказалось очень сложно выжить.
Ася выбрала наугад кассету, поставила в магнитофон. Техника была так себе, но главное - работала.
- Ты завтра - с утра?
- С утра. А потом сразу - в Киев.
В магнитофоне раздался щелчок, потом послышалась незнакомая Редрику песня.
Не ищи меня, пожалуйста,
я ушла гулять по городу полутенью,
полусветом мимо заспанных домов.
Я спасу от одиночества эти улицы и дворики,
позабытые домами ради отдыха и снов
- А кто это? - спросил Редрик. Ася собирала записи всяческих поэтов-бардов, по большей части - совершенно неизвестных Редрику, - и за последние несколько месяцев она успела изрядно заполнить пробел в его эрудиции. Но эту песню он слышал впервые.
- Это Вера Матвеева, - пояснила девушка. - Она умерла давным-давно.
Песня была грустной - о расставании навсегда.
- Ты бы другое что-нибудь поставила, - попросил он.
- Как хочешь. - Она выключила магнитофон, переставила кассету - на сей раз негромко зазвучал БГ, не узнать которого было невозможно.
Она потушила торшер.
- Тебе вставать завтра рано…
- Ред? Ты не уснул?
Конечно, она знала, что Редрик не уснул. Он никогда не засыпал прежде, чем послышится ее равное спокойное дыхание.
- Еще нет…
- Ты знаешь, я еще не проверялась, но по-моему… - Она прижалась губами к его уху.
Новость, которую сообщила Ася, была столь странной, что Редрик минуту собирался с мыслями. Какой он дурак, надо было с самого начала догадаться! А он…
- Ты уверена? - наконец, спросил он.
- Не совсем, но…
- Так значит… Значит… - он не мог подобрать нужного слова. - Это же замечательно, Асенька!