- Ницше очень обижается, - сказала Светик, тряхнув кудряшками. - Он дал кому-то на просмотр наши тексты, и их так разругали!
Но разговор, который затеяла клавишница, был наверняка не об этом.
- Ну, так чего? - нетерпеливо спросила Ника, когда Светик достала пачку сигарет - с ментолом, не самых дешевых! - и протянула одну приятельнице.
- Я… в общем, вот что. Слушай, этот Эрик, ну, который все молчит - твой парень?
Эх, надо было это предполагать сразу! О главном увлечении в жизни Светки знали все.
- Ну… вообще-то, нет, - протянула Ника.
Это было правдой. Они даже за руки не держались, пока шли к тому чертову кладбищу, а потом - к Алиену. Ника была не то чтобы равнодушна к парням - нет, конечно, всякое в ее жизни случалось, - но до Светика ей в этом плане было далеко. Приставать к почти незнакомому, пускай и "своему" парню - это как-то несолидно.
Ника могла сказать, что, да, Эрик - ее приятель, и вообще… Но она вдруг догадалась, что Светик на этом не успокоится. Пожалуй, устроит длинные дипломатические переговоры - "а знаешь, парни любят разнообразие; если ты действительно хочешь его удержать…"
"Так вот почему Джагара со своим здесь не остались! - догадалась Ника. - Еще бы, наверное, бегом отсюда бежали…"
- Ой, так это хорошо, что он не твой! У меня правило строгое - чужого не беру! - твердо заявила Светик. - Так он точно не твой? А девушка у него есть?
- Не знаю я про его девушку, - рассеянно сказала Ника. - Может, есть, а может - и нет.
- Ну, тогда я сейчас все и выясню. А то, - она вздохнула, - от Ницше пользы никакой. Алиен… он вообще ничего не хочет, ленивый стал, как старый кот - кастрированный. А остальные расползлись. Что же, мне одной оставаться?
Ника не знала, что и ответить.
- Так ты точно не будешь против? - еще раз на всякий случай переспросила Светик.
- Нет, не буду, - коротко ответила Ника.
- У него такие глаза необычные - золотистые… - мечтательно протянула клавишница.
Через несколько минут она все-таки попросила Алиена провести ее в соседнюю комнату, к компу, а клавишница вплотную занялась Эриком.
Ника включила "Морровинд", на экране появилась заставка со скелетоподобными монстрами. Можно было начинать, тем более, что ее запись с прошлого раза оставалась - не нужно было заново продумывать своего персонажа.
И в то же время девушка размышляла, так, что даже временами отвлекалась от игры. Кто такой этот Эрик, почему она так легко согласилась с этой Светкой? Вот уж одно слово - клавишница. Ника знала несколько рок-команд, и везде клавишницы были примерно такими же.
Нет, она нисколечко не ревновала. Но почему ей вдруг стало немного неуютно? Может быть, дело просто в самом присутствии Эрика. С ним хорошо и спокойно… Да уж, спокойно - особенно, прошлой ночью.
Тогда что же? С ним, наверное, можно говорить о чем угодно. Только вот он почему-то не говорит. Все больше слушает, или односложно переспрашивает.
Так в чем тогда его секрет?
Тем временем, ее персонаж сразил очередного монстра - это был, судя по описанию на экране, "клыкастый щетиноспин", проще говоря - большой кабан. Теперь можно было немного передохнуть.
В чем же секрет Эрика? Его глаза. "Такие золотистые", - сказала Светик. А Ника вдруг припомнила, как он выглядел несколько часов назад, когда они петляли по этим гребням. Глаза Эрика - два провала во тьму.
Девушка еще минут пять посидела за компом, потом решительно поднялась, еще не зная, что, собственно, хочет. Почему-то она чувствовала злость и раздражение.
"Ну, если у них там хентай… Она же его прямо в комнате может", - бессвязно думала Ника.
Хорошее слово в свое время изобрели японцы - хентай. У них это то, что у нас называют "эротикой". Но с некоторых пор сие слово в определенных кругах почти напрочь заменило мат.
Никакого хентая в комнате не было. Алиен удалился на кухню - должно быть, беседовать с Ницше о том, что было бы очень хорошо выгнать всех поэтов из государства куда-нибудь подальше - хотя бы тех, которые, сволочи этакие, критикуют прекрасные поэтические тексты!
Светик спокойно спала на своем матрасе, а Эрик столь же спокойно сидел за столом, вяло поедая чипсы из тарелки с закуской.
- Уже наигралась? - слегка насмешливо спросил он.
- А… да. - Ника слегка удивленно кивнула. - А что? - она посмотрела на клавишницу.
- Да ничего, - коротко сообщил Эрик. - Мы с ней еще немного выпили, потом целоваться полезла. Чего только ни говорила! Странная она какая-то…
- А что? - не поняла Ника, но ей стало любопытно.
- Да так, чушь какую-то несла. Мол, глаза - как золотистые звезды. А потом сказала, что я сам - холодный, как лягушка. - Он даже не засмеялся. - А теперь решила заснуть.
Светка вела себя странно, но почему - Ника не поняла. Может, он вообще "голубой", этот Эрик? Стало быть, девушки ему ни к чему…
- Лады. Слушай, у меня тут одно дело. Надо бы денег в долг занять, а то сигарет нет, - сказала она.
- Ну, у меня еще есть немного.
- Так то - немного. Так вот - я сейчас позвоню, мы еще немного здесь посидим, а потом…
Ника говорила бессвязно, как всегда бывало, когда она неожиданно радовалась чему-нибудь. А сейчас - девушка это только что поняла - некоторый повод для радости был.
- Ну, звони, - пожал плечами Эрик. - А как ты долг потом отдавать будешь? - спросил он не без ехидства.
- А, не беда, отработаю, - махнула Ника рукой. - Я же тут на работу устроилась…
Новость для тех, кто ее знал, была невероятной, но правдивой. Раз в три дня Ника действительно ходила на работу. Работа заключалась в следующем - на нее нацеплялся сдвоенный рекламный плакат музея восковых фигур. Плакат оказался очень большим, и это было хорошо - одежда девушки не всегда была чистой, но никто этого не видел. С этим плакатом нужно было ходить взад и вперед по проспекту на маленьком пятачке у музея. Это была дополнительная реклама - основная ждала посетителей у входа: гигантский минотавр с дубиной - чудище, вполне пригодное для "Морровинда". Не так давно вместе с минотавром стали выставлять кота из "Шрека-2".
- Ну, смотри, - ухмыльнулся Эрик.
- Да я же у своих занимаю. И потом - надо это делать аккуратно, не спеша. Я вот сейчас позвоню, просто встретиться…
Мысль о звонке Джагаре зрела давно. Раз подруга разбогатела - будет очень справедливо у нее занять. Отдавать Ника, конечно, не собиралась.
И девушка решительно направилась к телефону, перешагнув через спящую клавишницу.
- Алё, привет! - На том конце провода ответили сразу, видимо, Джагара уже проснулась.
- Да, от Алиена, - продолжала Ника. - Не, все нормально, мы только под утро дошли. А, чувак один, потом расскажу. Нам бы с тобой повидаться… Что, только в шесть? А, ну-у, нормально! Где-е? На Труда? Так это же очень далеко! И никак по-другому? А если подумать? Ну, ладно, ладно… тогда - пока.
- Говоришь, в шесть? - спросил Эрик, когда Ника сообщила не совсем утешительные новости. - А почему бы и нет. Ты - выспишься. А я… я спать не хочу, здесь посижу.
Уже засыпая на притащенном из другой комнаты матрасе, Ника посмотрела на сидящего за столом Эрика. И снова на секунду ей показалось - глаза у парня совсем даже не золотистые. В них была темнота. Но девушка уже сама не понимала, видит она это наяву или уже во сне.
Глава 5
Двое в бурлящем городе
Ленинград,
ноябрь 1989 г.
Чтобы попасть к цели, Редрику нужно было миновать довольно темный переулок, потом пройти по заросшей деревьями аллее. Фонарей, естественно, не было: раньше не озаботились, а потом, не так уж и давно, настал момент, когда всем стало все равно - хоть трава не расти!
Он с тревогой всматривался в темноту. Слишком много сейчас, примерно с начала года" стали кричать о росте преступности. Мол, правда должна быть известна народу! У нас творится самый настоящий кошмар! Убийства, наркомания, проституция - все, что угодно!
Газеты и телеканалы с жадностью смаковали самые отвратительные вещи. Да, теперь разрешили открыто говорить обо всем - на то и гласность!
Походило это на кое-что иное: словно некий дирижер взмахнул палочкой - и полилась поганая музыка со страниц газет и с телеэкрана. Целей было несколько. Во-первых, люди должны были осознать и прочувствовать - раньше, до перестройки, им ужасно плохо жилось. Ну просто отвратительно! Во-вторых, люди должны быть запуганы. Чем больше запуганных, тем легче будет превратить их в трясущихся обывателей. В-третьих же, подробности кошмаров, легкость, с какой, судя по газетным описаниям, совершались преступления, должны были и в самом деле содействовать преступности, поднять ее на небывалую прежде высоту.
Прямо об этом никто не говорил, но в О.С.Б. очень хорошо знали, кому выгодна вся подобная дрянь - для нее даже специальное слово нашлось - "чернуха". Походило на то, что с горе-журналистами очень хорошо и тонко поработали "Воины Армагеддона". Да ведь и в самом деле, к чему будет стремиться трясущийся обыватель? К хлебу с колбасой, к безопасности, к тому, чтобы его никто не тронул, а уж он-то точно не тронет никого. Такие вещи, как развитие, оставались вне его мира. Зачем? Больше всех надо, что ли? В конце концов, телевизор под боком.
Редрик, да и его коллеги из О.С.Б. и не предполагали, как далеко все зайдет. Последней каплей стало высказывание некоего весьма и весьма известного писателя-фантаста, "архитектора мечты", о том, что, разумеется, самый лучший путь для страны - это превратиться в подобие Швейцарии или Новой Зеландии.
А всякие там полеты в космос, высочайшие научные технологии - это не для нас!