- Как ИскИн может сойти с ума? - удивился Данислав.
- Да кто его знает? Я только слышал, что Раппопорт в него прошил три закона, ну эти, банальные... В школе мы его учили, как его... Асимов! Только ‘роботов’ на ‘ИскИнов’ заменил. Мол, ИскИн не может причинить вреда человеку или своим бездействием... ну и так далее. В общем, Гэндзи сбрендил, а потом самое странное началось.
- Страшное! - вмешалась Турби.
- Ну или страшное. Ты ж Раппопорта помнишь - он всегда нервным был, холерик, короче, но веселый такой мужик, с чувством юмора, незлой. Так вот, Гэндзи ему что-то такое рассказал - после этого Раппорт пришел на лекцию и начал, по словам студентов, чушь нести. Заговариваться стал, потом вдруг заикаться начал сильно - ты ж помнишь, за ним раньше такого не водилось... На середине лекции похватал свои папки и убежал. И все, исчез. Мы его не видели больше, пропал человек.
- Он что, тоже с ума сошел?
- Нет, вроде нет. Просто нервный срыв. А вот другой человек - тот сошел с ума. В этой спецгруппе, материалы которой Гэндзи обнаружил, работало трое. Я их знал. Один, Миша Азберг, исчез - похоже на то, что его агенты той конторы, которая спецгруппу создала, и ликвидировали. Второй, Людвиг Ассасинов, застрелился. Вечером после лекции пришел домой и пальнул в рот из дробовика. Его отец охотником был в Псевдозоне, ружье в наследство оставил. А вот третий, Иван Кропоткин, - тот и вправду с ума сошел. Ему вроде как Гэндзи что-то такое показал, это бюрики потом, когда уже расследование проводилось, обнаружили. На домашний комп Кропоткина от Гэндзи поступил длинный видеоряд. Кропоткин, получается, его посмотрел - и сбрендил. Попытались дальше выяснить, что к чему, но файл не нашли, хотя вроде бы отследили, что к Гэндзи он попал... из космоса.
В отличие от других сведений, это действительно было нечто новое, и Дан переспросил удивленно:
- Из космоса? Что, прям...
- Нет, ну, может, не из дальнего. С орбиты, наверное.
Данислав кивнул. Ната, допившая вино, во-первых, скучала, во-вторых, злилась. Осоловевшая Турби бросала на Калема призывные взгляды.
- Идти пора, - решил Дан, вставая. - Вы куда сейчас?
Калем и Турби переглянулись.
- Куда-нибудь... - неопределенно сказал колесничий. - Прогуляемся... Хорошо, дорогой, завтра на открытии встретимся. Это, кстати, по поводу нашего предыдущего разговора, Турби. Поглядишь на Общежитие и решишь: может ли быть прекрасным продукт техносферы.
- Так, секундочку... - подняв указательный палец, Шунды другой рукой подкрутил эго-форминг в нужную позицию, и, очень быстро впав в ярость, завопил:
- Как он ушел?!
Магадан с Тишкой старались держаться подальше и выписывали круги вокруг бегающего по бункеру командира, будто два спутника вокруг материнской планеты.
- Как он ушел?!!
Крики звонко отскакивали от бетонных стен, словно шарики для пинг-понга, метались по помещению.
- Он же цепь на хер сломал! Она мне в двадцать тысяч обошлась!
У Магадана, как всегда, когда он попадал в бункер, начала чесаться татуировка. Терзая ногтями грудь, он подкатил к длинной яме под стеной. На середине лезвенной цепи лежало два тела, листья прорезали их.
- Он по трупам перебрался, - сказал Магадан.
- Так просто? - огорчился Тишка. - А я думал, че-то фантастическое...
От будки охранников к яме тянулась длинная полоса темной, слабо насыщенной кислородом крови. Двое солдат-дерекламистов были мертвы, колесничий уже рассмотрел тела: их словно голыми руками растерзали, а у одного еще и лицо выжжено. Где этот мужик взял горелку? Его же в микроавтобусе обыскали и просканировали тело на предмет имплантов...
Третий охранник, дрожа, прятался в будке, тихо подвывая от боли, - у него была сломана рука.
Шунды, подгоняя солдата пинками и руганью, принудил его выбраться наружу, поставил на колени спиной к яме, подобрал валяющийся на полу звуковой кастет и шмальнул в голову провинившегося с близкого расстояния. Всем показалось, что потолок бункера с глухим стуком просел на пару сантиметров - хотя такого не могло произойти в принципе. У присутствующих заложило уши, словно в помещении вдруг резко изменилось давление, а у солдата, конечно, сразу лопнули барабанные перепонки, он замычал, разинул рот и опрокинулся назад - прямо на цепь. Словно переспелое яблоко уронили на торчащие острием вверх гвозди. Дерекламист подергался и застыл, разбросав руки и ноги, концы листьев прорезали грудь и бока. Листья извивались в экстазе, впитывая кровь, сухо шелестели и постукивали алмазными прожилками, чуть не причмокивали от удовольствия.
- Зря он, - пробормотал Магадан, сглатывая. - Хоть узнали бы, как этот черт смог удрать...
- Тишка! - взревел Шунды из другого конца бункера. - Ты Машину в лабораторию поставил?!
- Да, командир, - поспешно откликнулся колесничий. - Она сетку нашу почти сожрала, представляешь?
- Как это - сожрала?
- Ну, вроде... впитала ее в себя. Только концы и торчат.
- Так выдерни обратно! И приведи туда старика, пусть занимается. Я позже приду. Магадан, сюда!
- Есть, командир!
Тишка с Магаданом переглянулись, и первый покатил к элеватору, а второй - к Одоме.
- Поставь новых охранников, - велел тот, когда колесничий остановился рядом. - Путь уберут здесь все.
В группе Шунды было полтора десятка человек, в основном - простые бойцы, которые несли охрану территории и выходили на задания, где требовалось большое количество участников. За всю историю существования группы одновременное присутствие всех ее членов понадобилось лишь единожды, когда ломанули инкассаторский фургон. С помощь Вомбата Шунды смог зажилить часть кликов, что лежали на счету Антирекламного фонда. Это было до того, как бизнесмены, организовавшие фонд - и все движение дерекламистов в Восточном Сотрудничестве, - добившись своего, прекратили финансирование и отозвали средства. А из фургона тогда добыли диски с новейшим софтом. Шунды разбогател. До главного ламы ‘Вмешательства’, директоров ‘Электрикум Арт’ или, к примеру, владельца ТАГ ему было далеко, но он стал одним из самых зажиточных людей в этой экономической области.
Солдаты жили в большом цехе кирпичного завода, перестроенном под общежитие, и Магадан покатил туда. У Шунды же была своя квартирка - несколько бывших кабинетов на третьем этаже заводской администрации. Он принял душ, переоделся, поел, передохнул немного, сидя на высоком стуле перед окном и глядя на поросшие бурьяном растрескавшиеся бетонные плиты, ржавые арматурные клети и горы грязного песка. В комнате стоял сейф, Одома раскрыл его, достал прямоугольный серебристый брусок с несколькими кнопками, задумчиво повертел и сунул обратно. Подкрутил эмошник в то положение, которое выставлял всегда, общаясь со стариком, и потопал в лабораторию.
‘Лаборатория’ - это, конечно, слишком сильно сказано. Просто бывшая мастерская, где когда-то обновляли электролит в заводских погрузочных карах. Теперь здесь было установлено несколько приборов, манипуляторы и плоские мониторы из натянутых на рамках квадратных кусков электронной бумаги.
- Что это с вами? - спросил Одома, увидев, что старик облеплен розовой жижей. - Где вы измазались?
Вячеслав Раппопорт повернулся к нему. Одетый в замызганный лабораторный халат и спортивные штаны, седой, с мелко трясущейся головой и морщинистым серым лицом, он выглядел лет на десять старше своего истинного возраста. На груди его висел небольшой компьютерный терминал черного цвета.
- Я залез в-внутрь, - прошамкал Раппопорт тусклым скорбным голосом, махнув худой рукой в сторону Машины, что стояла на широком железном поддоне в центре лаборатории.
Шунды был холоден и собран. Он встал рядом с поддоном, старик присоединился к нему.
Машина имела цвет свернувшейся крови, а форму... у нее не было формы в привычном понимании. Более всего это напоминало огромный ком пластилина, размятого гигантскими пальцами. Чуть ниже взрослого человека среднего роста, длиной примерно как обычный легковой токамобиль. Сбоку розовели две пухлые вертикальные складки - будто здоровенные половые губы.
- Вы забирались внутрь? Что вы можете рассказать мне по поводу этого устройства? - четко выговаривая слова, произнес Одома, чье сознание сейчас купалось в наведенном приставкой психормареве из разряда ‘холодная деловитость’.
- Фантастика, ма-а... мальчик, - прошамкал Раппопорт, тряся головой.
Если бы какой другой человек обозвал его ‘мальчиком’, Одома тут же на месте его бы убил, но старику приходилось прощать многое. Кроме него, спецов в распоряжении Шунды не было. К тому же Раппопорта не нужно охранять - он сам когда-то связался с Одомой и рассказал ему все, а после добровольно пришел к дерекламистам.
- Что вы имеете в виду?
Старик попятился, присел на корточки, упершись ладонями в пол между своих ступней, и сразу стал похож на больную задрипанную обезьянку, к тому же - голодную. Правый его глаз был обычным, а слегка выпученный левый - с высветленным мутно-молочным зрачком.
- М-мне бы стикерс... - попросил он, дергая веком.
Одома хлопнул по карману комбинезона.
- Получите, когда все расскажите.
- Рассказать... Трудно рассказать что-то к-конкретное. Я думаю, в-внутри вещество на основе перфтордекалина. - Он замолчал, темный зрачок правого глаза сдвинулся, глядя на Одому, а левый, светлый, так и пялился на Машину - бессмысленный, будто у олигофрена.
- Пер-фтор-дека-лин, - раздельно произнес Шунды. - Разъясните, будьте добры.