* * *
Яркий, пышущий жаром солнечный шар всплывал над городом. Из трещин в асфальте и заброшенных коллекторов струилось марево, над развалинами клубилась блеклая дымка. Москву окутывал зной.
"А ведь сейчас только утро", - подумал Архип и расстегнул куртку. Под броней в отсеке "тевтонца" было еще жарче, чем на улице. Глава клана сдвинул защитную шторку над амбразурой в задней дверце и уставился на набережную.
Вдоль обочины, там, где рынок примыкал к дороге и раньше стояли палатки торговцев, было многолюдно. Группами сидели, а где-то спали вокруг потушенных костровищ бедняки из нищих кварталов, ремесленники и прочий люд, искавший защиты под стенами Храма. Внутрь их не пускали, ни к чему монахам дармоеды и разносчики инфекций.
- Беженцев-то сколько, Юл, ты погляди, - сказал Архип, оборачиваясь к медведковскому.
Тот не откликнулся - сидел, несильно сдавливая пальцами обезображенный ожогом левый глаз.
Архип отвел взгляд, отодвинулся подальше, представив, как из-под набрякших слипшихся век над глазницей Юла вот-вот брызнет гной и сукровица.
- А там вона чего, - управлявший машиной Грива махнул вперед. - Хозяин, мне чё делать-то? На них править или…
Он замолчал, невольно придавив педаль тормоза. "Тевтонец" дернулся, на крыше вскрикнул кто-то из башмачников, чуть не слетев на мостовую. По броне стукнули пару раз прикладом, потом в раскрытый люк наверху просунулась голова Козьмы.
- Куда прешь, Грива, ослеп?!
Дорогу аккурат напротив мыловаренной башни монахи загородили железными конструкциями. Их было три. В каждой четыре "ежа" из чугунных швеллеров, приваренных к длинной ржавой балке, опутанной колючей проволокой. Заграждения стояли уступом, перекрывая набережную так, чтобы машина не могла быстро подкатить к воротам Храма. Тут любой водила снизит скорость - слева ведь мыловарня, справа река, а между заграждениями можно проехать только по змейке. Чуть в стороне, за последней конструкцией, виднелся сложенный из мешков с песком приземистый редут, за которым маячили жрецы, держа наизготовку трехлинейки с примкнутыми штыками.
- Тормози, Грива, - сказал Архип.
Распахнул дверцу и спрыгнул на дорогу, когда машина остановилась.
С крыши слез Козьма, из отсека выбрался Юл. Он сдвинул на глаза соломенную шляпу, лицо же спрятал под льняной косынкой, связав концы узлом на затылке.
Рыкнув движком, в пяти шагах позади замер второй "тевтонец".
Беженцы, все это время наблюдавшие за башмачниками, стали подтягиваться к дороге.
- Грива, - позвал Архип.
И когда водила, заглушив движок, выглянул из кабины, приказал:
- Ты за старшего. К сендерам никого не подпускать. Все слыхали?
Он нарочито громко произнес две последние фразы, чтобы беженцы, вышедшие на дорогу, их услышали. Сидящие на броне башмачники закивали, несколько бойцов спрыгнули с крыши, встали сбоку от машин, образовав неровный строй.
- Козьма, берите ящик и за мной.
Архип быстро пошагал к заграждениям. Из редута навстречу вышел высокий жрец, поднял руку, хотел окликнуть его, но признал Архипа, а тот - жреца. Крючковатый нос, вытянутое лицо - на набережной стоял Тура. Это была удача.
Глава клана оглянулся, подал условный знак Козьме и Юлу, тащившим тяжеленный цинк, и замедлил шаг, подходя к жрецу.
Тура смотрел на Архипа свысока, растянув губы в недоброй усмешке. Выражение на его лице говорило: вот возьму сейчас и не пущу тебя в обитель, башмачник. Архип припомнил свой визит в Октагон и пояснения мастера Федора, касавшиеся службы на заставе, жрецы тогда несли ее согласно осадному расписанию. По всему было видно, что и в Храме теперь особое положение, что даже заграждения на набережной установили, укрепления выстроили, и во всякого, кто нос ближе, чем дозволено, к обители сунет, стрелять станут.
- Приветствую, жрец. Лавр с тобой? - начал с ходу Архип.
Тура удивленно заломил бровь. Взявшись обеими руками за пряжку на широком ремне, развел локти в стороны, положив левый на рукоять дубинки, висящей в петле у бедра, правый - на револьвер, торчащий из кобуры.
- На кой он тебе сдался? - с вызовом ответил он.
- Ну, - Архип оглянулся на подходящих к заграждению Юла с Козьмой, - поговорить хотел.
- Скажи мне, чего надо. Передам.
- Та мне особо не к спеху, - глава клана отмахнулся. - Но лучше до встречи с Ильмаром, а то по дороге в Капотню не до разговоров будет.
Тура хмыкнул.
- Мы-то в Храме остаемся.
Козьма с Юлом бухнули цинк на мостовую, звякнул навесной замок на крышке.
- Что внутри? - жрец мотнул головой на ящик.
- Монета. - Архип отвернулся. - Козьма, открой.
Бригадир отомкнул ключом навесной замок, откинул крышку.
В квадратных ячейках внутри ящика лежали мешочки с деньгами, в некоторых - кожаные пеналы, которые Гуго, отвечающий за казну клана, почему-то всегда называл непонятным словом "тьюба". Монеты внутри них прилегали одна к другой, отчего пеналы со стороны походили на толстые динамитные шашки.
Тура шагнул к цинку, заглядывая в лицо Юлу, потом стрельнул глазами в Козьму и опустился на корточки.
Бригадир покосился на Архипа, тот лишь кистью слегка дернул, мол, пускай жрец делает, чего захочет, не суетись.
Тура взял одну тьюбу, взвесил на руке, поднеся к уху, тряхнул и после промял пальцами обертку из кожи, нащупывая монеты. Потом бросил обратно. Достал мешочек, где звякнуло серебро, другой - в нем тоже прозвенела монета.
- И зачем это все? - Тура выпрямился, положив ладонь на рукоять револьвера.
- Как зачем? - Архип удивленно уставился на него. - Наша доля Ильмару, башмачники в союзе с Орденом. Ты будто не знаешь?
Жрец не ответил.
- Пусть кто-нибудь из монахов людей моих к Лавру сопроводит, - продолжил Архип, утирая пот с лица. - Чтобы он деньги принял, пересчитал и со старостой запись составил.
Тура нахмурился.
- Допускать посторонних в Храм не велено. Жрецы сами ящик…
Он замолчал, увидев, что Архип качает головой.
- Нет, - глава клана подцепил носком сапога крышку и захлопнул ящик. - Запирай, Козьма.
Архип Дека повернулся к Туре.
- Тут денег прилично. Поэтому, - он развел руками, - сдадут только Лавру и в присутствии старосты. Или ты в покои Ильмара предлагаешь прогуляться, потом обратно?.. Оно тебе надо?
Жрец засомневался, но лишь на мгновенье.
- Некроз с тобой, - бросил он. - Пошли.
Развернулся и быстро зашагал к Храму. Проходя мимо редута, кликнул по именам двоих жрецов-карателей; один забежал вперед, стащив с плеча винтовку, второй пошел позади башмачников, держа оружие наперевес. Хитрость Козьмы сработала! Трое башмачников в сопровождении жрецов прошли через ворота в Храм и пронесли ящик.
Поднявшись на балкон под каменным изваянием Зачинщика Прилепы, Тура приказал первому жрецу проводить Архипа в покои Ильмара, потом разыскать старосту. А сам повел Юла с Козьмой через плац к навесам для машин.
Там было оживленно. Пока глава клана шел к Храму, он успел насчитать десять подготовленных к выезду "тевтонцев", которые выстроились в колонну перед северными воротами. Еще вокруг четырех машин суетились механики. Тяжелый самоход с рокотом выкатился из-под навеса и пристроился в хвост колонны.
Да, Орден - это сила. Архип прикинул численность жрецов в конвое и поежился, хотя на улице было жарко. Но давать обратный ход уже поздно. Теперь все зависит от разговора Юла с Лавром. Он сжал кулаки, стараясь унять нарастающую дрожь в пальцах, и утер рукавом холодную испарину на лице.
Сопровождавший его жрец распахнул уже знакомую дверку в южной стене обители и шагнул в темный коридор.