"Шестерка" проскользила юзом несколько метров и аккуратненько сползла с грунтовки под высокий орешник, над которым на сосне сидела, задрав облезлый хвост, храбрая до полной невозмутимости белка. Игорь повернул ключ в замке и выбрался первым, не потрудившись закрыть дверцы. Все же у старой и ржавой машины есть неоспоримое преимущество: не нужно бояться, что с ней что-нибудь случится или что ее украдут.
В лесу было хорошо. Храбрая белка пахла, почему-то, ржаными сухарями, орешник пах лещиной, сосны - дегтем, а земля - теплым квасом. Десантник, бодро преодолев опушку, рванул через влажный луг, ударивший в нос густым ароматом свежей травы, полевых цветов, прелой листвы, наполнивший воздух звоном комаров, жужжанием пчел и шмелей, треском стрекоз и верещанием кузнечиков. Насекомые разлетались из-под ног в разные стороны, некоторые, развернувшись, пытались спикировать на незваных гостей, но без особого азарта, засчитывая себе победу, едва люди уходили на пару шагов дальше.
Перемахнув луг, Игорь остановился на берегу ручейка, чертыхнулся, сверившись с картой.
- Давай посмотрю!
- Не ссы, спецназ, десантура выведет, - пообещал Игорь, ухватился за ствол березки чуть выше головы, толкнулся вперед, перелетел ручеек и рванул дальше. Варнак, хорошенько разбежавшись, несчастный ручеек просто перепрыгнул.
Берег пошел выше, зеленый прибрежный ивняк быстро сменился сосновым лесом. Игорь снова сверился с картой, сложил ее и сунул в карман, вытянул свой талисман, зажал в кулаке. Приподнял на уровень лица и тихо позвал:
- Укро-он!
Ничего не произошло, если не считать того, что разом вдруг замолкли все птицы.
- Укро-он! - опять окликнул десантник, оглядываясь по сторонам.
И опять лишь шелест ветра между стволами был ему ответом.
- Укро-о-он! - позвал он в третий раз.
И вдруг что-то изменилось. Пахнуло перепрелыми листьями и дождевыми червяками, запищали, разбегаясь, мыши, зашевелилась земля, хлестнули по стволам сосновые корни, затрещали ветки, посыпалась хвоя. Корни, трава, подлесок сползлись, закручиваясь в единое целое, поднялись выше, уплотнились, обретая некие понятные очертания. Что-то похожее на тяжелую садовую скамейку, вставшую на дыбы. Вместо рук она размахивала щупальцами и на щупальца же опиралась. Голова тоже была. Почти человеческая. Торчала где-то сбоку, словно воткнутая создателем не глядя, наугад.
- Возьми амулет в руку! - предупредил Игорь. - Пусть он тебя почувствует.
Варнак вытянул за веревочку знак солнца, выданный десантником еще в первые дни их знакомства, сжал в кулаке. Существо зашевелилось, раскачиваясь и приближаясь. Как ни странно, оно пахло пылью и сухой древесиной. Голова его оказалась с обратной стороны фантасмагорического переплетения.
- Это ты, обретший брата? - заговорило чудище. - Я рад твоей жизни.
- Я тоже рад, Укрон, - кивнул Варнак.
Чудище резко придвинулось, голову человека оплели щупальца, вблизи оказавшиеся обычными гибкими сосновыми корнями.
- Ты совсем не боишься, смертный.
- Ты спас мне жизнь. Зачем мне бояться тебя теперь?
- Ты благодарен?
- Конечно.
- Я не чувствую твоей благодарности.
- Ты в зеркало никогда не смотрелся? Встретившись с тобой, трудно думать о чем-то еще.
- Ты радостен. - Корни зашелестели, опадая в стороны. - Ты честен. Ты чист. Ты прошел испытание.
- Какое?
- Неважно. Не по воле моей свершилось сие деяние, но коли ты испытание прошел, то назначу тебе иное. - Чудище заиграло корнями, поворачиваясь, и наконец показало ему лицо, словно вырезанное игривым ребенком на старой дубовой коре. - Ты станешь служить мне?
- Смотря что тебе нужно.
- Деяние важное на плечи твои возложу. Для смертных всех важное, для нас, для цели великой. - Корни все разом зашевелились, словно языки пламени в разгоревшемся костре. - Ведомо нам, напасти новые готовят глупцы для лесов и лугов, для наволоков и дубрав. Потопить все желают, изничтожить, водой новой налить. И несть в безумцах понимания, что беды все роду людскому исконно от водяного избытка идут! Лихоманки, анчутки, хвори и лихорадки, русалки и комары, навки и болотницы… Все, все из воды сырой к вам лезет, извести пытается, отравить, погубить, гнилью сожрать, плесенью заползти. Все от нее! И лишь в царствии нашем воздух целебным и легчайшим бывает, грибы да ягоды сладкие растут, зверье доброе плодится. Радость сию супротив болотницы защитить надобно! Остановить окаянное безумие!
- И что я должен делать? - уточнил Варнак, начиная понимать всю весомость Игоревых предупреждений.
- Человека смертного сбереги, что на пользу нашу старается. Ведом он тебе, ты уж для него постарался.
- Хорошо, я буду его охранять!
- О службе делу моему я тебя испрашивал, а не о сбережении смертного простого. Согласен ли ты службу мою должно справлять, с водяной напастью сражаясь и земли сухие и добрые от сырости сберегая, - али иную думу имеешь?
В этот раз Варнак серьезно задумался, опасаясь попасться на какую-нибудь уловку. Увидев тварь, самое место которой в фильме ужасов, поневоле вспомнишь все детские сказки и то, сколь хитра бывает нечистая сила на разного рода обманки против простого смертного человека.
- На службу, согласно которой я стану делать все, от меня зависящее, чтобы оберегать хорошие земли от подтопления… Ныне же для этого охранять Константина Белокотова, - размеренно повторил он условия чудища. - Да, на такое я согласен. Такую службу буду нести.
Существо зашевелилось, по голове Варнака опять поползли сосновые корни, и один из них вдруг вручил ему лист папоротника.
- Вперед иди, ни на что не оглядывайся, - вкрадчивым шепотом подсказало чудовище. - За папоротником следи. Как зацветет - становись и копай. Там тебе и награда…
После всего увиденного Варнак ничуть не засомневался: пошел вперед, как и было указано. Зажатый между пальцами лист оказался гибким и по мере движения отклонялся то в одну, то в другую сторону. Следуя его намекам, Еремей послушно поворачивал, продираясь через можжевельник и дикую малину, иногда стукаясь о деревья - но ни на миг не отвлекаясь от живого указателя. Наконец тот вдруг закрутился, сложился в бутон, через мгновение превратился в тончайшую золотистую пыльцу и развеялся в воздухе. Варнак присел, разгреб старую хвою до песка и принялся рыться в нем, мысленно ругая Игоря за то, что тот не предупредил взять лопату. Однако на глубине всего в локоть его пальцы вдруг ощутили препятствие, и вскоре он достал на свет небольшой, с три кулака, глиняный горшочек. Горшочек такой старый и дряхлый, что, когда Еремей закрутил его в руках, разглядывая - тот просто развалился, осыпав колени скромным дождиком из старых золотых и серебряных монет. Внутри было что-то еще - но сгнившее в труху. Даже непонятно, что.
Выбраться назад к машине оказалось не так просто - блуждая за листом папоротника, Еремей изрядно закружился. Но где-то после получасовых поисков он наткнулся на ручей, по нему вышел к месту переправы, а уж там и машина была рядом.
- Банзай, земляк, - подмигнул ему десантник, отдыхающий на пороге машины. - Ну, и как тебе настоящий лесной леший? Понравился? Ты ничего, молодец. Я, как первый раз его увидел, чуть не обделался.
- Когда я первый раз его увидел, мне было не до таких пустяков, - ответил Варнак. - А нынче уже не первый. Да и ты по дороге столько успел порассказать, что я нечто подобное и ожидал.
- Ну, я тоже с третьего-четвертого раза привык, - поднялся Игорь. - Сам даже потом вызывал, договаривался. Раны он классно лечит, с растениями помогает. Ну, тебя вылечил.
- Я помню. - Еремей сунул руку в карман, достал горсть монет.
- А-а, вон тебе чего досталось… - тут же вытянул шею десантник. - Ну, серебро это сейчас ничего не стоит, этого добра в древности наклепали много, а вот про пробу ничего не знали. В общем, сейчас это и за серебро не считается. "Сплав с большой примесью серебра" на ценниках пишут. Хорошо, если по пятьсот рэ за монету дадут. А вот золотые - ценные. Ты их больше, чем по две-три, не сдавай и вообще не показывай. И лучше на толкучках у нумизматов меняй, а не в магазинах. В магазинах отслеживают, можешь спалиться. Вот. А в общем, так: можно считать, начальник тебя на довольствие принял, должное содержание оформил. Отныне у тебя своя зарплата, а у меня своя. Прежний договор можешь забыть.
- Но ведь это клад! Его сдавать надо.
- Клад - это когда ты нашел, - напомнил ему десантник. - А когда в кассе заплатили - это уже премиальные.
- Но это же была не касса!
- Касса-касса, - утвердительно заявил Игорь, забираясь за руль. - Просто такая вот хреновая тут у них касса сделана! Чего ты от нечисти лесной хочешь? Ведомость с занесением в компьютер? Не парься, ты все это заслужил. Поехали.
У дома на скамеечке, вместо неизменных бабулек, обнаружилась русая девушка в полотняном сарафане с ручной вышивкой. Она пахла сеном, душистым и ломким, полынью и вкусным грибным маринадом. Хотя внешней хрупкостью своей на домовитую хозяйку ничуть не походила.
- Привет, гадалка, - обнял ее Игорь.
- Привет! - Девушка поцеловала его в щеку. - Чего-то друг твой какой-то совсем не не удивленный. Неужто Укрон не пришел?
- Пришел, Зоримира, пришел, - ответил ей сам Варнак. - Просто я уже догадался, что все еще лежу в больнице в глубокой коме, а происходящее вокруг - это яркая и красочная галлюцинация. Сон. Разве во сне нужно чему-то удивляться? Вот я только что шнауцеру холку порвал, чтобы у гаражей за мной не гонялся. Веришь?
- Что поделать, Еремей, весь мир иллюзия, - пожала плечами девушка. - И все мы - всего лишь сон великого Создателя. Это еще в древних Ведах записано.