* * *
На третий день странствий в маленькой, тесной капсуле Марго начала ощущать всепоглощающее отчаяние. Все, что она могла делать – это сидеть на полу и смотреть на простирающуюся вокруг бесконечность. Но как бы ни был величествен космос, на девушку, ощущающую себя крошечной, ни на что не способной песчинкой на ткани мироздания, он действовал более чем удручающе.
Поддавшись апатии, Марго с трудом соглашалась на уговоры компаньонки поесть и с усилием впихивала в себя еду.
Неожиданно вдалеке показалась какая-то звездная система.
Девушка мгновенно взбодрилась:
– Нам туда? – спросила она Уну.
– Нам? – Эпик запнулась. – Мы не должны были долететь так быстро… – Эпик также смотрела в окно на приближающуюся трехпланетную систему.
– Но летим-то мы именно туда, – возразила Марго.
– Посмотрим, – расплывчато ответила компаньонка, но по ее лицу было видно, что та обеспокоена.
Спустя часы система приблизилась еще больше. Даже было видно крайнюю, полностью скрытую океаническими водами, планету.
– Нет, нет, нет, не надо… – начала бормотать Уна, глядя на данные встроенного в скафандр сканера.
Марго не сразу поняла, что так взволновало эпика, но, взглянув на сканер компаньонки, заметила маленький, плывущий по космосу астероид. Не посчитав его такой уж угрозой, она непонимающе посмотрела на компаньонку:
– Что?
– Он летит прямо к нам, а мы не можем изменить маршрут, – испуганно пробормотала Уна.
– И что? Он ведь такой маленький. Эпик удивленно посмотрела на девушку:
– Вы пытаетесь шутить, Владыка?
– Объясни.
– Даже песчинка способна повредить обшивку корабля, а этот астероид размером с пару крепких мужских кулаков. Учитывая бешеные скорости, с которыми движутся в космическом пространстве тела, мне страшно подумать, что ждет нашу капсулу, если он в нас врежется…
Поняв, что она опять играет в догонялки со смертью, Марго хмыкнула, и, обхватив руками шлем, прижалась спиной к металлической стенке капсулы.
Не понимая ее реакции, Уна начала вслух умолять Вселенную отвести беду. Но сколь убедительной ни была бы светловолосая в своих взываниях к высшим силам, камень неумолимо приближался.
Понаблюдав за эпиком, Марго вновь перевела взгляд в окно на планету-океан. Ни на что не надеясь, она откинула голову на стенку и закрыла глаза.
А дальше был удар, крик Уны, треск капсулы и стремительно приближающиеся воды планеты…
* * *
– Владыка! – кричала эпик, – Владыка, мы падаем, капсула горит, Владыка!
– Я вижу, – безразлично ответила Марго, глядя на пламя атмосферы планеты, подобно жидкой магме охватившей их злополучное транспортное средство.
Она не знала, сколько времени заняло падение: миг, минуту, час или вечность. Спокойно глядя перед собой, девушка слушала истеричные крики Уны:
– Владыка! Мы падаем! Тормозная система отказала! Мы погибнем, Владыка!
– Прости, – прошептала Марго, – мне очень жаль, если бы я знала… – Она не договорила, поскольку не видела смысла в последние минуты жизни компаньонки рассказывать ей теорию о своей вине…
* * *
Абсолютно абстрагировавшись от происходящего, девушка почти не почувствовала удара, способного вывернуть наизнанку все внутренности, и не заметила возникшего вокруг нее кокона. Единственное, что она была способна воспринимать – это залитый изнутри кровью шлем скафандра Уны. Ей следовало заплакать, но слезы застыли в ее винящей во всем себя душе. Но какой бы судьбы она себе ни пророчила, у Вселенной были на нее иные планы, и кокон вновь не допустил ее гибели.
Понимая, что она в очередной раз выживет, чтобы принести новые беды и смерти, девушка истерично рассмеялась.
Кокон постепенно рассеялся, а она смеялась и смеялась, пока что-то снаружи не сорвало крышу с капсулы, а в образовавшейся пробоине не появилось мужское лицо лет двадцати-пяти – тридцати на вид. Удивленно посмотрев на девушку большими карими глазами, он спросил на языке, которого она точно не слышала ранее, но, тем не менее, почему-то знала:
– Жива?
– А смысл? – спросила она и вновь разразилась истеричным смехом.
Глава 13
Алексио открыл глаза. Он находился на широкой кровати, а вокруг него все было перевернуто вверх дном: балдахин был сорван, столбы порушены, комод лежал на боку, а по комнате летал вырванный из подушек и одеял пух.
Удивленно осматриваясь вокруг, он с трудом осознавал, что это все последствия самой сумасшедшей страсти, какую он только мог себе представить. Улыбнувшись нахлынувшим воспоминаниям, он положил руки за голову и наблюдал за летающим на созданном открытой форточкой сквозняке пухом.
Раздался звук открывшейся двери, и из ванной вышла Динайри. Теперь ее образ более способствовал матери и Императрице, но Алексио было все равно. В его восприятии она по-прежнему была демоницей у креста.
Резко поднявшись, он ухватил ее за талию и привлек к себе:
– Что это было? – щекоча своим дыханием ей шею, прошептал супруг.
Вместо ответа Динайри села на него сверху и подарила горячий поцелуй.
От избытка эмоций у него кружилась голова. Видя это, сестра Амониса страстно произнесла:
– Для каждой зарианки самое главное – это семья. Ничто для меня не может быть важнее вас, Ваше Величество, и наших детей.
– А как же твои братья? – напомнил Император.
– Они мне больше не семья.
– И для тебя более не важно, живы они или нет? – продолжал уточнять супруг, перевернув Динайри на спину и лаская бархатистую кожу на ее изящной шее.
– Их благополучие и жизни меня не волнуют, но если они могут быть полезны нашей семье, то… – Она прерывисто задышала.
– И чем твоему Императору может быть полезен Амонис? – усиливая ласки, продолжил спрашивать Алексио.
– У него есть талант. Об этом говорят все. Он способен превратить вашу Империю в самое могущественное Государство во Вселенной. А то, что важно для Империи, важно и для нашей семьи.
– То есть, ты предлагаешь терпеть его выходки?
– Вы – Император. Если вы с чем-то не согласны, скажите мне, и я все улажу.
– Как бы я хотел тебе верить, – прошептал он.
– Верьте мне, – прошептала она и, рывком обхватив супруга ногами, вновь увлекла его в мир темной страсти.
* * *
Рафаэль Бертолуччо отдал последние распоряжения слугам и в величайшем волнении направил свой взор вверх. Он знал, что пока не откроются люки, он ничего не увидит, но грядущий визит был столь грандиозным событием для тортугария, что он не мог просто сесть в кресло-качалку и ждать, когда к парапету его крыши пристыкуется первый корабль…
Однако, как бы правитель Коддора ни готовился к визиту Ордена, выбравшего его дворец местом для своих собраний, стоило первым десяти кораблям окружить крышу его дворца, слезы гордости невольно увлажнили глаза господина Бертолуччо. Торопливо промокнув их салфеткой, он заторопился встречать своих могущественных гостей.