* * *
"Сиванар Эфит-Лутс" опустился в гражданском порту, а не в военном: все-таки официально боевых действий Республика не вела, с Церийской Империей недавно подписали мир, поэтому на Забдицении все было спокойно.
Лекс, чувствуя себя немного неловко в непривычном парадно-повседневном легком камуфляже (без бронекомбеза как голый!), вышел из подъемника на бетон и посмотрел в небо не без некоторой внутренней дрожи. Все-таки первая его другая планета… вообще-то девятая, поправил он сам себя, но небо предыдущих восьми виднелось только в визоре боевого скафандра или, в лучшем случае, в линзе прицела.
Первая мирная планета.
Над космодромом висела ночь. Между здоровенными мерцающими звездами шустро пробиралась местная луна. Воздух пах недавним дождем, свежестью, незнакомыми, какими-то южными, что ли, растениями, немного - нагретым металлом, и вообще в нем было что-то такое волнующее, манящее и завлекающее…
Кто-то дружески хлопнул Лекса по плечу. Полгода назад от такого шлепка он бы по меньшей мере покачнулся, но сейчас старший велит республиканских Звездных Охотников заматерел и накачался.
- Ну что, Волк, о чем задумался? Не робей, фратер-венатор, пошли гульки гулять и бабульки тратить…
Лекс обернулся: Галлиен и Флавий Фритигерн, еще один боец из их деции, скалили зубы и расправляли плечи - первый здорово смахивал на прибалта (больше, пожалуй, на латыша - такой же выпрямленный и жесткий в разговоре), второй же был очень похож на итальянца: невысокий, пониже Лекса, черноволосый, сухощавый и смуглый. Кроме того, Фритигерн единственный в центурии носил усы (а-ля мафиозо в видении Ф. Ф. Копполы).
- А где остальные? - спросил Лекс, с удивлением наблюдая за тем, как подъемник с легким шипением втягивается в брюхо крейсера.
- А?.. - произнес Фритигерн, обернулся и недоуменно пожал плечами. - Не знаю. Похоже, на ночь глядя выпустили только нас троих. Как особо отличившихся.
Действительно, центурион Цирценс после Гифия во всеуслышание объявил, что их деция первой пойдет в увольнение, а они трое - первыми из первых.
- Давай шевелись, - поторопил Фритигерн. - Не терпится пощупать эту Забдицению… я, кстати, вообще не слышал, что кто-то из Охотников здесь бывал. Ну, пошли, что ли?
- Пошли, пошли, - буркнул Лекс и машинально поправил кобуру с сороказарядным "аполлионом".
Галлиен хмыкнул.
- Да не хватайся ты за ствол, не в джунглях… Забудь. Сегодня, как и следующие восемь дней, мы просто отдыхаем, - неторопливо сказал он.
Ага, забудь, подумал Лекс, втянув ноздрями пахучий ночной воздух и спускаясь вслед за приятелями в подземный туннель. Полгода, можно сказать, спал с оружием в обнимку, ни на корабле, ни на планетах с ним не расставаясь…
Он вспомнил, как на Аскалоне сидели они после боевых в городе, в полуразрушенной башне… мятежников-иллергетов, как доложила разведка, не было в радиусе сотни километров, ребята, дожидаясь катера, расслабились, достали выпивку, которую прибрали в разбитом магазине, побросали автоматы, благо декана рядом не было… а сам он сидел в углу, дрожа крупной дрожью, и спиртное почему-то никак не хотело лезть в горло: полчаса назад Лекс впервые убил человека, очередью в упор превратив его голову в подобие разбитого об асфальт арбуза…
Лекса не вырвало, как, говорят, это обычно бывает, но в уме у него крутилась, как заведенная, только одна мысль: кто сказал, что мозги серые, они очень даже розовые, с прожилками и косточками от. Они не серые, кто сказал, они совсем не серые. Только косточки от.
…он смотрел на елозящий кадык рекрута Тетрика, по которому текла струйка желтоватого вина, а слово "серые" корячилось и распухало в его мыслях, становясь уже не серым, а каким-то багровым с просинью: оно стучало в уши, желая выйти, но застряло в самый неподходящий момент, и торчало там до той секунды, когда было выбито напрочь небесным звоном, родившимся в мозгу: очередь из порохового пулевика прошла над плечом, разорвала горло Тетрику - тот моментально рухнул навзничь, будто по нему грохнули гигантским молотком, - разбила бутылку - и стеклянная крошка по стенам, - а дальше пошло-поехало: рекруты скачут под пулями, пытаясь расхватать собственное оружие, а два иллергета стоят возле дверного проема и от живота поливают Охотников.
Но длилось это всего пару секунд, потому что рекрут Лекс, падая на спину, выхватил из незаблокированной кобуры свой "аполлион" и засадил по две пули каждому иллергету точнехонько в забрала бронешлемов.
После этого Лекса уже не мутило и он не дрожал. И с тех пор с "аполлионом" не расставался. Даже ночью клал под подушку - такой вот пунктик. Над этим никто не смеялся. Как и над тем, что Лекс смотреть не мог на арбузы.
Выйдя из туннеля, Охотники прошли через главное здание космопорта - Лекс только глазами по сторонам водил да челюсть волевым усилием придерживал: какое все здоровенное! и яркое! и люди! женщ-щины!.. - и попали на стоянку такси. К ним моментально подплыл, распахнув дверцы, гравикар - роскошный "эс-фе" последней модели, такие Лекс видел в голографическом журнале.
- Ну что, говори, куда ехать, - пихнул Фритигерн Галлиена. - Стойла меньше уровня "прим" нас не интересуют.
Галлиен по своему обыкновению почесал в затылке.
- Насколько я помню, - не спеша сообщил он, - Косс рассказывал, что весьма хорошим здесь считается отель "Брак". Во всяком случае, муж сестры там останавливался.
- Он точно "прим"? - уточнил Фритигерн.
- Да, - неторопливо кивнул Галлиен.
Фритигерн хмыкнул и полез в машину.
Летели долго, минут сорок: водитель-автомат скорость, естественно, превышать не собирался. Лекс прилип к окну и с любопытством смотрел на проплывающие внизу огни - трасса проходила метрах в тридцати над землей.
Было красиво. Светло, но не чересчур: уличная иллюминация не резала глаз, деликатно оставляя место для мягкого ночного мрака, расползшегося по городу и облепившего изящные постройки, которые казались тонкими, почти невесомыми, но Лекс уже насмотрелся на республиканскую архитектуру - да и настрелялся по ней - и понимал, что легкость конструкций именно кажущаяся, но от этого они хуже не становились.
Он не задумывался о том, из чего сделаны местные дома, и как они могут парить в высоте, почти не касаясь земли сотнями тонн своей массы: антигравы, сверхпрочное армирование или что еще - какая разница? Красиво, легко, изящно - и ладно. Главное, что хочется улыбаться.
В таких домах должны жить хорошие люди, подумал Лекс. Здесь для Охотников нет работы. Здесь они отдыхают.
Такси бесшумно опустилось на асфальт перед огромным параллелепипедом из стекла и базальта. Фритигерн широким жестом извлек из кармана горсть мелочи и высыпал ее в монетоприемник. Дверцы гравикара с легким шипением открылись, и Охотники выбрались наружу.
- Мог бы и карточкой расплатиться, - заметил Галлиен, закидывая на плечо вещмешок.
- Зачем? Так эффектнее.
Галлиен хмыкнул:
- Побереги такие жесты для девок, дружище. Автомату они как-то до шины…
Поселили их быстро. Портье - живой человек, не автомат, - выдав приятелям ки-карточки, с непонятной усмешкой покосился на камуфляж Охотников и деликатно поинтересовался, не желают ли господа гости воспользоваться услугами гостиничного ("лучшего в городе!") меретрикс-сервиса,
- Обязательно, - небрежно бросил Фритигерн, по-хозяйски озираясь. - Пришлите нам каталог по сети. Каждому в номер.
Прозрачный пузырь лифта небрежно зашвырнул их на сто девяносто девятый этаж.
- Так, - произнес Фритигерн, разглядывая карточку, - у меня девятнадцать девятьсот восемнадцать… это тут.
- Вон мой, - ткнул пальцем куда-то вдаль Галлиен. - Девятьсот двадцать.
Лекс посмотрел по сторонам.
- А вон и мой, - сказал он. - Девятьсот девятнадцать.
- Счастливчик, - подмигнул Фритигерн, пригладив свои блестящие, словно набриолиненные, волосы. Он был весьма суеверен, как большинство выходцев с Беневенты. - Благословение Девятнадцати всегда с тобой… Ну, оглядываемся - и через двадцать минут у меня.
Лекс кивнул и приложил ки-карточку к замку.
Номер впечатлял - и габаритами, и обстановкой. Площадь он имел квадратов в сто, а то и больше, а еще окно во всю стену, и золото, и пурпур: Лекс уже знал, что такой стиль назывался "анцианским" и считался шиком. Правда, на его вкус подобная тяжеловатая роскошь не очень сочеталась с хай-тековским индустриальным дизайном медиааппаратуры и кухни с барной стойкой.
Лекс прогулялся по номеру, подошел к окну - ночь была прямо-таки обворожительна: огней в меру, шума никакого, город дремлет у ног, звезды тычутся прямо в руки, - включил музыку, залез в бар.
Да… чего там только не было. Номер стоил по здешним меркам достаточно дорого, двадцать пять денариев в сутки, но комфортабельность его не оставляла, пожалуй, желать лучшего. Тем более что Лекс других номеров и не видел.
Он покопался в бутылках, выбрал себе "Менапийскую особую горькую", достал пузатый бокал, плюхнулся в огромное кресло, вытянул ноги, глубоко вдохнул аромат напитка и сделал маленький глоток.
Эх! Хорошо…
"Менапийская особая горькая" по вкусу напоминала солодовый виски, но была чуть помягче. Лекс закряхтел от наслаждения, вытащил сигарету и закурил, глядя на стеклянную стену окна сквозь бокал.