Леонид Алёхин - Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями] стр 49.

В тот миг Миха понял древних поэтов, слагавших оды Булаве Озерного Короля и Четырем Мечам его легатов. Не прекрасным девам, не великим подвигам, но боевому железу во всей его суровой простоте.

Нет, не подумайте, в луке Старого Охотники не было ни древности, ни простоты. Он не был похож на длинные луки эронов высотой в человеческий рост. И на луки тангу, изогнутые черным полумесяцем. Его дуга в два локтя длиной блестела стальными накладками, а выгнутые в обратную сторону рога были снабжены круглыми блоками, через которые мастер пропустил тетиву. На ложе был устроен прицел и направляющие для стрелы.

То был лук, впитавший тысячелетнюю науку войны. Совершенный боевой механизм, готовый поспорить на равных с ружьем и паробоем. Миха почувствовал, как у него сохнет во рту. Что медяк! Сын Атмоса затруднялся сказать, на что бы он пошел ради обладания таким чудом.

- Ну, как тебе? - подзадоривал Старый Охотник. - Не жалеешь еще, что зашел, Михан?

Азора, державшая лук над головой, задела Миху взглядом. Теперь и она знала его имя. Но сейчас он почти не думал о ней. Лук завладел его воображением.

- Давай свои стрелы сюда, - сказал он, выкатывая четыре медяка на стойку.

- Сей момент, Михан, - монеты исчезли, как по волшебству.

Вместо них на стойке появились четыре стрелы с белым оперением. Стрелы как стрелы, ничего особенного.

- А вот и лук. Извиняй, Михан, попроще, чем наш приз.

Лук, который Охотник вручил Михе, и вправду был прост. Сын Атмоса покрутил его в руках, подергал тетиву. Вроде в порядке, без скрытых подвохов. Отчего же промахиваются опытные таежные стрелки по такой смехотворной мишени?

- Жаль, крагу не прихватил, - пожаловался Миха, накладывая стрелу.

- Погоди, погоди. Не так быстро, - Старый Охотник дернул рычаг под стойкой. - Вот теперь можешь целиться.

Легко сказать. Из-под потолка опустились и закачались между Михой и мишенью пять здоровенных маятников. У каждого на конце кольцо, через которое должна пролететь стрела.

Миха, как бывало с ним в минуту сильного напряжения, закусил щеку. Маятники движутся вразнобой, и если не пустить стрелу через все пять колец, какой-то возьмет да и собьет ее с пути. Амплитуды их подогнаны так, что совпадают кольца на доли секунды. Попробуй успеть.

- Чего тянешь! - зашумели зрители, многие из которых уже не один десяток медяков просадили Старому Охотнику. - Давай, стреляй!

Миха натянул тетиву к подбородку. Задержал дыхание. Шум, ощущение, что он оказался в центре внимания, близость Азоры - все вместе мешало целиться.

Выдохнув, он спустил тетиву. Промазал, разумеется. Стрела, сбитая маятником, даже не воткнулась в щит.

Траппер с ружьем за спиной презрительно усмехнулся. Зрители заухали.

- Не огорчайся, Михан, - заголосил Старый Охотник. - У тебя еще три стрелы. Три - отличное число. Давай, попытайся еще раз.

Миха заметил, что слева от него стал господин в кожаной куртке. Тот самый, одноглазый, замотанный в шарф. Он внимательно следил, как Миха накладывает стрелу, как целится.

Как промазывает второй раз.

- Занятно, - сказал одноглазый. Сказал негромко, но Миха услышал. - Держишь лук и натягиваешь тетиву ты, как северянин. До подбородка, не до уха. Но тянешь тетиву щепотью, как тангу. И ноги сгибаешь, как волчатник. Город дал тебе лук, но тундра научила стрелять, верно? Тебе осталось только примирить их в себе.

"Видеть, а не смотреть. Попадать, а не стрелять, - Линек, прихрамывая, прохаживался перед шеренгой мальчишек. - Тяните тетиву не рукой, а спиной".

"Только ты можешь убить йоро-мангу. Ваши сердца связаны". Теплое дыхание Хатэ за спиной.

Но перед ним не йоро-мангу, оборотень Кагалыма. Перед ним доска, истыканная стрелами, и мельтешение маятников. Как примирить в себе бывшего Следопыта Линека и охотницу на нечисть из таежного племени?

"В тебе слишком много мыслей, - говорила, охотница Хатэ. - Ты как старый лось, чья голова клонится под тяжестью рогов. Лось умеет сбрасывать рога. Так и ты научись отбрасывать мысли".

Предпоследняя стрела Михи вонзается совсем близко к яблоку. Среди зрителей ползет шепоток. Старый Охотник улыбается чуть натянуто.

- Ну же! - восклицает он. - Последняя попытка!

Последняя попытка. Последняя стрела.

В руки прокрадывается дрожь. Миха стискивает зубы.

Попасть. Нельзя промахнуться.

- Не думай, попадешь ты или нет, - слышит он.

Повернувшись, Миха видит острый профиль одноглазого. Приглушенный шарфом голос исполнен уверенности. Его невозможно не слушать.

- Смотри на мишень, - говорит одноглазый, и Миха послушно поворачивает голову. - Нет ничего, кроме нее и тебя.

Голос одноглазого становится напевным, он произносит слова на манер стихов.

- В твоих руках нет лука, ты и есть лук.

На твоем луке нет тетивы, тетива - это твоя душа.

На твоей тетиве нет стрелы, стрела - это твое сердце.

Когда ты пускаешь стрелу, это ты летишь в цель.

Стреляй!

10

Тишина была глубокой и стылой, как воды Крайнего Моря. Миха опустил лук, утер пот со лба тыльной стороной ладони.

- Поздравляю, - первым сказал одноглазый. - Добрый выстрел.

Старый Охотник остановил маятники. Он подошел к щиту, зачем-то подергал стрелу, глубоко засевшую в яблоке. Повернулся к зрителям. На мгновение ему не удалось совладать с растерянностью. Лицо под гримом вытянулось.

- Выстрел засчитан, - сказал он, выдавливая улыбку. - Мои поздравления, Михан.

Все заголосили. Гул быстро принял угрожающий оттенок. Острие всеобщего раздражения упиралось в одноглазого, чьи подсказки направили стрелу в цель.

Мнение большинства выразил траппер.

- Нечестно, - сказал он, буравя взглядом поочередно Миху, одноглазого и Старого Охотника. - Так не пойдет.

- Почему же? - спросил одноглазый, все еще разглядывая мишень. - Прекрасный выстрел.

- "Прекрасный выстрел", - перекривил его траппер. - Да хер бы он попал без твоей болтовни.

- Хер бы ты попал и с моей болтовней, - парировал одноглазый, даже не поворачиваясь в сторону траппера.

Траппер, стоявший по левую сторону от одноглазого, дернул плечом. Ружье, только что бывшее у траппера за спиной и завернутое в чехол, вдруг заблестело вороненой сталью у него в руках.

Клац-клац - передернул он затвор.

- Хочешь проверить, как я попадаю, земляк? - траппер облизнул губы.

Зрители попятились в стороны. Ружье смотрело в бок одноглазого.

Тот медленно поднял руки, размотал неспешно шарф. Снял повязку, закрывавшую увечный глаз. Так как он стоял слева от Михи, сын Атмоса не видел, что открылось толпе.

Ближайшие к одноглазому зрители ринулись прочь из палатки. В спешке кто-то оборвал полог, ветер с кружащимися снежинками радостно ворвался внутрь.

- Я тебе не земляк, - сказал одноглазый, поворачиваясь к трапперу.

Траппер стал тих и бледен. Ружье заходило в ослабевших руках. Вжав голову в плечи, он попятился к выходу. Р-раз, и выскользнул наружу, а там поминай как звали.

Следом за траппером потянулись остальные зрители. Все как один избегали смотреть в лицо одноглазого.

Миха не понимал, что происходит. Не понимал, почему сереет под накладными струпьями Старый Охотник. Одноглазый советчик повернулся к Михе.

Под шарфом и повязкой скрывалась металлическая пластина от виска до подбородка - на всю левую половину лица. Вместо левого глаза сверкал огромный рубин.

Видимая часть лица улыбалась Михе.

- Давай знакомиться, Стрелок, - сказал советчик. - Меня зовут Мурид. Мурид Кассар.