Получилось, что из всего спектакля Михе больше всего запомнилось необычное устройство сцены. Она вертелась каруселью, выставляя перед зрителем то игрушечные мосты Хамона, то черепичные крыши Валита, а то и мрачные замки южных лордов. Над ней сменяли друг друга жестяные луна и солнце, плыли облака и порхали эроны-горнисты, возвещавшие начало каждого акта. Когда две куклы встречались, чтобы поговорить, сверху опускалась большая линза. С ней были видны кукольные лица, на которых взаправду двигались губы и открывались глаза.
В общем, чудесная была сцена. Теперь же ее убирали служители под началом горбуна в фиолетовом плаще. Вместо городских стен и крепостных башен они устанавливали белые ширмы, подсвеченные с обратной стороны лампами. Упавший сверху занавес скрыл остальные приготовления.
Спустя короткое время последовало представление театра теней "Ведьма и Часовщик".
Очень быстро Миха почувствовал нарастающую жуть. Не то чтобы его пугала разыгрываемая история - городская легенда о мастере часов и заводных кукол и ведьме, искавшей секрет вечной молодости. Подумаешь, ведьма сварила зелье из Королевы Черепах и навлекла на себя ее проклятие.
Миху пугали сами тени, без видимой причины возникавшие на белых ширмах. Нет, умом-то он понимал, что тени отбрасывают вырезанные из дерева силуэты, которыми управляют спрятанные кукловоды. Но уж больно независимо и правдоподобно двигались тени, совсем-совсем как люди. Еще и тягучая музыка, доносившаяся из-под сцены, и непонятные сквозняки, принявшиеся гулять по шатру. Миха едва досидел до антракта.
На беду в антракте на сцене появился главный постановщик действа. Как возгласил писклявым голосом горбун-зазывала: "Гордость Королевского Театра, Мастер Теней и Иллюзий!" Имя Миха не запомнил.
Мастер Теней оказался высоким, крайне худым господином в черном кафтане с высоким стоячим воротом. У кафтана были рукава с разрезами, свисавшие прямо до пола. Торчавшие из разрезов руки Мастера были обряжены в длинные, по локоть, перчатки. В левой руке он держал масляный фонарь, с помощью которого правой рукой изображал на белой ширме теневые фигуры.
В то время как зал рукоплескал грифонам и мантикорам, которых Мастер изображал ловкими движениями пальцев, Миха перевел взгляд в сторону. И увидел тень Мастера, отложенную в глубь сцены. Пока Мастер удивлял зрителей, тень прохаживалась из стороны в сторону, разминая ноги.
Увиденного было достаточно, чтобы Миха, пресытившись столичным искусством, бросился прочь из красного шатра.
8
Толпа на площади и не думала редеть. Потолкавшись вокруг шатров, Миха решил, что на сегодня он увидел достаточно. Самое время вернуться домой, проведать Тинкина. Может, повезет напроситься в гости к Друзу.
Однако стоило сыну Атмоса направиться в боковую улицу, уводившую с площади, как на его пути оказалась палатка. А возле палатки, зазывая посетителей, стояла давешняя девочка в трико со звездами.
Ноги Михи примерзли к мостовой.
- Досточтимые граждане и гости Парома, не проходите мимо! - выкрикивала девочка. - Попытайте счастья в тире Старого Охотника!
Тир?
- Что тут у тебя, красавица? - спросил коренастый траппер с зачехленным ружьем за спиной. - Счастье раздаешь даром?
- Даром - какое же это счастье? - дерзко ответила девчонка. - Счастья добиваются. Счастье ценят. А даром досталось - легко рассталось. Да что я тебе рассказываю, стрелок. Не ты ли в тайге за счастьем крадешься, в черный зрак ему метишь? Зайди, испытай руку крепкую да глаз верный. Зайдешь?
- Коль ты зовешь, не откажусь, - нагнул голову траппер. Откинул полог палатки, шагнул внутрь.
- А ты?
Миха не сразу понял, что девчонка обращается к нему. Мало ли вокруг разного народа бродит. Но нет, серые с голубым глаза смотрели в упор на него. Михе стало душно. Он внимательнейшим образом принялся изучать вытоптанный снег у входа в палатку.
- Ну что ты, хороший мой? - спросила девочка, и в голосе ее вдруг прорезалась усталость. Будто хрусталь дал трещинку. - Меня, что ли, испугался? Ты не бойся. Не кусаюсь.
"Не кусаюсь". Будто бы из близкой тундры потянуло ледяным ветром. В руке, отмеченной зубами Сай Олаха, проснулось воспоминание о боли. Миха Атмос понял, как мало осталось в нем от мальчика, не знавшего тайн Гиблого Края. Словно другой, незнакомый человек вырос в нем и готовился теперь взглянуть в волчий оскал мира.
Тот, другой, отодвинул Миху и ответил девочке, тоже знавшей жизнь не понаслышке.
- Я тебя не боюсь. Хорошо ты про счастье сказала.
- Я всем так говорю. Чтобы медяка не жалели.
- И мне скажешь?
Она посмотрела на Миху не так, как раньше. Внутри ее тонкого тела тоже жила другая, и кто знает, какие шрамы таились под тканью, расшитой звездами.
- Тебе не скажу. Ты не все.
- Что ж так?
- По глазам вижу. Медяка не пожалеешь, но и счастья здесь не найдешь. Далеко твое счастье, за лесами, за горами.
- А может, рядом мое счастье? - спросил Миха-другой. - Только руку протяни.
Она покачала головой:
- Не бывает так. Нельзя счастье узнать, когда оно рядом. Сто подошв надо порвать, сто посохов обломать, сто дорог пройти. Лишь тогда ты его вспомнишь и поймешь.
- Но не найду?
- Не найдешь. Далеко оно будет. Дальше, чем теперь, а оно и сейчас не близко.
- Что в этой палатке?
Она прикусила губу, наклонила голову, не отрывая глаз от глаз Михи.
- То, что ты ищешь. Но добыть его будет не просто.
- Я постараюсь, - сказал Миха. И, отодвигая всезнающего другого в сторону, спросил: - Но что же я ищу, если не счастья?
- Ну как же, - девочка откинула перед ним входной полог. - Того же, что ищут все, кто давно затерял следы счастья на волчьих тропах. Ты ищешь силы.
9
- Ты умеешь стрелять из лука? - спросил Миху Старый Охотник.
В тире-палатке было неожиданно людно. Немало народу, оказывается, гонится за счастьем. Или, как Миха, за силой.
Посетители столпились вдоль сколоченной из досок стойки. За ней, шагах в двадцати, стояла мишень с тремя нарисованными кругами. Из мишени торчали стрелы - во внешнем круге много, в среднем круге поменьше. В последнем, центральном круге и в самом яблоке ни одной. Очередной искатель счастья с руганью опускал лук. В неудачнике Миха узнал траппера, с которым столкнулся перед входом.
- С двадцати шагов попадаю вроде, - ответил Миха.
"Тоже мне траппер, - подумал он. - Лука, небось, не держал в руках".
Старый Охотник, казавшийся вовсе не старым, несмотря на седой парик и наклеенный шрам от медвежьих когтей, усмехнулся.
- Вот это дух, я понимаю. А деньги у тебя есть, молодой господин? Условия у меня простые: стрелять из моего лука, стрела - медяк.
- На пару стрел найду.
"Если точнее, на четыре".
- Очень прекрасно, - потер ладони Охотник. - Поприветствуем нового стрелка, друзья! Как звать тебя, молодой господин?
- Михан, - ответил сын Атмоса. - Михан, сын Алана.
- Поприветствуем Михана, сына Алана!
"Друзья" ответили улюлюканьем и свистом. Ближайший помахал Михе рукой, как старому знакомцу. Миха узнал в нем одноглазого любителя кукольных представлений.
- Ты знаешь, на что мы играем, Михан? - спросил Старый Охотник.
Миха помотал головой. Охотник сунул голову за полог на улицу:
- Азора, - крикнул он. - Покажи Михану нашу гордость.
"Азора". Имя обожгло Миху изнутри. Властно потеснило прочие мысли, засело между бровей. Азора.
Девочка в трико со звездами вошла в палатку. Скользнув за стойку, она наклонилась и тут же выпрямилась. Искатели счастья разразились воплями.
В ее поднятых над головой руках лежал лук.