"Харлей" и его хозяина они увидели почти сразу, но ещё какое-то время кружили, нагоняя страху. Колька широко зевнул и громко ляскнул зубами.
Странно, но этот звук словно бы отрубил треск. Остановив "уралы", мотоциклисты попрыгали с них и окружили юношу. Четверо покручивали зловеще посвистывающие цепи. Все восемь были пониже и похлипче Кольки, но…
- Кто такой? - спросил грубоватым, недавно сломавшимся баском один - тот, что стоял ближе остальных.
Колька оттолкнулся плечом от колонки и обвёл всех взглядом - по кругу, лениво и внимательно. Объяснил:
- Меня зовут Колька. Можно по имени, а можно - по прозвищу: Ветерок. И я приехал домой.
В ответ тут же раздались издевательские выкрики:
- Крыса! Крысяк!
- Домой приехал, погань, слышали?!
- Тут наш дом, мудло!
- Кладбище твой дом!
В руке спрашивавшего серебристо сверкнул нож.
- Осторожней, у него пушка сбоку! - крикнул кто-то.
- Зачем мне пушка? - вкрадчиво спросил Колька. - Я повторю: я приехал домой. И если меня прямо у порога облаивает стая шавок - я разгоняю их пинками.
Лицо Кольки было очень спокойным, а глаза - весёлыми. Потом он улыбнулся:
- Итак? Мне туда, - он показал в сторону города. - Вам - куда подальше отсюда. Драться у меня желания нет. Вечер очень приятный. Не хочу осквернять…
- Трус! - крикнул кто-то, и крик подхватили:
- Да трусло!
- Мочи его!
- Все пиянеры трусло!
- Почти оскорбительная ошибка, - поправил хладнокровно Колька. - Я не пионер. Я выше всего этого. Ну так как?
Вооружённый ножом всё никак не мог решиться. Он стоял ближе всех к Кольке и один видел его глаза.
Нехорошие глаза. Ох и нехорошие…
…но сзади орали свои, и нож в руке метнулся вперёд - под рёбра Кольке.
Колька не сдвинулся с места. Вообще. Но нападающий вдруг оказался спиной к нему с вывернутыми руками и, получив страшнейший пинок, побежал вперёд, а потом треснулся головой в бензобак своего мотоцикла.
- Почти пустой, кстати, - заметил Колька. - По звуку. Вы бы заправлялись, что ли… или… ой, не терзайте мою душу таким подозрением, вы что, сюда за халявой ехали?!
Остальные промедлили всего секунду. Но Колька не медлил и той малости. Он действовал, ещё не договорив. И не тратил времени на обезоруживание. Рёбра ладоней, взлетев, как топоры, обрушились на плечи одного, одновременно - нога ударила другого в печень, и тот, молча открыв рот, упал на бок, выплёвывая густую кровь, зеркально-разноцветно поблёскивающую в свете фонарей и рекламы. Блокировав удар цепью сбоку, Колька правым кулаком "под ложечку" фактически вышиб дух из третьего и рывком за цепь послал его под ноги ещё двоим, метнувшимся вперёд. Те, упав, не успели подняться - сапог Ветерка врезался в почку одному, через неуловимый миг - второму под колено.
Двое оставшихся остановились. Командир их, мотая головой и постанывая, сидел возле мотоцикла в прострации. Трое лежали неподвижно. Один подвывал, держась за колено, второй корчился с не действующими руками.
С начала драки прошло три секунды.
- Ну, пиянер, - прошипел один из оставшихся, пятясь к мотоциклам, - встретимся ещё! Пожалеешь!
- Я не пионер, - снова напомнил Колька. - Я же сказал - меня зовут Ветерок. И этим всё сказано, идиот.
Он шагнул вперёд - и парочка бросилась к мотоциклу уже совершенно определённо. Но опоздала.
Вячеслав Муромцев по прозвищу "Славян", имперский дворянин и вожатый-инструктор 1-го пионерского отряда города Верный "Охотники", всегда отличался молниеносностью действий. И, очевидно, пасся где-то неподалёку, что Кольку в целом не удивляло…
…На бензоколонку по три в ряд вкатывались аж полтора десятка мотоциклов - новенькие имперские "орлята", бело-зелёные с отрядными значками на бензобаках; ещё год назад такого богатства отряды Верного себе позволить не могли… Но впереди них влетело на площадку огромное, чёрное, сверкающее хромом, тугой кожей и зеркальцами чудище - близнец "харлея" Кольки. Перёд украшал металлический флажок с гербом Муромцевых: узкий чёрный флаг с белым силуэтом корабля времён Третьей Мировой. Бензобак перечёркивала надпись:
УМРИ ПОД МОИМ КОЛЕСОМ!!!
На "орлятах" сидели мальчишки в коричневых кожанках, кавалерийских сапогах, синих бриджах и синих шлемах, помеченных пионерской эмблемой - ладонью с языками пламени. Задние сжимали в руках гибкие дубинки. На шеях в разрезах курток алели галстуки.
Судя по нашивкам, тут, кроме Славки Муромцева, были председатель совета отряда Колька Райко, почти всё звено Стальных Волков и кое-кто из Погонщиков Тумана. Они окружили прижавшихся спинами друг к другу уцелевших "Детей Урагана", а один из пионеров, остановив мотоцикл, поднял забрало шлема:
- Колька! Ветерок! - закричал он. - А говорили, что с того света невозможно вернуться!!!
Мальчишке было примерно столько же лет, сколько самому Кольке - и на его лице читалась странная смесь удивления, радости, досады и явной неприязни. Он отбросил каблуком подножку и подошёл почти вплотную к улыбающемуся Кольке, отчётливо постукивая подковками сапог.
- Где же ты был, Ветерок? - спросил Райко - это был он. Пионеры между тем плотным кольцом окружили малолетних бандитов.
- Чем же ты занимался здесь, тёзка? - в тон ему спросил Колька. - Ловил неуловимых?
Колька Райко не ответил. Теперь его лицо вообще ничего не выражало. Он отвернулся и смотрел на то, как пионеры ловко вяжут схваченных - никто уже не пробовал сопротивляться. Некоторые, удивлённо переговариваясь, ворочали "вырубленных" Ветерком. Славка Муромцев так и не слез со своего "харлея" и смотрел на Ветерка - не очень высокий, худощавый, смотрел он как-то сонно и с полуулыбкой, даже не пытаясь вмешаться в разговор словом или делом. Колька заставил себя не смотреть на него - перед "Славяном" он робел. Всегда почему-то робел, и это был единственный человек, к которому Колька испытывал нечто подобное - смешно, перед мальчишкой своих лет…
- Придётся тебе иметь дело с полицией, - резко сказал между тем Райко.
- Награду за обезвреженную банду пусть пришлют домой, - невозмутимо ответил Колька.
Райко повернулся к нему так резко, что едва не опередил собственное изображение. И всё-таки и лицо и голос его остались спокойными:
- Тебе не надо было возвращаться, Коль.
- Ты боишься, что я всё-таки отобью у тебя Лариску? - невинно спросил Колька. Райко вздрогнул. Кажется, хотел сказать - выплюнуть скорей - что-то яростное, убийственное. Но сказал лишь:
- Не боюсь. В ту ночь Лариска поехала за тобой. Спешила, надеялась догнать и остановить. Её сбил на перевале большегрузник с рудой. Тогда ещё ходили частные… Насмерть.
Колька довольно долго молчал. Райко смотрел в сторону, постукивая сгибом пальца по шлему - равномерно и громко.
- Где она похоронена? - наконец глухо спросил Колька.
- Там же, где и все наши, Ветерок. У нас большой участок.
- Это был несчастный случай? - голос Кольки стал прежним.
- Полиция сказала "да", - Райко пожал плечами. - Но мне говорили, что - "нет". Не специально охотились, так получилось - но её убили. За старое. И чтобы не было нового. Вот с этим они крупно просчитались. Но её нет.
- Где убийцы? - Колька повернулся в сторону города, и Райко показалось, что в глазах у него слёзы… но это, конечно, было чушью - плачущий Ветерок. - Их арестовали?
- Арестовали, судили, сидят.
- Жаль, - тихо сказал Колька.
- Уезжай, Ветерок, - неожиданно резко, хоть и так же тихо, сказал - почти приказал! - Райко. - Ты тут никому не нужен, слышишь?! Уезжай!
- Нет, - улыбнулся Колька, Райко вздрогнул от кощунственности этой улыбки. - Я уже уехал один раз. Я думал, что будет хорошо Лариске… и тебе.
- А хорошо было опять только тебе? - вопрос был злой. - Как всегда, Ветерок?
- Не скажу, что мне было так уж хорошо; по крайней мере - не всё время. Чего я только не делал этот год… хотя - а! - Колька отмахнулся. - Я бы просто не вернулся, если бы мне было на самом деле хорошо. Я хотел домой. И я приехал домой. Вот и всё.
- Уезжай, - вновь, как твердят заклинание, повторил Райко. - Я не смогу тебя видеть - и не вспоминать о… о ней. Уезжай… - теперь он почти что просил.
- А почему бы не уехать тебе? - предложил, как ни в чём не бывало, Колька. - Потому что я - Ветерок, а ты - Колька "Стоп" Райко, предсовета "Охотников"? Потому что я никогда не был пионером? Потому что, в конечном счёте, Лариска предпочла меня? Какие там ещё веские причины?
- Ты в самом деле никогда не был пионером, но мы с тобой были друзьями много лет, - хрипло сказал Райко. - И я тебе сейчас говорю - убирайся из города. Ты одиночка. Ты ничего не видишь вокруг себя. И пусть с меня посдирают нашивки и значки, пусть полиция разорвёт с нами договор о помощи в охране общественного… но, когда тебя будут убивать дружки этих, - он мотнул головой в сторону бандитов, - я ни единого звена не пошлю тебе на помощь.
- Я в самом деле одиночка, ты верно сказал, - ответил Колька. - А одиночкам не нужна ничья помощь. И, если меня кто-то хочет убить - то я просто убиваю его раньше. Постепенно эта моя привычка приобретает известность и мне становится спокойно жить. Я так делал, ещё когда…
- Спокойствие, только спокойствие, - Райко в самом деле неожиданно успокоился. Повернулся, чтобы идти к своим, но задержался и вновь посмотрел на Кольку. - Я не знаю, где ты был весь этот год, но ты поотстал. Сейчас всё куда чётче, чем год назад. И ты едва ли сможешь остаться в стороне. Попомни мои слова. И ты - мне - на нашей стороне - не нужен, Ветерок.